Ахмеда не видел со времени нашего прибытия из Палестины. Возможно, что он продавал товар или отправлялся с караваном за новым товаром в другую страну?
Как бы то ни было, но когда в очередное ранее утро собрался с Бахтаром в горы на пастбище, то, неожиданно, увидел Ахмеда. Он сидел под навесом. Ахмед внимательно наблюдал за мной.
Наши взгляды встретились. С уважением поклонился Ахмеду до самой земли и приветствовал его на арабском языке. Вероятно, Ахмед уже знал о моих способностях и не удивился тому, что с ним заговорил на его родном языке.
Он слегка поклонился на моё приветствие, как подобает почтенному мужчине в арабской семье. Затем Ахмед жестом руки показал мне приблизиться к нему.
— Почтенному ростовщику Мансуру, за свои долги, обязан был привезти раба из Европы. — спокойно, сказал Ахмед. — С этой целью купил тебя. Но ты спас мне жизнь. Помог избавиться от банды Кайсума, которые давно грабили караваны купцов. Таким образом, по старому обычаю наших предков, нельзя продать и наказать того, кто спас тебя от неминуемой смерти. Мансур требует долг или раба из Европы. Ты спас мне жизнь. Может быть, ты спасёшь моё имя? Совершенно запутался.
Не знаю, как мне поступить? Нарушить обычай предков и отдать тебя в рабство Мансуру или разориться и отдать долги? Кто тогда будет кормить семью? Моя семья приняла тебя, как своего. Поэтому советуюсь с тобой, как с родным человеком из своей семьи.
Ахмед вопросительно посмотрел на меня, словно лишь от меня зависела судьба его семьи. Тоже не знал, что ему ответить, тупо смотрел себе под ноги. Молчание моё опасно затянулось.
Надо было решать. Конечно, из любой проблемы можно найти выход. Проблемы к нам с рождения приходят и вместе снами покидают нас. Но! Как мне быть?
— Расскажи о себе, — подсказал Ахмед, — чистая, правда, лучшая защита от нападения. — Возможно, что в твоём рассказе найду истину нашего с тобой общего спасения? Только правда спасёт нас от гибели и разорения. Мы должны спасти нашу семью. Всё зависит от нас двоих.
— Родился и вырос в очень древнем роде терских казаков, — с риском для своей жизни, начал свой рассказ. — Наш род живёт среди мусульман Кавказа. Владею многими тюркскими языками. Хорошо знаю латинский, греческий, русский и другие языки Европы. У нас в хуторе такая точно большая семья, как у тебя. Вот и вся моя жизнь.
— Спасибо за откровенность, — совершенно неожиданно для меня, сказал Ахмед на турецком языке. — Ещё в Палестине понял, что ты не турок. Твой акцент тебя выдал. Ты вынужден был тогда врать, так как имел право на защиту. Много лет, через Дамаск, ходил за товарами в Турцию. Хорошо изучил турецкий язык. Теперь стал стареть и дальние переходы не для меня. Мне нужно время, чтобы найти выход из положения, в котором находимся мы с тобой. Будь в моём доме не рабом, а гостем и родственником. Мой дом — твой дом. Имей надежду на своё возвращение к себе домой. Мы оба что-то придумаем, чтобы ты вернулся к своему родному очагу.
Ахмед ушёл по своим делам, а стоял ошарашенный неожиданным разговором. Мне даже на ум не приходило, что смогу когда-то вернуться домой и, вдруг, всё резко изменилось. Достаточно было одного разговора, чтобы появился шанс на возвращение.
Сколько бы времени не прошло на моё пребывание в этом доме, но всё равно вернусь в свою семью, где ждут меня родные. Главное, это то, что у меня появился шанс. Надо как-то помочь себе и семье Ахмеда.
— Ты идёшь со мной? — спросил Бахтар, прервав моё раздумье. — Нас ждут друзья и стадо. Идём!
— Конечно, идём, — рассеянно, ответил ему. — Нужно Салиму закончить резьбу на пастушьей палке.
Обнявшись, как братья, мы быстро пошли в сторону кошар. По дороге к нам присоединились друзья. Парни были, в основном, мои ровесники. Постоянно грязному Уркелу, примерно, двадцать лет. Молчаливому Кафузу было, около, тридцати лет.
Конечно, не беру в счёт шантрапу. Они постоянно, словно стайка воробьёв, сопровождала нас целый день на пастбище. Только кушать детвора отправлялась домой.
Не уходили с нами дальше пяти километров. Детям расстояние было, как табу — близко можно, а дальше нет. Возможно, так было отработано в нескольких поколениях?
На это были особые причины. В горах Хиджаза водилось много хищников. В основном, это были шакалы, гиены, лисицы, дикие кошки и даже волки.
Местные жители говорили, что пастухам доводилось видеть львов, пуму и леопарда. Не знаю, насколько, правда. Судить ни мне. Но во время похода каравана на Хиджаз, слышал рёв хищных зверей. Словно львиный рёв.
В этот день продукты мы взяли с собой. Нам предстоял перегон отары на новое более дальнее пастбище. Вероятно, что пастухам были известны уроки истории, когда овцы и кролики едва ни съели всю Англию.
Чтобы стадо на корню не объело и не вытоптало вокруг траву, овец и коз постоянно перегоняли на новое пастбище и только на новый сезон возвращались к исходу выпаса.
К этому времени фактически обновлялось целое стадо, здесь лишь сохранялась постоянная численность. Таким образом, арабы берегли природу и не подвергали свои семьи голоду.
Излишки овец шли на продажу местному населению, которые тоже сохраняли контроль на содержание небольшого стада вблизи городских полей. Посева зерновых культур на корм животных тут не проводили.
Можно было встретить отдельные полянки в долине гор у маленьких селений. В высокогорных лугах пасли коз и овец, пастбища которых продолжались в долине.
У подножия гор паслись лошади и ишаки. Засушливые степи отводились на выпас верблюдам, которые ели всё подряд. Пробыли мы на высокогорных лугах несколько дней.
Питались плодами и ягодами, которые в изобилии произрастали в этих местах. Большую часть плодов и ягод встречал впервые. Мне непривычно было кушать плоды похожие на груши, у которых был вкус кисло-солёный.
Однако эти плоды утоляли хорошо жажду и голод. Кроме этого, мы пили козье молоко, размачивая в нем сухие лепёшки. Вначале не приятные мне на вкус продукты, постепенно понравились мне.
С полным удовольствием уплетал их за обе щеки. Особенно, это солёные маслины, которые в этих краях