«21 января 1927 г., Париж
…Я уже писала о Петре Леонидовиче. Что еще сообщить о нем? Однажды мы долго сидели и разговаривали, и я заметила, что у него иногда глаза его круглые становятся очень печальными и смотрят куда-то вбок.
Мы, кажется, пришли с ним к одному выводу, что надо быть веселыми и больше ничего. Людям приятнее видеть веселую и довольную физиономию. Раз это от меня зависит, то я и веселюсь. Зачем попусту грусть и тоску на других нагонять, когда лучше иметь вид веселый и довольный. И так довольно людей, которые этого не понимают. Так что и у него, и у меня были „морды“ очень веселые. Редко смотрели вбок. Зачем? От всего можно отучиться, и никогда не надо тоску и грусть другим показывать…»
Пишет Анна Алексеевна и в Кембридж, вспоминает проведенное вместе время и рассказывает о сложностях с получением английской визы.
«14 января 1927 г., Париж
Милый Петр Леонидович, конечно, будет гораздо лучше, если я Вашего археолога увижу в Париже. Я не люблю писать писем, предпочитаю разговаривать. Постараюсь начистить сапоги, как можно лучше, будут блестеть так, что издали видно будет.
Я, кстати, как только Вы уехали, так постриглась и причесалась, а то времени не было. Хорошо, что Вы мне напоминаете, что все пять конечностей должны быть в порядке, а, вот дело какое, у крыс[8] еще хвосты водятся, что с ними делать, указаний в Вашем письме не было?
Так что постараюсь к приезду Вашего археолога стряхнуть с себя всю пыль.
Я сейчас усиленно работаю, и меня даже взяло сомнение, ехать ли в Лондон, ведь это прервет мою работу, а я хочу посмотреть, могу ли я что-то сделать. Если нет, то надо со всем покончить и переменить радикально всю жизнь. Вместо Палестины поехать в Китай и бросить всю археологию. Это все выяснится так через шесть месяцев, за это время я хочу попробовать собрать хоть часть материалов.
Кстати, мальчишка Hals’а очень похож на Парижского, но гораздо лучше по технике, ловко написан, особенно нос и рот.
Всего хорошего, работайте побольше, а для чего, хорошо, что не знаете, так, по крайней мере, можете думать, что для пользы человечества, и этим утешаться.
Жму мышиную лапу крысиными когтями.
А. Крылова».
«11 февраля 1927 г., Париж
Милый Петр Леонидович,
Сегодня была в British Passport office, и все очень неутешительно, совсем дела мои плохи. Встретили меня там тем, что заявили: „да ведь Вас уже не пустили в прошлом году, почему же вы думаете, что пустят в этом“. Я ответила, что вообще ничего не думаю, а просто хочу поехать в Англию. Они мило улыбнулись и сказали, что очень маловероятно, что меня пустят, и вряд ли я там когда-нибудь буду. Я спросила, почему меня не пускают, говорят, что причина не уважительная — учиться всюду, должно быть, можно по их понятиям, и нечего мне по лондонам ездить. Самое лучшее, если я попрошу моих знакомых написать в Home Office и спросить объяснение, почему моя причина недостаточно уважительная. Я не могу им придумать другой причины, просто еду туда, потому что археологическая крыса и надо мне быть знакомой с музеями, особенно такими, как в Лондоне. Я начинаю жалеть, что в Лондоне нет никакого дяди или тетки старой, которые бы могли заболеть или умереть. Ну, да ничего не поделаешь. Я написала Robertson’ам, что они должны написать в Home Office. В прошлом году я просила визу на три недели, потому что это было на Пасху и я хотела там провести каникулы, теперь же мне желательно ее получить на шесть недель.
Собственно говоря, идет разговор о той визе, в которой мне отказали в прошлом году, я тогда подала прошение около 10 марта, теперь я пойду за новостями в British Passport office только после того, как Robertson’ы напишут в министерство. До чего же это все сложно и никому не нужно. Ведь я же еду на короткий срок, вроде как турист, какое же они имеют право меня не пускать? Я зла теперь страшно, бранюсь все время. Вам интересно, физическая обезьяна, знать, вычистила ли крыса сапоги, когда шла к Robertson’ам. Чистила их несколько дней подряд, не только их, сама постриглась, причесалась, была страшно хороша. Но, о ужас, пошел проливной дождь, так что к Robertson’ам пришла мокрая крыса. Очень было обидно, что красота, так долго и упорно наводимая, была уничтожена! И в консульство, когда шла, тоже сапоги вычистила — но и это не помогло! <…>
Всего хорошего.
Жму Вашу руку и благодарю за хлопоты — боюсь, что они напрасны и что легче мне увидеть несуществующие финикийские храмы, нежели Вестминстерское аббатство!
А. Крылова».
А теперь вернемся снова к рассказу самой Анны Алексеевны:
«Ранней весной 1927 года я получила наконец визу и оказалась в Лондоне. Денег у меня было не очень много, и я поселилась в общежитии YWCA (Young Women Christian Association[9]) — это очень дешевое, всего несколько шиллингов в день, общежитие, где останавливались девушки, которые приезжали в Англию учиться и работать. Со мной в комнате жила симпатичная индуска. Я сейчас же написала Петру Леонидовичу в Кембридж, и он приехал очень быстро. Мы много времени проводили вместе. По субботам и воскресеньям он непременно наведывался в Лондон, а иногда и я приезжала в Кембридж. Петр Леонидович любил искусство, особенно живопись, скульптуру меньше. Иногда мы устраивали такое развлечение. Показывали друг другу неизвестные нам картины, и требовалось определить автора. Я занималась в то время историей искусства и всегда угадывала правильно. Петра Леонидовича это забавляло, и надо сказать, он сам быстро стал ориентироваться правильно. Особенно Петр Леонидович любил Тинторетто, всегда старался его узнать».
И опять письма Анны Алексеевны. Как удивительно они дополняют ее рассказ — рассказ девяностолетней женщины перекликается с письмами двадцатичетырехлетней девушки.
«6 марта 1927 г., Париж
Милый Петр Леонидович,
Спасибо Вам за адрес, но я, кажется, буду жить у Христианских девочек (YWCA), я туда написала, и они ответили. Условия подходящие (2.2 фунта в неделю, а может быть еще дешевле, если приедет одна моя подружка, тогда будем жить вдвоем в одной комнате).
Я думаю выехать в среду утром, мне поручают тут заботиться об одной барышне, которая первый раз уезжает одна. Какая я оказалась солидная! Если будете в Лондоне в конце недели, то напишите в этот отель, мне приятно опекуна повидать. Но, вообще, будьте спокойны, я Вас буду мало беспокоить.
В случае, если туда не попаду, напишу Вам мой новый адрес, хотя думаю, что буду пока там жить.
Всего хорошего. Спасибо за визу, что бы крыса без Вас делала бы!?
А. Крылова».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});