Читать интересную книгу Папство и крестовые походы - Михаил Заборов

Очень хорошо писал об этом Лион Фейхтвангер в романе «Испанская баллада»: «Вилланы брали крест, чтобы избавиться от гнета личной зависимости и податей».

Хотя бедняки бежали на Восток от феодального гнета, но по дороге они вели себя, как самые обыкновенные грабители. Проходя через территорию венгров и болгар, крестоносцы силой отнимали продовольствие у местного населения, отбирали лошадей, рогатый скот, овец, убивали и насильничали.

Для бедноты грабеж был единственным способом добыть себе пропитание. Крестоносцы продолжали грабить и тогда, когда вступили на территорию Византии; у крестьян не было средств, чтобы уплатить за провиант, предоставленный им по распоряжению Алексея Комнина, Значительная доля вины за разбойничьи нападения на венгров, болгар, греков падает на рыцарские шайки, присоединившиеся к крестьянам. Бандиты-рыцари (особенно немецкие) почти целиком ответственны и за жестокие еврейские погромы, которые в самом начале пути были учинены по подстрекательству феодалов фанатически настроенными крестоносцами в Кельне, Шпейере, Вормсе, Трире, Майнце, Магдебурге, Праге, Меце, Регенсбурге и других городах.

К тому же в походе крестьянской бедноты участвовало немало деклассированных элементов — профессиональных воров и других уголовных преступников, которые видели в крестовом походе лишь удобное средство для грабежей и разбоев. «Много всякого сброду примкнуло к крестовому воинству не для того, чтобы искупить грехи, а чтобы содеять новые», — такую характеристику этим крестоносцам дает один из летописцев.

Венгры, болгары, а в дальнейшем и византийцы дали энергичный отпор нежданным «освободителям гроба господня». Они беспощадно убивали крестоносцев, отбирали захваченную ими добычу, преследовали отставших в пути. В этих сражениях крестоносцы несли большие потери. По свидетельству Альберта Аахенского, отряд Петра Пустынника, которому близ города Ниша пришлось иметь дело с византийскими войсками, покинул город, уменьшившись на одну четверть.

Пройдя Венгрию и Болгарию, миновав Филиппополь и Адрианополь, крестоносцы направились к греческой столице.

Со второй половины июля 1096 г. значительно поредевшие в дороге — прошло три месяца после начала похода — толпы бедняков стали прибывать в Константинополь. Сперва подошел отряд Вальтера Голяка, затем, в начале августа, с ним соединились крестьяне Петра Пустынника, принявшего общее командование. Многим крестьянам, рассчитывавшим получить свободу в неведомых землях сарацин, не удалось достигнуть даже Константинополя. По подсчетам одного немецкого исследователя, крестоносцы потеряли в Европе около 30 тыс. человек.

Деморализованные грабежами крестоносцы и в столице Византии повели себя так же разнузданно, как и раньше. Они разрушали и жгли дворцы в предместьях Константинополя, растаскивали свинец, которым были покрыты крыши церквей.

Несмотря на это, византийское правительство пыталось было удержать бедняков с Запада в столице, пока подоспеют феодальные войска. Но эти попытки не увенчались успехом. Крестьяне рвались к «земле обетованной», и Алексей I счел за лучшее поскорее избавиться от непрошеных союзников: менее чем через неделю после прибытия Петра Пустынника в Константинополь император начал переправлять крестоносцев на другой берег Босфора. Оборванные толпы воинов христовых были собраны и размещены лагерем на южном берегу Никомидийского залива, примерно в 35 км к северо-западу от Никеи. Отсюда отдельные отряды стали на свой страх и риск совершать более или менее отдаленные вылазки, вступали в бои с сельджуками.

Петр Пустынник, убедившись, что всякие попытки остановить рвавшихся вперед людей безнадежны, вернулся в Константинополь. Вскоре в главном лагере разнесся слух, будто нормандцы взяли Никею. Весть об этом взвинтила остальных крестоносцев. Стремясь возможно скорее достигнуть мнимой цели похода — отомстить сельджукам за надругательства над верой, они двинулись к Никее. Не дойдя до нее, крестоносцы были встречены заблаговременно подготовившимся к схватке сельджукским войском, которое 21 октября 1096 г. перебило их 25-тысячную армию. Около 3 тыс. человек сумели избежать истребительного преследования сельджуков, спасшись бегством в Константинополь. Одни постарались отсюда добраться домой, другие стали ждать подхода главных сил крестоносцев.

Таков был трагический финал попытки крепостных бежать из-под власти сеньоров.

Крестовый поход бедноты в основе своей был не чем иным, как своеобразным, религиозно окрашенным актом социального протеста крепостных против феодальных порядков. Он явился как бы продолжением серии предшествовавших антифеодальных выступлений крепостной деревни. Особенность движения 1096 г. состояла в том, что крестьянский протест оказался направленным далеко в сторону от классовых врагов крестьянства на родине — на Восток.

Массам крепостных пришлось дорого заплатить за попытку осуществить мечты об освобождении при помощи религиозного подвига — крестового похода. Эти наивные иллюзии, вскормленные в угнетенной крепостной массе не без содействия католической церкви, — хотя ее деятели, проповедуя крестовый поход, отнюдь не думали об улучшении участи крестьян, — разбились при первом же столкновении с реальной действительностью. Не землю и не свободу нашли крестьяне на Востоке, а только гибель.

Урок обошелся недешево. Он стоил жизни десяткам тысяч людей, нашедших бесславную смерть на «стезе господней». Бедняки стали жертвою не своих «смутных» стремлений, как считают некоторые буржуазные историки, стремящиеся уберечь папство от приговора истории, — в значительной мере виновником крестьянской трагедии 1096 г. был папский престол.

Начало похода феодалов. Поход крестьянской бедноты, так плачевно закончившийся для большинства его участников, явился только прологом последовавшего за ним большого крестового похода. В этом походе решающая роль принадлежала западным рыцарям и знати. Они отправились на «священную войну» тогда, когда опередившие их крепостные либо уже сложили свои головы, либо находились на пути к этому.

В августе 1096 г. двинулось в дорогу большое феодальное ополчение из Лотарингии. Предводительствовал им герцог Нижней Лотарингии Готфрид IV, именуемый обычно Готфридом Бульонским (по названию главного герцогского замка — Бульона — в Арденнах). Герцогский титул и знатное происхождение не гарантировали прочности его владениям: полным властелином он был только в Антверпенском графстве, да в замке Бульон, остальная же часть Нижней Лотарингии была пожалована ему германским императором только на правах бенефиция. Готфрид IV быстро откликнулся на призыв папы: на Востоке он надеялся обеспечить себе более твердое положение.

К Готфриду Бульонскому присоединился его младший брат Балдуин. Бывший церковнослужитель, он не имел на родине никаких владений, и желание приобрести их было главным стимулом, побудившим его принять участие в «священной войне». К Готфриду Бульонскому примкнули многие из его лотарингских вассалов со своими вооруженными отрядами, а также немецкие рыцари с правого берега Рейна. Эта рыцарская армия направилась к сборному пункту крестоносцев — Константинополю — по той же рейнско-дунайской дороге, по которой недавно прошли отряды бедноты.

Легенды более позднего времени превратили Готфрида Бульонского в главного героя первого крестового похода. Ему приписывали особое религиозное рвение. Известно, однако, что у себя на родине этот «благочестивый» феодал занимался систематическим разорением монастырей близ Бульона; незадолго до отправления в поход Готфрид Бульонский, чтобы поднять свою репутацию, сделал даже, по совету матери, несколько дарственных вкладов в ограбленные им обители[21]. Что до его военных дарований, то ими он также не отличался. Во всем предприятии Готфрид Бульонский играл весьма скромную роль, и как раз его полная посредственность сослужила ему впоследствии определенную службу.

Гораздо более видными фигурами в крестовом походе явились предводители феодальных ополчений, собравшихся в Южной Италии и во Франции.

Нормандских рыцарей Южной Италии возглавил князь Боэмунд Тарентский. О целях, которые он преследовал, отправляясь в поход, свидетельствует уже его прошлое.

Боэмунд давно враждовал с Византией. Еще в начале 80-х годов, участвуя в походе своего отца Роберта Гвискара, Боэмунд стремился добыть земли на Балканском полуострове. Греки нанесли ему поражение. Теперь этому князю вновь представлялся удобный случай реализовать свои давнишние намерения. Владения Боэмунда в Южной Италии были сравнительно незначительны: он унаследовал лишь маленькое княжество Тарент. Анна Комнина, описывая впоследствии его войско, отметила, что армия Боэмунда была невелика, ибо у ее предводителя не хватало денег. Поход на Восток, к которому призвал папа, открывал перед князем Тарентским широкие возможности. О богатствах восточных стран, о раздорах тамошних правителей он был хорошо осведомлен: вести об этом приносили купцы из Бари и Амальфи. Основать обширное независимое княжество на Востоке стало заветной целью Боэмунда. Он обладал недюжинными военными и — что было не менее существенно — дипломатическими способностями и с самого начала принялся обдуманно и методически проводить в жизнь свои планы.