Я думаю выехать в среду утром, мне поручают тут заботиться об одной барышне, которая первый раз уезжает одна. Какая я оказалась солидная! Если будете в Лондоне в конце недели, то напишите в этот отель, мне приятно опекуна повидать. Но, вообще, будьте спокойны, я Вас буду мало беспокоить.
В случае, если туда не попаду, напишу Вам мой новый адрес, хотя думаю, что буду пока там жить.
Всего хорошего. Спасибо за визу, что бы крыса без Вас делала бы!?
А. Крылова».
«10 марта 1928 г., Лондон
Милый Петр Леонидович,
Хорошо все же приехать наконец в Лондон.
Буду ждать Вас в субботу, если, когда Вы прибудете, меня не будет дома, то подождите, значит, Крыса в Лондоне не на тот автобус забралась и опоздала. Христианские девочки меня решили заморозить, — думаю, что долго здесь не останусь. Хотя, может, это у Вас так принято в комнатах замерзать. Во всяком случае, я на одну неделю твердо обосновалась здесь.
Послушайте, обезьяна, будьте вежливы и не жмите у Крысы хвоста, а то она кусаться будет.
Кстати, одна из лондонских афиш поразила меня сходством с Dr. Kapitza.
Итак, до субботы.
Всего хорошего, опекун.
А. Крылова».
«17 марта 1927 г., Лондон
Милый опекун,
Я приеду в Кембридж в 5.50 (из Лондона поезд уходит в 4.15). Если опекун будет свободен, то, может быть, он снизойдет к воспитаннице и встретит ее? Чтобы она в умном городе не потерялась.
То, что приняли за меня приглашение к Robertson’ам, очень хорошо сделали. Все равно без Вашего разрешения я бы не посмела.
Всего хорошего.
А. Крылова».
«30 марта 1927 г., Лондон
Милый дядя,
Пожалуйста, напишите срочно адрес Robertson’ов и, вообще, как надо написать по-английски адрес на конверте. Я потеряла его, а надо написать скорее. Кстати, Вам нет выхода 8-го — шведка приглашена. Она мне все больше и больше нравится.
Всего хорошего.
А. Крылова».
«5 апреля 1927 г., Лондон
Милый дядя.
Приезжайте в пятницу, как хотели, к 2½, мы пойдем на картинки смотреть, я очень рада, что хорошая коллекция.
Путеводители куплю, те самые, что Вы написали. Вы знаете, что я всегда рада болтаться где угодно. На днях чуть в Лондон не приехал папа, но в последний день сообщил мне, что его вызвали срочно в Германию. Я очень жалею, мне хотелось моего старика повидать и с ним поболтать. Теперь он, наверное, если и приедет, то меня не будет в Лондоне.
Всего хорошего, жду Вас в пятницу.
А. Крылова».
Путеводители в последнем письме упоминаются не случайно, и вот почему.
«Однажды, — вспоминала Анна Алексеевна, — под конец моего пребывания в Лондоне, Петр Леонидович сказал: „Хотите поездить по Англии? Посмотреть страну, ваши любимые замки и соборы?“ Я тут же согласилась. Да и кто же не согласится отправиться в поездку по Англии на открытой машине! Только у меня совсем не было денег. Но Петр Леонидович сказал: „Я вас приглашаю“. И мы отправились. Ездили по многим старинным аббатствам, старинным городам и доехали в конце концов до самых западных частей Англии».
Письма Петра Леонидовича к Анне Алексеевне того времени не сохранились, но своей маме он пишет:
«7 апреля 1927 г., Кембридж
Дорогая Мама,
Сегодня последний день работы, и завтра утром отправлюсь отдыхать. Сперва думаю поехать покататься на машине, потом на недельку в Париж. <…> Я решил поездить по Англии, т. к. ее меньше всего знаю. Никогда не оставался на каникулы здесь. <…> Тут я несколько раз виделся с Анной Алексеевной Крыловой. Она приезжала смотреть Кембридж. Очень умненькая и славная девочка. Много интересуется искусством и хорошо разбирается. Тебе, наверное, она понравилась бы. Твой вкус я хорошо знаю…»
«Путешествовали мы с полным удовольствием, у нас были очень хорошие отношения, вполне дружеские. Петр Леонидович любил шутить, любил подначивать, но и я была весьма независимой и энергичной особой. На ночлег мы останавливались в больших гостиницах. И вот как-то утром он спрашивает меня: „Что такое вы делали сегодня ночью? Администрация жаловалась, что мисс очень шумит“. „Очень просто, — ответила я, — перед самым окном стоял шкаф и мешал мне смотреть на великолепный пейзаж. Я его просто сдвинула и переставила на другое место“.
Во время нашей поездки Петр Леонидович много рассказывал мне о своей жизни, о трагических событиях, которые он пережил в России. Было впечатление, что ему хочется выговориться. Надо сказать, что позже, в последующие годы, он, наоборот, старался никогда не говорить об этом…
Путешествие кончилось, и вот Петр Леонидович уже провожает меня на вокзале Виктория. Я отчетливо помню, как, уезжая, посмотрела в окно и увидела грустную, как мне показалось, маленькую фигурку, одиноко стоящую на перроне. И тут я почувствовала, что этот человек мне очень дорог…»
Кроме писем того времени, чудом сохранилась крошечная записная книжечка, что-то вроде ежедневника. Анна Алексеевна совершенно неожиданно обнаружила ее в своем домашнем архиве чуть ли не за несколько месяцев до кончины. Сохранившиеся в ней записи о времени, проведенном в Англии бесценны, ведь это непосредственные впечатления и ощущения «умненькой и славной девочки».
Из дневника Анны Алексеевны. Встреча с Англией, 1927 (Публикация П. Е. Рубинина.)
11 февраля, пятница. Была в British Passport Control Office[10].
Написала в Cambridge Капице и Robertson’ам. <…>
13 февраля, воскресенье. 21.30 M[usée] Guimet[11], лекция Marshall: Les recentes découvertes arch[éologiques] en Extrême-Orient[12].
27 февраля, воскресенье. Получила разрешение ехать в Англию. Написала Мите[13], Капице, Robertson’у.
2 марта, среда. 12.30. Крестины[14]. 3.00 Rotonde[15], потом Louvre.
9 марта, среда.…Уезжаю в Лондон. 3.30 h[16]. в Лондоне у YWCA. Холод. Завтра в B[ritish] M[useum]. На обед бурда. Родной Париж. Письмо маме. Капице. Говорю и понимаю.
10 марта, четверг. 10–6. В. М. <…> Ходила целый день по музею. Он очень хорош. Порядок, после L[ouvre], необыкн[овенный], и метода. Вазы. Парфсн[он]. Асс[ирия]. Ег[ипет]. Амер[ика] — Перу. И т. д., и т. д. Видела, т. е. прошла, кажется, весь…
11 марта, пятница. 10½ — 2½. Vic[toria] and Al[bert] музей[17]. Слишком велик. Чудная ит[альянская] и фр[анцузская] скульптура. Да здравствует грабеж! Есть абсолютно всё. <…> В музее завтракала. Опять В. М. — 3–6.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});