работаю?
- Ради денег.
- Одно другому не противоречит.
- Ну, так работал бы для них бесплатно.
- А ты ходил бы пешком.
- Не уловил.
- Я говорю, ходил бы пешком. На хрена тебе машина?
- Зачем мне ходить пешком, если есть машина?
- А зачем мне работать бесплатно, если могут заплатить?
- Что ты сравниваешь… член с конфетой! Машина для удобства…
- А деньги мне, думаешь, для чего? Для неудобства, что ли?
- Это софистика, - заявил Бурмака.
- Это здравый смысл, - возразил я.
- Ты неискренен.
- А ты очкарик.
- Пусть я очкарик. А ты занимаешься очковтирательством.
- Очковтирательством занимается проктолог, производя массаж простаты.
- Говорят, это больно.
- Не знаю. Но когда тебя перестанет смешить «Камасутра», пойди, сходи – вдруг улыбнёт хотя бы.
- Надеюсь, ты не обиделся.
- Обижаться – вечный удел убогих. А я здоров и физически, и духовно.
- Атеист не может считаться здоровым духовно.
- С чего ты взял, что я атеист? – удивился я.
- Разве ты веришь в Бога?
- Мне куда важнее, чтобы Он верил в меня.
- Подожди, мне казалось, у тебя скорее склонность к паранойе, а не к мании величия.
- Тебе казалось. А теперь помолчи, в такую жару мне даже спорить в облом.
- Мы не спорим.
- Не спорь – мы спорим.
- Спор - это когда…
- Заткнись.
- Ладно. Я только хочу сказать…
- Конечно, говори, но помни, что это будут твои предсмертные слова.
Бурмака насупился и замолчал.
Глава 14
Странное дело. Мы знакомы с Бурмакой лет десять, а я практически ничего о нём не знаю. Он скрытен и предпочитает болтать о ком угодно, но только не о себе. А в тех редких случаях, когда Андрей откровенничал, он делал это настолько невыразительно и долго, что я скоро терял интерес и слушал его вполуха. Поэтому я не слишком-то много могу рассказать о нём.
Андрюша рос трудным ребёнком. Сложно сходился с другими детьми, в общих играх не участвовал… В школе его невзлюбили. Он был раним и вспыльчив. Стоило кому-то обозвать его заучкой или очкариком - Андрей бросался в драку. Для словесной перепалки ему не хватало лёгкости и остроумия, а для того, чтобы поколотить обидчика, не всегда хватало сил, поэтому он дрался отчаянно, пуская в ход всё, что попадалось под руку, включая острые предметы.
Учился он на отлично. Что, само собой, не прибавляло ему популярности среди одноклассников. Он мог бы, наверное, окончить школу с золотой медалью. Но драки, бесконечные драки как в школе, так и во дворе… И не безобидные потасовки, без которых в принципе не обходится наше мальчишеское детство, а серьёзные, страшные схватки, дальше чем до первой крови, с тяжёлыми последствиями… В третьем классе он запустил в противника цветочным горшком; спустя год в столовой он бросился на старшеклассника с вилкой и не только отбил у того всякий аппетит к дерзким шуткам, но и чуть не лишил его глаза…
Мать, растившая Андрюшу одна, ничего не могла поделать. У сына было обострённое чувство справедливости. Во всяком случае, по отношению к себе. Если она пыталась его наказать после очередной драки, он валился на пол и закатывал такую истерику, что соседи со страху вызывали сразу одновременно и «скорую помощь», и милицию, и пожарную охрану…
Андрей не чувствовал за собой вины. У него всегда был один ответ: «Он первый начал».
С ним проводили воспитательные беседы, водили к директору и школьному психологу… Безрезультатно.
Будучи пятиклассником, Андрей откусил мочку уха своему соседу по парте. Самым возмутительным - по мнению учителей – было то, что, откусив мочку уха, Бурмака не выплюнул её, а проглотил. Как будто откусить товарищу пол-уха – это ещё куда ни шло, но проглотить откушенное – вот это уже переходит всякие границы.
Постановлением инспектора детской комнаты милиции, где Андрей уже состоял на учёте, Бурмака был переведён в школу-интернат для трудновоспитуемых детей.
Узнав его историю, дети в интернате прозвали Андрея Тайсоном. Особо одарённые звали его Бурмака-каннибал.
Вы знаете, что голуби между собой дерутся очень часто, а, к примеру, волки почти никогда. Потому что последние прекрасно знают, какую смертельную опасность представляют клыки. Чтобы не убить собрата или не быть собратом убитым, волки между собой стараются не доводить дело до крайности.
В школе-интернате таких неуравновешенных психов, как Андрей, хватало. Но именно там он постепенно научился спокойно и более адекватно контактировать с окружающими. Друзей, конечно, он не нашёл. Для этого он был чересчур мрачен и эмоционально закрыт, но ему стало доступно хоть какое-то нормальное общение.
Его настоящими друзьями, как это часто бывает с закомплексованными подростками, были книги. Он читал всё подряд. Запоем. Читал днём и ночью, от корки до корки, одну книгу за другой. Кажется, ему было всё равно, что читать. Его захватывал сам процесс чтения, процесс потребления какой-либо информации посредством прочтения печатных букв. С одинаковым чувством сосредоточенности и удовлетворения он проглатывал «Остров сокровищ» и учебник по психологии. Он приходил в библиотеку, сдавал книгу и брал следующую. Первую попавшуюся. Иногда ему попадалось нечто стоящее, например, «Сто дней одиночества», иногда какая-то хреномотина типа «Улисса». Но и то, и другое он стойко, не пропустив ни единого слова, ни единой запятой, дочитывал до самого конца.
Это случайное хаотичное знакомство с литературой – художественной или специальной – проявлялось в нём впоследствии неоднократно. Порой он попросту ошеломлял неожиданными заявлениями вроде «Я вот когда-то читал, что страус – это единственная птица, имеющая мочевой пузырь».
В пятнадцать лет страсть к чтению стала проходить. Её окончательно вытеснил крепнущий интерес к женскому полу. Андрюша начал поглядывать на девушек. В основном исподлобья. Он их хотел и ненавидел. Ненавидел за то, что хотел, и ничего с собой поделать не мог, кроме как истощать свой юный растущий организм ежедневным онанизмом. А нередко ещё и ежевечерним, еженощным и ежеутренним… Он злился на себя и на них… Они занимали всё его внимание, при этом никакого внимания на него не обращая.
Третья страсть в его жизни – компьютеры - частично удовлетворила вторую. И дело не только в порно. За компьютером он чувствовал себя богом. У него было все: видео, музыка, игры, информация, общение…
В двадцать два года, после окончания института, он устроился сисадмином в престижную фирму под названием «Слэм» и с