— На самом деле я хоть и сержусь, когда мои пожелания не выполняются, но понимаю, что любой мой воин имеет право на ошибку, ведь даже великолепно обученные соколы порою промахиваются во время охоты…
Произнеся это, Арвиген подозвал одного из сокольничих и, велев принести ему Стремительного, неспешно принялся осматривать поднесенного ему на перчатке сокола. Олдер же молча, наблюдал за Владыкой, в который раз поражаясь тому впечатлению, которое Амэнский Владыка производил на большинство людей…
Ростом чуть пониже тысячника, с худой и словно бы ломкой фигурой, Арвиген со спины мог показаться гораздо моложе своего уже весьма почтенного возраста, тем более, что его тусклые, с уходом в столь нетипичную для амэнцев рыжину, волосы почти не несли в себе седины, но стоило князю повернуться к кому-либо лицом, как это наваждение рассеивалось без следа.
Крупные залысины не только делали зримо выше и без того немалый лоб князя, но еще и подчеркивали его орлиный нос и надменно-хищные черты. Впечатление несколько портила по-старчески дряблая, покрытая коричневыми пятнами кожа, но все это искупалось гипнотическим взглядом водянистых, почти бесцветных глаз… Лишенные всяческого выражения, равнодушные, словно бы у змеи — они вызывали у людей подспудный страх, но Олдер испытывал лишь настороженность и какую-то непонятную гадливость, которую ему с годами становилось все труднее скрывать…
Между тем Арвиген, осмотрев и накормив птицу, вновь взглянул на Олдера и продолжил прерванный им же самим разговор.
— Единственное, чем ястребы и соколы отличаются от людей, так это тем, что неудача не ослабляет их, и я хочу знать, не сломала ли тебя твоя ошибка… Излови мне крейговского беркута, Олдер!
Услышав такой приказ, тысячник позволил себе удивиться. Вопросительно вскинул брови.
— Речь идет о младшем Бжестрове, Владыка?
Арвиген ответил ему легкой усмешкой.
— Именно… Он поставил под сомнение нашу силу и должен поплатиться за это… Приведи его ко мне живьем, но, охотясь за молодым беркутом, помни, что мы пока не будем нарушать заключенный с Крейгом договор…
Пытаясь скрыть обуревающие его чувства, Олдер склонил голову.
— Сделаю все по твоему слову, Владыка…
На этот раз Арвиген усмехнулся уже совсем явственно.
— С учетом того, как этот Бжестров повел себя на переговорах, эта охота должна прийтись тебе по вкусу, Остен… И еще, на поимку беркута я даю тебе четыре месяца, так что у тебя будет время повидаться с семьей…
Олдер поднял голову, спокойно взглянул в змеиные глаза князя.
— Благодарю, Владыка… Но первым делом я проверю, как обстоят дела в имениях…
Глаза Арвигена чуть заметно прищурились.
— Ненадежный управляющий?
Олдер пожал плечами.
— Любой управляющий надежен лишь до тех пор, пока знает, что его счета могут проверить в любое мгновение, Владыка…
Арвиген согласно кивнул головой.
— Ты разумен, Олдер… Надеюсь, что через четыре месяца я вновь смогу назвать тебя своим лучшим военачальником! А теперь — ступай!
Выходя из соколятни, Олдер не смог сдержать облегченного вздоха — Арвиген ни разу не упомянул о Дари, и это не могло не радовать, хотя полученное Олдером задание являлось отнюдь не простым. Но об этом тысячник решил поговорить не с Дорином, а с по-прежнему коптящим небо Ириндом. Старый вояка и теперь не утратил былой хватки, так что вполне сможет помочь ему парой советов, а еще Иринд должен был купить для Дари подарок…
В отличие от Владыки, годы оказались к Иринду беспощадны: старый «Карающий» усох до невозможности и почти полностью облысел — похожие на пух, волосы сохранились у Иринда лишь на затылке и возле ушей. Этот встопорщенный венчик вкупе с морщинистой шеей и оказались как раз теми штрихами, что придали отставному тысячнику полное и окончательное сходство со старым грифом: теперь лишь глаза под красноватыми веками остались у согнутого прожитыми годами Иринда прежними — внимательными, умными, с острым, проницательным взглядом…
Впрочем, характер и манеры Бывшего «Карающего» тоже не претерпели особых изменений…
— Мог бы и ко мне сперва зайти, прежде чем к нашему Владыке дурным козлом переться… — Иринд начал привычно ворчать, едва Олдер, устроившись напротив своего давнего знакомца, упомянул о вызове к Арвигену. — Владыка наш хоть и считается непредсказуемым, в своих настроениях весьма логичен… И определить их можно по последним событиям в Милесте, так что я вполне мог тебя просветить…
Иринд перевел дух и чуть покачал головой — по всему было видно, что он собирается прочесть своему давнему выкормышу еще одно нравоучение, но, увидев мелькнувшую на губах Олдера невеселую усмешку, Иринд решил отложить ворчание на потом и, прищурившись, спросил:
— Если я не разучился понимать твои гримасы, Олдер, то мое брюзжание несколько запоздало и все обошлось?
— Как сказать… — Олдер не торопился с ответом. Глядя на то, как Иринд разливает по принесенным слугою стопкам васкан — распитие лендовского напитка за неспешным разговором уже давно стало у Иринда едва ли не ритуалом — тысячник вспоминал совсем иные времена, и иные разговоры… На какой-то миг время слово бы изменило свой бег — прошедшие годы словно бы ухнули в никуда, и Олдеру показалось, что он очутился в той самой, отмеченной взятием Реймета, зиме и теперь беседует с Ириндом о Мартиаре Ирташе…
Уже в следующее мгновение наваждение сгинуло, а Олдер еще раз взглянул на руки Иринда, затянутые, несмотря на теплое время года, в некое подобие вязаных перчаток без пальцев, и уточнил:
— Суставы?
— Нет. — Иринд закончил священнодействовать над стопками и придвинул к себе свою порцию. — Холод… Теперь я мерзну даже летом — смерть уже вплотную дышит мне в затылок и выхолаживает кровь, а я все никак не соберусь на свидание к этой красотке…
Словно бы в подтверждение своих слов, Иринд поплотнее запахнул свою теплую куртку с высоким воротом и поправил укутывающую ноги медвежью шкуру. Лишь после этого он, опрокинув стопку, довольно крякнул и наградил Олдера еще одним цепким взглядом.
— Ну, рассказывай уже о том, чем тебя наш Владыка «порадовал»? Я, в отличие от тебя, колдуна, мысли читать не умею…
Усмехнувшись на привычное брюзжание Иринда, Олдер начал свой, отнюдь невеселый, рассказ… Иринд слушал его, привычно прикрыв веки, а по окончании, тихо заметил.
— Хорошо, что я уже давно в отставке. Ради пустой прихоти «карающих» стали отсылать за добычей, точно собак…
Олдер на это чуть заметно качнул головой, а складки у его губ обозначились еще резче, когда он сказал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});