ремень, жестяную коробку, карандаш с металлическим наконечником и профсоюзный билет. Больше взять было нечего: оперуполномоченный Павел Хентов в тот же день провел в доме Вагнера обыск, но ни вещественных доказательств, ни ценностей не нашел. Постановление об аресте согласовал начальник отдела Май, утвердил замначальника АзУНКВД Иван (Янис) Пурнис.
В арестном доме, куда доставили Ивана, сейчас располагается Управление пограничной охраны Азербайджана. Вот что пишет об этом здании Эльдар: «В то время оно имело подвальные камеры для содержания подследственных. При размещении особо отметили, что его (Вагнера. – А. М.) можно разместить в любую камеру, кроме 35-й и 46-й. В результате остановились на камере № 33, а после завершения следствия – № 37.
Надо полагать, что в “запретных” камерах 35 и 46 сидели арестованные по этому или похожим делам. Сейчас уже известно, что в Баку по делу Вагнера проходили 24 получателя помощи, по аналогичному делу Фриц и Куфельд – 12 человек, по делу Беккера – 5 человек. В Еленендорфе (Ханларе) “гитлеровскую помощь” получали 19 человек во главе с Шульдайс, в Гяндже —14 человек во главе с Лер. Кто-то из них проходил как свидетель, но 9 “злостных распространителей адресов” репрессировали.
Из рассказов политзаключенных более раннего времени (1920-х годов) известно, что тяжелые условия в некоторых из камер изолятора НКВД использовались для оказания давления на подследственных, будучи формой пытки. Например, одна камера была без окон и освещения, с полной темнотой, в другую при ветре с моря через пол поступала вода, заливавшая пол. Обычно уже этого, без всяких избиений, было достаточно, чтобы сломить арестованного и заставить дать нужные показания. В более поздние годы, когда НКВД получил разрешение избивать, Особый отдел широко применял избиения и “стойки”, и тот же опер Хентов в 1938 году забил до смерти подследственного»[20].
Следствие по делу Ивана завершили быстро, через тринадцать дней после ареста – 2 января 1935 года. В деле очень много карточек – вызовов на допросы, причем его допрашивали и после завершения следствия, видимо, «выжимали» что могли. Начальник 1-го отделения Вартан Тевосян послал дело в Особое совещание при НКВД СССР. 26 апреля 1935 года ОСО присвоило Ивану литеру КРД («контрреволюционная деятельность») и постановило заключить в исправительно-трудовой лагерь на три года.
Склероз, малокровие и другие расстройства, может быть использован на легком труде, но при этом здоров и пригоден к этапированию. С таким заключением Ивана Вагнера отправили из Баку в Мариинск, в Сиблаг НКВД. Он прибыл туда 13 июля 1935 года. Из ведомости в личном деле заключенного видим, что, несмотря на вторую степень трудоспособности, работы Иван не избегал. Надеялся, что благодаря системе «зачетов»[21], перевыполняя план, сможет выйти досрочно. Но в апреле 1937 года «каэрам» – осужденным за «контрреволюционную деятельность» – отменили «зачеты», оставили сидеть «до звонка». Копия распоряжения об отмене «зачетов» есть и в деле Ивана Вагнера. А сразу за ней – свидетельство о смерти. Похоже, это неслучайное соседство: погибшая надежда на освобождение, сломив дух заключенного, подорвала и его здоровье.
Последним местом заключения Ивана был 9-й Ахпунский ОЛП (сейчас – город Темиртау Кемеровской области). Этот лагерный пункт, организованный для разработки рудника, считался штрафным – туда отправляли осужденных за бандитизм и «каэров». Почитав об этом лагере подробнее и познакомившись с несколькими воспоминаниями об условиях, в которых работали заключенные, я понял, в какой ад попал Иван. Шансы вернуться оттуда живым были минимальными.
Иван Вагнер умер от крупозного воспаления легких в стационаре 9-го Ахпунского ОЛП 7 августа 1937 года. До конца своего срока один из трех братьев моего прадеда не дожил всего несколько месяцев.
Завершить рассказ об Иване мне хотелось бы еще одной цитатой из статьи азербайджанского правозащитника Эльдара Зейналова. Вот что он узнал о судьбе сотрудников НКВД, которые сфабриковали дело Вагнера в Баку: «…Некоторым из них довелось испытать страх перед расплатой во время хрущевской “оттепели”.
Так, Хентов был арестован в ноябре 1938 года и в 1939 году приговорен к 5 годам лагеря за то, что “перестарался” и забил насмерть подследственного.
Освобожден досрочно и отправлен на фронт. Дожил до “оттепели”, допрашивался о пытках и фальсификациях. Умер в 1957 году в 41 год.
Сумбатов в январе 1938-го был уволен с должности наркома внутренних дел Аз. ССР и отозван в Москву, но отделался легким испугом. К моменту смерти Сталина он был зам. председателя Совмина Аз. ССР (по нынешним меркам вице-премьером). Был арестован по делу о репрессиях, сошел с ума и умер в психбольнице в 1960-м.
Пурнис был арестован по политическим мотивам и расстрелян в 1938 году. Лейхт в 1940-м уволен из НКВД, выслан как немец и умер в ссылке. Май был уволен в 1938-м как беспартийный и умер в 1941 году в Москве. Тевосян был уволен 7 марта 1939-го и потом вплоть до смерти тихо проработал в Молдове и Москве по линии Министерства заготовок.
В официальном отчете АзУНКВД Сумбатов сообщает, что усилиями его подчиненных из Особого отдела в 1935 году был репрессирован 381 местный немец. Среди них обнаружили агентуру гестапо, резидентуры и фашистские группы в Казахе и Траубенфельде, фашистский актив в колониях, получателей “гитлеровской помощи”, антисоветских церковников. Не забыли арестовать членов немецкого кооператива “Конкордия”, составлявшего конкуренцию колхозам, и выслать в Карелию немецкое кулачество (с семьями)»[22].
Иван Вагнер. Фотография из следственного дела. Баку, 1935–1936 год.
Архивное уголовное дело Ивана Вагнера.
Личное дело осужденного Ивана Вагнера № 15454.
Эмануил. Трудовая армия для отца и сына
Об Эмануиле, третьем из братьев Вагнеров, мне долго ничего не удавалось узнать. В протоколе допроса Вольдемара говорилось, что Эмануил был учителем и работал в школе в селе Альт-Урбах АССР Немцев Поволжья. Ни на тематических форумах, ни в УФСБ и УМВД Саратовской области не было никакой информации о нем и его