Читать интересную книгу Осколки фарфорового самурая - Дмитрий Лабзин

XX

Своим рассказом я немного развлёк милых собеседниц, на время избавив их от размышлений о худшем. Мы даже поговорили о планах на будущее. Девушки мечтали посетить Барселону и даже предложили мне поехать с ними, если доведётся выйти из зала живыми. Разумеется, я согласился. Давно мечтал побродить по этому потрясающему городу, ощутить его очарование, раствориться в его звуках, подышать тем же воздухом, которым наполняли свои лёгкие Дали, Гауди, Лорка, Кабалье. Время потекло незаметно, давая нам последнюю возможность насладиться неожиданно совпавшими мечтами, поговорить об искусстве и о том, где бы каждый из нас хотел остановиться. Мы спорили о маршрутах и порядке посещения музеев, дворцов, соборов и очень быстро находили общие точки соприкосновения. Подчиняясь какому-то закону справедливости, жизнь торопилась отдать нам то, что мы по каким-либо причинам недополучили в предыдущие годы, и наша ситуация перестала казаться фатальной. Идиллию нарушило телевидение, как всегда бесцеремонно ворвавшееся в наше личное пространство. Хотя большая часть заложников увидела в этом спасение от скуки, ведь сидеть перед безжизненной сценой невыносимо. Благодаря излишней тактичности наших захватчиков пленники погрузились в атмосферу глубочайшей трагедии, смогли наблюдать за сопереживающими им первыми лицами государства, стать свидетелями процесса своего освобождения или уничтожения – тут уж как повезёт.

Итак, на сцене появился белый прямоугольник киноэкрана, на который проецировался экстренный выпуск новостей центрального телеканала. О том, что выпуск экстренный, говорили округлённые больше обычного глаза телеведущей и очень сбивчивая речь. Видимо, телесуфлёр не поспевал за стремительно разворачивающимися событиями, и приходилось импровизировать по ходу действия, что заметно сказывалось на качестве комментария.

Нашему вниманию представили несколько сюжетов и интервью с политиками и военными, а также съёмки с оперативного заседания штаба под руководством президента, сидящего в окружении лоснящихся от жира и холодного пота генералов. Интересно, сколько ещё захватов заложников должно случиться, чтобы они похудели до объёмов своих европейских коллег? Единственное, что можно было вынести из всего информационного мусора, валившегося на наши головы – начальников опять много, и пока они будут разбираться, кто главнее, в распоряжении террористов не останется заложников, если нас, конечно, не подкармливать. Особое место среди всей этой стандартно-экстренной чепухи занимала новость о раненной в плечо женщине, экстравагантным способом появившейся на позиции федеральных сил. Террористы привязали её к небольшой четырёхколёсной тележке, использовавшейся работниками сцены для перевозки среднегабаритного реквизита, накрыли соболиной шубой и вытолкнули из главного входа. Силы инерции хватило только на половину дистанции в пятьдесят метров, что само по себе уже является достижением, и транспортное средство завязло на трамвайных путях. Военные принялись решать, ловушка это или акт доброй воли, с каждой минутой всё сильнее расходясь во мнениях, пока командир десантной бригады, чьи бойцы первыми оказались на огневых позициях, не взял ответственность на себя. Его парни лихо подлетели к импровизированной карете скорой помощи на новеньком БМП, переложили заложницу к себе и так же быстро исчезли. Сейчас идёт операция, но состояние пациентки не вызывает у врачей никаких опасений. Это была первая по-настоящему хорошая новость, и зал воспринял её с необычайным воодушевлением.

Несколько раз подряд разжевав одну и ту же жвачку о бесчеловечном террористическом акте и пообещав держать страну в курсе событий, диктор объявила о небольшом перерыве.

Новостной выпуск на полчаса был заменён фантастическим сериалом про честных милиционеров, который мы смотрели без звука. Я постарался развлечь моих невольных спутниц старой забавой, которой мы предавались с товарищами в студенческие годы. Каждый из нас выбрал себе по одному герою, и мы стали озвучивать действие, стараясь не привлекать к себе ненужного внимания. Получились довольно захватывающие поиски серийного тимуровца, пачками переводившего бабушек через дорогу и занимавшегося прочим общественно полезным вредительством, вместо того чтобы работать, отрываться зимой в Таиланде и отдыхать в сауне с проститутками, как это делают все нормальные люди. Правда, начиналось всё достаточно обыденно.

Девушки включились мгновенно.

– Друзья! Честное имя каждого мужчины нашего многомиллионного города оказалось запятнанным безответственными действиями какого-то психопата, – кричал полковник милиции на своих подчинённых. – С меня требуют немедленных результатов!

Ход за мной.

– А какой криминал в том, что некий гражданин переводит бабушек через дорогу? – спросил самый молодой.

– Господи, – выдохнул недоумевающий полковник, – кто-нибудь, объясните этому зелёному юнцу, что это только начало.

Брюнетка взяла инициативу в свои руки.

– Да ты б помолчал, – подхватил сидевший рядом с ним боров, – ты просто ещё не женат и не понимаешь, какое разрушительное действие оказывают на женскую нервную систему хорошие поступки чужих мужиков. Вот представь, целый день гоняешься по городу за убийцами, карманниками, проститутками, наркодилерами.

– Наркодилеры – не наш профиль, это чужая поляна.

– Неважно. Приходишь домой весь голодный, холодный, грязный как чёрт. А оказывается, что твоя благоверная тебе ничего не приготовила в знак протеста – видите ли, ты ей не позвонил и не узнал, как прошёл её педикюр и

сколько километров она намотала в поисках тех самых туфелек.

Не думал, что девушки могут сами про себя такое сказать.

– А…

– А частота таких ментальных фрикций прямо пропорциональна количеству переведённых через дорогу старушек.

Мы давились от смеха.

– Дамы, это было слишком заумно.

– Ничего страшного, а то они у нас какие-то тупые получаются.

– Меня генерал к себе вызывает, – визжал раскрасневшийся полковник, – не за тем, чтобы коньяк пить, потому как коньяк у нас по четвергам. А потому мне нужен результат через три часа, иначе будете полы у него в коровнике мыть.

– Всё будет сделано в лучшем виде, – вступился начальник отдела уголовного розыска. – Вы же знаете – найдём какого-нибудь бомжа, посадим, он и рад будет. А что, у нас тепло, сытно, сухо, компания опять же. С маньяком будет потяжелее, как бы самосуд над ним не учинили оскорблённые граждане.

– Идите, и без ёлочки не возвращайтесь.

Озабоченные служители закона покинули кабинет начальника.

– Так, молодой, сбегай за пивом, пока старшие думают над проблемой.

– А что тут думать, – насупился молодой, – делать надо.

Он взял куртку и покинул помещение.

Побольше безумия.

– Итак, путём сложных следственных действий было установлено, что подозреваемый – человек среднего роста, примерно пятидесяти лет от роду, седой. Особые приметы: газета «Труд» под мышкой, серьёзное выражение лица и клетчатый костюм.

Девушки отреагировали.

– А огромного чёрного кота с ним не было? – спросил боров. – Если был, то я пас – с этими ребятами даже мой дедушка не справился…

– Нет, кота не было. Погодите, один из свидетелей говорил о больничных бахилах, которые подозреваемый, по-видимому, забыл снять, – продолжил начальник отдела. – А единственная больница в том районе специализируется на расстройствах психики разной степени тяжести. Мухой туда, потом ко мне для отчёта.

Они действительно выходят из кабинета. Пока нам очень везёт.

Следователи входят в какой-то кабинет. За столом человек в белом халате. В яблочко!

У меня от смеха потекли слёзы.

– Добрый день. Чем могу быть полезен?

– Добрый день, – начал боров. – Мы из уголовного розыска. Разыскиваем, что логично, особо опасного маньяка-тимуровца. Вот его фоторобот и особые приметы. Есть подозрение, что это ваш клиент.

– Да, так оно и есть. Видимо, медицина здесь пока бессильна, хотя случай чертовски интересный.

– Что тут может быть интересного?

Состязаться в терминологии с двумя дипломированными психологами было бессмысленно, но нужно было как-то вылезать из сложившейся ситуации.

– Внутренний конфликт. Видите ли, мой пациент был обычным добропорядочным гражданином с отличным советским воспитанием и престижной работой. Просто однажды потерял способность проходить сквозь окружающую его действительность.

– А проще можно, для милиционеров?

– Пожалуйста. Он узнал, что его сын работает в шоу трансвеститов.

– После такого и дедушек начнёшь через дорогу переводить.

Всё испортил экстренный выпуск новостей.

XXI

Надо же, они только что получили кадры прямо из эпицентра событий – террористы прислали на электронную почту национальных телеканалов видео захвата театра. Два микроавтобуса подъезжают к театру. Первые, кто из них выскочил, расстреливают дежурный патруль ДПС, остальные занимают периметр и входят в здание. Группа из второго микроавтобуса заходит через боковой вход. Всех, кто попадается им на пути, валят на мраморный пол, особо непонятливым достаётся чуть больше, хотя сильного сопротивления никто и не думал оказывать. Действия захватчиков выглядят очень слаженными, каждый знает своё позицию и где должен оказаться в следующую минуту. Огромные окна вестибюля и большие стеклянные двери главного входа минируются – теперь никто не сможет выйти из здания или проникнуть в него. Террористы орудуют за кулисами. Главный режиссёр пытается скрыться, получает пулю в живот и выходит на сцену. Дальнейшие события происходили непосредственно на наших глазах и бурного интереса не вызывали. Все, кроме момента, когда напряжённые лица заложников стали достоянием мировой общественности. Не хотелось бы, чтобы последующие поколения запомнили меня таким бледным и напряжённым, но ничего не поделаешь, просить переснять бессмысленно. Простой среднестатистический обыватель, столь бережно взращиваемый телекомпаниями с помощью имбецильных реалити-шоу, получил уникальную возможность если и не оказаться в шкуре заложников, то быть полностью включённым в процесс по обе стороны баррикад. Ему только осталось запастись чипсами, пивом, удобно расположиться перед своим средством связи с внешним миром и насладиться небывалым погружением в жестокую реальность, полную страха, боли и потерь. Я решительно отказываюсь верить, что это возможно, по крайней мере – в моей стране. И пусть оказавшиеся у экранов люди невольно «сделали» рейтинг этому телеканалу, они искренне переживали за нашу судьбу. Иначе быть не могло.