– Было бы здорово! – искренне обрадовался я и добавил с сомнением: – Может, тогда еще и пиццу для подстраховки? Если вдруг ты будешь жарить мясо без Марго…
– Мой сын в меня не верит, – наигранно вздохнула Кэр. – Ладно, будет тебе пицца, если в этом месте есть пиццерия…
– Думаешь, все настолько плохо?
– Амбертон. Янтарный град, – задумчиво произнесла Кэр. – Надеюсь, мы не мухи для него. А то все эти истории о спутанных корнях и шепчущих деревьях.
– Шепчущих деревьях? – я навострил уши.
Кэр закусила губу, явно жалея, что затеяла этот разговор, но потом махнула рукой. Все-таки она была в курсе, что я утайкой читал и Короля ужасов[9], и «Остров доктора Моро»[10].
– Байки-жутики из моего детства, что все деревья одного леса связаны, и их связь подобно мицелию грибов, и иногда самые восприимчивые слышат их шепот. Идут на зов и пропадают.
Облачко набежало на солнце, и в комнате потемнело. Тень накрыла маму, и я увидел безвольную женщину с опущенными руками из моего детства. Это длилось лишь мгновение, и вот тучку унес ветер, а Кэр вновь смеялась:
– Что за лицо, малыш? Ты словно призрака увидел.
– Не называй меня так, – показательно рассердился я и, допив на ходу сок, побежал наверх за рюкзаком.
* * *
Библиотека находилась в самом центре, словно приклеенная к обручу небольшой круглой площади. Должно быть, тут раньше и росли те самые сосны, что теперь подземной сетью корней душат городок. Я старательно вглядывался, но никаких мемориальных табличек не заметил. Да и что я надеялся на них прочесть? «На этом месте возвышалась чертова дюжина деревьев, из века в век орошаемая кровью случайно заглянувших в город путников»? Кроме библиотеки, по периметру расположились ратуша с архивом, почта, загадочное черное здание с надписью «Клуб». Чуть далее – начальная школа, за поворотом – рынок с открытыми торговыми рядами, улочка с магазинчиками и жилые дома. Это все я успел разглядеть, пока Кэр колесила, разыскивая магазинчик, в котором накануне вместе с Марго покупала вырезку.
Магазинчик она так и не нашла. По крайней мере, до того, как высадить меня.
Листая старые газеты, я напряженно вглядывался в пожелтевшие страницы, сальные пятна чьих-то рук, смазанные буквы. Я взял самые древние из имеющихся: вековой давности. Их листы были плотные, хлопковые, и краска сохранилась гораздо лучше, чем на более поздних бумажных потомках.
Я сам не знал, что ищу. Может, упоминание о трагедиях, подозрительных убийствах, пропажах… Я так неистово хотел оказаться в эпицентре загадочной истории, что тужился всеми силами отыскать хоть намеки, крупицы того, что создаст канву моего невероятно захватывающего приключения.
Может быть, будь у меня брат или сестра, ну или хотя бы лучший друг, я бы не был предоставлен сам себе в такой ужасающе полной мере. И будь эта простая человеческая связь, я был бы занят обычными детскими делами, будь то игра в мяч или салки, ну или, на худой конец, всегда рядом был бы тот, кто мог покрутить у виска, охлаждая воображение, и с кем неизменно стыдно делиться планами на свое уникальное предназначение. Хотя, кого я обманываю! Будь у меня такой замечательный друг или брат, мы бы вместе придумали и реализовали сотни восхитительных миссий! От домика на дереве до ракеты!
Но я был один и мог себе позволить пуститься во все тяжкие самостоятельной организации собственного досуга: строить планы и мечты, в которых нашлось место даже пришельцам – правда, на весьма второстепенных ролях.
Это была первая причина для посещения библиотеки. Вторая – меня разрывало любопытство относительно содержимого Паучихиной посылки и подвала. Что могло быть в той коробке? Похоже, я начинал жалеть, что не заглянул в нее. А еще я с волнением думал о синей двери. Затаив дыхание, представлял обитателей тьмы под лестницей и на ней. А потом вновь возвращался к коробке и задавал вопрос: как могло произойти, что посылка пролежала три десятка лет в подвале.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И отчего мое природное любопытство не взяло верх? У меня был снимок. Один кадр. Всего один. И я надеялся – удачный. До конца пленки оставалось полкассеты. Но именно ожидание окутывало особым таинственным флером начало моей истории.
– Привет, фотограф!
Я вынырнул из омута мыслей. Передо мной стоял подельник Графа. Долговязый старик уселся напротив.
– Не рано ли тебе читать газеты, юноша? – засмеялся он, кивнув на пачки. – Да еще в таком количестве. Они не только портят аппетит, но и вызывают апатию, – старик вздернул бровь и добавил. – А от старья еще и клещей подцепишь.
– Клещей? – брезгливо сморщил я нос и убрал с газеты руку, на автомате оттирая ее о штанину.
– Клещи, плесень, грибок – тут им вольная воля, – глаза старика хитро щурились под кустистыми бровями. Шляпу он не снял даже в помещении. – Ну, так что ищешь?
– Хотел побольше узнать об этом месте, – сказал я почти правду.
– И как, узнал?
– Не особо.
– Не особо или не то, что хотел?
Я заерзал на стуле, а дед хитро ухмыльнулся:
– Тогда тебе стоит взять из архива нашу местную газетенку – ее закрыли лет десять назад, но до этого она собирала как раз такие истории, какие любят ребята твоих лет или выжившие из ума старики вроде меня.
Дед подмигнул так, что все складки и морщины его лица резко обозначились, натянулись как сеть, и вот мгновение – и в ее центре возник белесый паук-глаз.
– Мы звали ее Шутиха, так как временами она публиковала материальчики, которые трещали похлеще петард, брошенных в огонь.
– А вы давно тут живете?
– А то! Полвека и еще немного: уезжал, но вернулся – мы все в этом городишке прокляты и привязаны к здешним полям и холмам. Словно пустили корни.
Мне почудилось, что старик не шутил – что он, и правда, жалел или злился на эти узы.
– А дом на окраине? В Сосновом тупике?
– О, уже познакомился с гнездом Паучихи? Наверное, и ее прихвостня тогда видел. Чего тебя туда носило? Держись от них подальше.
Дед поднялся, нахмурился, и, будь мы на улице, он обязательно бы злобно сплюнул, но в библиотеке сдержался – лишь пожевал обветренные губы, сдвинул брови еще сильнее и, поправив потертую шляпу, двинул к выходу, постукивая палкой.
«В нем метра два, не меньше», – подумал я, провожая его взглядом. Почему-то этот вытянутый силуэт напомнил о моих ночных кошмарах. Ничего конкретного, просто привкус. Как иногда ветерок приносит запах из прошлого, и во рту появляется вкус молочного коктейля или черничного пирога. Холодок пробежал по спине.
– А как называлась-то газета? – запоздало крикнул я, и тут же зажал рот руками.
Я выскочил из-за стола, покосился на конторку, за которой сидела библиотекарь. Но она даже головы на меня не подняла, даже глаз не скосила поверх очков. Да чего там! У нее даже очков-то не было!
Я схватил ворох газет, еле дотащил до стола сдачи и, бахнув, со всех ног побежал вслед за стариком, надеясь, что этот трехногий великан не успел уйти далеко.
– Постойте, – закричал я, увидев старика на улице.
Старик остановился, положил руки на посох и дождался меня. Рядом уже вился Граф – сегодня он выглядел еще больше. Пес вывалил язык и, виляя хвостом, потрусил ко мне.
Я запустил пальцы в жесткую шерсть пса, почесал зверя за ухом.
– Вы оставляете его одного на улице? – удивленно спросил я.
– Нет, это он позволяет мне иногда одному захаживать в разные местечки, чтобы пропустить пинту пивка или поговорить с любопытными носами, вроде твоего.
– Ну, так что? – я наклонил голову набок, прищурился и так хитро, как игрок, удерживающий флеш-рояль, спросил: – Вы знаете все-все в Амбертоне?
– А ты упорный малый, – крякнул старик, смерил меня цепким взглядом, но не стал открывать своих карт. – Может, и не все, но побольше некоторых.
– Если так, то скажите мне, как пройти к кладбищу?