Читать интересную книгу Смотри на меня - Джеймс Кэрол

– Но почему? Я не понимаю этого, вообще не понимаю. Зачем такие предосторожности?

– Потому что у меня есть одна гипотеза. И она основана на такой впечатляющей попытке повести расследование по ложному следу, что даже я признаю ее исключительность.

Я остановился на минутку, чтобы Тэйлор поймал ход моих мыслей.

– Когда я дал поисковый портрет, я сказал, что мы ищем белого мужчину ростом метр семьдесят пять, которому за тридцать, стройного и с высшим образованием. Пять элементов описания. Два из них истинны, а три могут быть ошибочны, – я пожал плечами. – А могут быть и правильными. Какие два точно верны?

– Это вопрос с подвохом, – сказал Тэйлор. – Все пять верны. Вы взяли информацию из видео. Человек, который бросал спичку, точно белый, стройный, примерно метр семьдесят пять. Учитывая характер убийства, можно предположить, что он образован и ему за тридцать. В общем, это не высшая математика, Уинтер.

Я помолчал несколько минут, чтобы Тэйлор подумал о том, что сам только что сказал.

– Черт. Убийца не тот, кто бросил спичку. В этом ваша гипотеза?

– Ты попал почти в самую точку в самолете, сказав, что поджигатель действует, как робот. Совсем чуть-чуть ты ошибся, – сказал я, расставив большой и указательный палец на сантиметр друг от друга. – Разгадка – в отсутствии эмоций, здесь ты прав. И есть гораздо более легкие способы убийства, более эффективные. На этот счет ты тоже не ошибся.

Тэйлор смотрел на меня широко раскрытыми глазами. Было видно, что все его внимание сосредоточено на том, что я говорю. Мыслей уйти больше не возникало.

– Поджог – рискованный способ. Его может выбрать только садист, но садист вел бы себя совсем не так, как человек на видео. Садист бы растянул процесс, насколько это возможно. Он бы не торопился, а принес целый реквизит, поиграл с ним от души. Тряс бы канистру, чтобы жертва слышала плеск бензина. Зажег бы сначала одну спичку, подождал бы, пока она полностью не выгорит у него в руках, потом вторую. Он бы измучил жертву, сломал бы ее психологически. И только потом поджег бы.

– Господи, – прошептал Тэйлор. Его взгляд был направлен куда-то вдаль, и в нем читалась смесь ужаса и отвращения.

– И уж точно ни один садист никогда и ни за что не пойдет сразу к жертве и не убьет ее. Какой в этом смысл? Нашего поджигателя кто-то заставил сделать то, что мы увидели на видео.

– Как?

– Какими-нибудь угрозами, – пожал я плечами. – Может, кто-то из семьи. В полицию не поступало никаких заявлений о пропаже людей за последние двое суток?

– Не слышал, – покачал головой Тэйлор.

– Значит, не из семьи. Ну, или же сейчас где-то находится целый дом трупов, которые пока не обнаружены. Сейчас это не важно. Важно понять, почему наш убийца сам не стал делать грязную работу.

– Без понятия, но наверняка у него есть очень веская причина.

– Как ты сделал этот вывод?

– То, что он выбрал поджог, означает, что садистские наклонности у него есть. Но то, что он заставил поджигать кого-то другого, означает, что он их подавляет. А без серьезных причин он бы не стал их подавлять.

– И эта веская причина у него есть. Бензин – крайне неудобная для работы субстанция. Запах впитывается в одежду, волосы, кожу, и он очень стойкий. Прибавь к этому запах горения, от которого тоже не так легко избавиться. Ты у костра сидел когда-нибудь? Запах дыма не выветривается полностью и через несколько дней. В общем, нужно быть полным тупицей, чтобы из всех методов убийства выбрать поджог. Легче неоновую рекламу себе на лбу повесить с надписью: «Я убийца».

– Но наш поджигатель не тупой. Поэтому он кого-то другого использовал для поджога. Он знает, по каким признакам судмедэксперты выявляют поджигателей.

– Продолжай, – подбодрил его я. – Ты почти у цели. Сделай этот последний шаг. Если тебе это поможет, ответ – в одном из вопросов, который ты мне задал. Зачем мне нужно быть уверенным, что я могу тебе доверять?

Тэйлор открыл было рот, чтобы сказать, что он без понятия, но слов не последовало. Его глаза расширились от внезапного озарения.

– Господи… Вы думаете, что поджигатель – коп.

12

– Это точно не коп, Уинтер. Двести процентов. Я изо дня в день работаю с этими людьми. Если бы кто-то из них был убийцей, я бы знал.

Я подошел к окну и одним пальцем отодвинул штору. По Морроу-стрит шла парочка ранних пташек, явно рассчитывающих попасть на «счастливый час». Это были закоренелые алкоголики, одинокие спившиеся души, и уже ничто не могло встать между ними и бутылкой – даже чье-то убийство. Солнце, беспощадно палящий желтый шар, уже приближалось к горизонту, но время до заката еще было. Я отпустил штору.

– Нет, ты бы не знал. Одиннадцать лет я жил под одной крышей с одним из самых жестоких серийных убийц этой страны и ничего не заподозрил. Моя мать провела с ним семнадцать лет, то есть почти два десятилетия. Тринадцать из этих семнадцати лет они были женаты. Спали в одной постели, жили одной жизнью, и она ничего не заподозрила. Отец прожил в одном и том же маленьком городе всю свою жизнь, и этот город мало чем отличается от Игл-Крика – только тем, что находится в Калифорнии, на другом конце страны. У него были друзья, с которыми он еще в школе учился, и они тоже ничего не подозревали.

– Вы были ребенком. Немудрено, что вы ничего не замечали. От ребенка невозможно этого ожидать.

– Ты не понимаешь. Мы все страдаем расщеплением личности. У кого-то их три, а у кого-то и того больше. Ты – один для друзей и для семьи, другой – для остального мира. Третий – когда смотришься в зеркало. У каждого есть темная сторона, мысли и чувства, которыми мы не хотим делиться с остальными. Каждый хоть раз в жизни лежал без сна в постели и желал кому-то смерти.

– Вы ошибаетесь.

– Да? То есть ты никому и никогда не желал смерти? – покачал я головой. – Попробуй убеди меня, но ты не будешь честен. Ты знаешь о том, что между психопатией и подростковым возрастом есть пугающее количество сходных черт? С психологической точки зрения это почти что идентичные состояния.

– Ну и что?

– Ну вот ты был звездой американского футбола в колледже. В те годы у тебя столько тестостерона было в организме, что мозг просто отключился на несколько лет. И ничего ты с этим не поделал бы. Если добавить к этому подростковую психопатию, только чудо могло тебя спасти от мысли о чьей-нибудь смерти. Да даже и не одному человеку.

Тэйлор еле заметно покраснел.

– Мне не нужны детали. Просто признай, что я прав.

– Вы не правы. А как же Ганди или мать Тереза? Вы хотите сказать, что у них тоже была темная сторона и они желали людям смерти?

– Интересно, что ты выбрал двух людей, которые уже умерли и не могут ничего сказать о себе, но да, я уверен, что и у них тоже были свои демоны.

– А у вас есть?

Я представил себе отца, привязанного к тюремной каталке в комнате, где приводили в исполнение смертные казни. Потом представил молодую девушку с пластиковым пакетом на голове и кожаным ремнем вокруг шеи, с выпученными глазами и синюшной кожей. Подумал, как поживает в тюрьме Карл Тиндл. Я надеялся на то, что его новые друзья окружили его соответствующей заботой.

– У нас у всех есть темная сторона. Признайся себе, Тэйлор, ты ведь даже не можешь до конца узнать другого человека. Сколько раз ты слышал выражение «чужая душа – потемки»?

– Уинтер, я говорю вам, убийца – не из полиции.

– И ты отвечаешь за всех своих коллег – от шерифа до диспетчеров?

Тэйлор кивнул.

– Даже учитывая то, что ты работаешь там всего полгода?

Тэйлор кивнул снова, но в этот раз уже не столь уверенно.

– А если взять городское отделение полиции, ты и за них всех готов поручиться?

На этот раз Тэйлор уже не кивал. Я хотел посеять в нем сомнение, и у меня это получилось.

– Будь осторожен с поручительствами, Тэйлор. Иногда без них нельзя, но если переборщишь, они начнут работать против тебя. Я сказал, что убийца – полицейский, но я не сказал, что он обязательно из управления шерифа.

– И вы на сто процентов уверены, что он – полицейский?

– Нет, только на девяносто девять, и, поверь мне, пока он не арестован, большей уверенности быть не может.

Тэйлор притих и задумался. Он искал контраргумент, хоть что-нибудь, чтобы доказать, что я не прав. Ему была нужна соломинка, за которую можно было схватиться в кромешной тьме.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Предположим на одну секунду, что вы не правы. Сами сказали, что есть один шанс из ста, что убийца – не коп. Если окажется, что вы ошиблись, то мы потратим уйму времени на поиск призрачной тени, в то время как могли бы сделать что-то более полезное, например искать человека, который не работает в полиции. Ведь счетчик приближается к нулю, и кто-то за это время может сгореть заживо.

– Мы не тратим время. Во-первых, он коп. Во-вторых, и все шерифское управление, и полицейское управление – а это очень много людей – ищут не копа. Если каким-то чудом я ошибся, мы должны верить, что они сделают свою работу хорошо и поймают злодея. В-третьих, если окажется, что я все же не прав, я первый подниму руки и признаю это. Если к тому времени копы его еще не поймают, мы изменим направление и разработаем новый подход.