тех пор неплохо зарабатывал. Вот только не могу понять, куда уходят все его деньги. На что он их тратит? Он всё так же живёт с мамой в старой двухкомнатной квартире, ездит на подержанном «Пежо», которому больше лет, чем ему самому; он не пьёт, не курит, наркотиками не балуется и не балует дорогими подарками свою девушку…
Да, у него есть девушка. Оля. Крохотная такая блондинка с острым носиком. Самое удивительное, что она влюблена в него, как кошка весной. А он ведёт себя с ней, без преувеличения, деспотически. За малейшую провинность он кричит на неё и даже может ударить. Она боится его, слушается во всём беспрекословно и ни в чём не смеет ему противоречить.
Что поделаешь, неуверенные в себе люди частенько имеют склонность к тирании.
Глава 15
Знак «Бородавка» повелел нам свернуть с плохой асфальтированной дороги на ещё более плохую и почти не асфальтированную. Три километра мы тряслись, как монпансье в железной коробке, и от души награждали ту дорогу неприличными эпитетами, из которых цензурными могут считаться лишь «грёбанная» и «ведущая в».
Ах, если б вы слышали эти цветастые и благоухающие обороты. По накалу и мощи этих переплетённых фраз наша яростная речь была сродни старому гимну в исполнении мужского хора имени Александрова.
Дорога была не только ухабиста и извилиста, но и страшно замусорена. Вероятно, перед нами по ней проезжала машина с мусором и как минимум половину содержимого кузова - покрышки, банки, пластиковые бутылки, мусорные пакеты и тому подобную разность – разбросала по дороге.
Три километра спустя мы оказались в далёком прошлом. В каком-то одна тысяча девятьсот восемьдесят лохматом году.
Перед въездом в Бородавку на дороге стояли высокие потерявшие цвет открытые железные ворота с надписью «Добро пожаловать». В ста метрах от ворот расположилась безлюдная автобусная остановка с дырявым навесом и сломанной вдребезги скамейкой. Напротив остановки стоял серый обелиск с рельефным профилем вождя Октябрьской революции, под которым были выбиты два слова: «Коммунизм неизбежен».
Дальше шла улица, как я потом узнал, одна из трёх с одинаковыми пятиэтажными домами.
Мы за десять минут пересекли весь городок (всего лишь раз увидев живого человека вдалеке) и на окраине нашли частный дом под номером семьдесят шесть. В том дому обитал четвёртый почётный гость Аркадия Романовича, его одноклассник Виталий Карлович Штольц.
Вполне приличный дом, двухэтажный, из красного кирпича, но рядом за высоким забором возвышался белоснежный особняк с пузатыми колоннами, на фоне которого дом Штольца выглядел убого.
Облачившись в костюм, я направился к дому. Бурмака остался в машине. Я предложил ему пойти со мной, но он пробурчал нечто неразборчивое и, открыв ноутбук, позабыл о моём существовании.
На звонки в дверь долго никто не реагировал, но что-то мне подсказывало – хозяин где-то здесь. И моя интуиция меня не подвела.
Я заглянул за дом. Там передо мной предстала сцена из дешёвых эротических картин. Две обнажённые девицы лет двадцати лежали в шезлонге возле бассейна и целовались. Неподалёку стоял голый тучный старик с фотоаппаратом и, делая снимки, приговаривал скрипучим голосом:
- Плавней движения, плавней… Нинель, локоть ниже… Рита, не прикрывай ей грудь… Плавней движения…
Глядя на целующихся девиц, я подумал: «Хорошо, что Седой этого не видит, а то свалился бы в обморок; объясняй потом, что он у меня бесконечно чувствительный».
Никто не обращал на меня никакого внимания, пришлось откашляться и подать голос:
- Прошу прощения, могу я видеть господина Штольца?
Голый старик прекратил съемку и обернулся ко мне.
- Я Штольц.
Кивнув, я чуть было не ляпнул:
- А могу я видеть господина Штольца одетым?
(Откуда во мне вообще берётся желание всё испортить неуместной подчас иронией?) Но вместо этого я сказал:
- Простите, что прерываю вашу семейную фотосессию, но, как говорил один мой хороший знакомый, вначале дела, затем тела. Я от Аркадия Романова. Привёз вам приглашение на юбилей. Ваш друг просил вручить лично в руки. Я бы мог поручить это дело своим мулатам, но решил не упускать возможности получить удовольствие от знакомства. Я ведь наслышан о вас от Аркадия Романова, наслышан.
«Господи, что я несу?»
- Весьма рад, - сказал Штольц и, нисколько не смущаясь своей наготы, протянул мне руку. – Виталий Карлович.
Я немедленно ответил на рукопожатие:
- Бендер-Задунайский.
Пока он рассматривал приглашение, я спросил, продолжая откровенно любоваться обнажёнными барышнями:
- Фото на паспорт?
Девицы захихикали. Штольц рассеянно сообщил:
- Да… У меня осенью выставка в Москве…
- Так вы фотохудожник! – воскликнул я. – Весь мир в объективе! Как назовёте этот цикл? «Девочки с персиками»?
- Скажите, любезнейший, - обратился ко мне Штольц, - тут не указана форма одежды…
В конце фразы притаились вопросительные интонации…
- Не указана, - согласился я, - но из этого не следует, будто она не нужна… Я думаю, господин Штольц, с одной стороны - форма одежды произвольная, но с другой стороны - день не совсем обычный… Всё-таки такая дата… Будут гости… Как говорил другой мой хороший знакомый – рецидивист и гопник по кличке Солнечный – встречаю по одёжке, а провожаю без неё».
- Слушайте, - прервал меня Штольц, - а ведь я вас узнал. Это ведь вы снимались в одном юмористическом шоу.
- Да нет, - говорю, - не в одном.
- Но это ведь вы участвовали в исторических скетчах?
- К сожалению, я.
- Почему к сожалению? Шоу было смешным…
- Смешное шоу – смешные деньги.
- А разрешите вас, - попросил Штольц, с воодушевлением потрясая фотоаппаратом, как снайпер винтовкой, - разрешите вас запечатлеть!
- Только мысленно. Я не готов, да и лицо будет блестеть от пота. В следующий раз обещаю. Вся моя героическая фактура будет в вашем распоряжении. А теперь позвольте откланяться. Честь имею.
Резко кивнув, я неловко и практически беззвучно щёлкнул каблуками своих растоптанных штиблет. Словом, эффектного ухода не получилось.
Уже в машине, вновь раздевшись до пояса, высунув разгорячённую голову в окно навстречу потоку ветра, я сказал Бурмаке, вернее прокричал:
- Первый тайм мы уже отыграли. Лёд тронулся! И господа присяжные вместе с ним!
- Чего? – спросил хмурый Бурмака.
- Ничего, - сказал я. – Продолжение этого богомерзкого фарса следует…
Я радостно улыбнулся, а солнце весело сияло мне в ответ.
Часть вторая
Глава 1
Ничего интересного за последующие полторы недели не произошло.
Я снёс в ломбард свои золотые