У богато украшенной двери, ведущей в зал, Зара остановилась и глубоко вдохнула. Затем она сделала шаг вперед, схватилась за дверную ручку и потянула ее на себя. Массивная дверь начала медленно открываться. Проскользнув в образовавшийся проем, Зара остановилась и обвела взглядом величественный зал с высоким куполообразным потолком, украшенным росписями. Стены были обтянуты бледно-голубой тканью с рельефным цветочным орнаментом. Они состояли из сегментов, отделенных друг от друга позолоченными пилястрами.
В своем новом облике она будет смотреться гармонично на фоне всей этой роскоши. Она чувствовала себя так, словно наконец вернулась туда, где должна была находиться по праву. Если бы ее отца не свергли, она жила бы во дворце и носила шикарные платья.
Скоро она выйдет замуж за брата короля и будет иметь полное право жить в этом дворце. Если бы не государственный переворот в ее родной стране, ее судьба сложилась бы таким же образом. Эта странная мысль принесла ей успокоение. Ее родители определенно нашли бы для нее достойного жениха. Они определенно не захотели бы, чтобы она пряталась в лесу всю оставшуюся жизнь.
Она закрыла глаза и глубоко вдохнула. Запах показался ей знакомым. Он напомнил ей о ее родном доме. О родителях, которые ее любили. Они бы хотели, чтобы она вышла замуж за принца, жила во дворце и ни в чем не нуждалась.
Если бы она воспитывалась во дворце, ей не пришлось бы учиться хорошим манерам, и ее жених не считал бы ее дикаркой.
Зара сглотнула. Ей не следовало придавать значение тому, что Андрес о ней думает. Она не собиралась становиться его женой. Она вообще не готова к браку. Особенно с человеком, который собирается жениться на ней по принуждению.
Почему она не может сама за себя решать? Почему не может подождать с замужеством, пока не встретит мужчину, который будет ее хотеть?
Прогнав эту мысль, Зара прошла в глубь зала. Мечтать о подобных вещах было глупо.
Свобода выбора – это привилегия простых людей, которым не нужно выполнять долг перед страной.
Андрес вошел в зал через дверь, находящуюся в другом конце помещения. При виде его ее сердце учащенно забилось. На нем был смокинг, и Зара едва сдержала смех. Два человека в нарядной одежде утром в пустом бальном зале выглядят нелепо. Особенно если эти два человека вынуждены вступить в брак, несмотря на то, что едва друг друга знают и не питают друг к другу симпатии.
Увидев Зару, он замер как вкопанный и уставился на нее как на пришельца с другой планеты.
– Вы подстриглись.
Она поправила темный локон, упавший ей на плечо.
– Разве я не выгляжу покорной?
Андрес наклонил голову набок:
– Я не уверен. Подойдите ближе, чтобы я смог лучше вас рассмотреть.
Сама не зная почему, Зара подчинилась. Наверное, она сделала это из любопытства. Все эти годы она была ограждена от мужского внимания. Ее никто не держал за руку, не целовал. Ни один юноша не говорил с ней об отношениях. Все скудные знания, которые она получила, были основаны на наблюдениях. Этот мужчина пугал ее, и в то же время ей хотелось узнать, что будет, если он осуществит свои угрозы.
Протянув к ней руку, Андрес запустил пальцы в ее густые шелковистые волосы. При этом он ничего не сказал, лишь продолжил на нее смотреть.
Ей хотелось спросить, нравятся ли ему ее волосы, но она вовремя вспомнила, что ее не должно это интересовать. Наверное, для нее будет лучше, если он не будет считать ее привлекательной. Безусловно, он очень привлекателен. Но его нравственные качества оставляют желать лучшего. Он рассказал ей, как предал своего старшего брата. Хуже всего в этой истории было то, что он не любил невесту Кайроса. Что он переспал с ней просто так. Что его жизнь представляла собой бесконечную погоню за удовольствиями. Что в его руках была власть, а он ею не пользовался. Это должно было вызвать у нее отвращение к нему, но почему-то не вызвало.
Внезапно он обнял ее за талию, а свободной рукой взял за руку. Зару словно кипятком обдало. Такое же ощущение она испытала, когда вчера он достал ее голую из ванны и прижал к себе.
– Мы пришли сюда танцевать. Вы умеете? – Не дождавшись ее ответа, он сказал: – Положите ладонь мне на плечо.
Зара снова подчинилась. Это было проще, чем придумать подходящий ответ. Рядом с этим мужчиной она чувствовала себя неуклюжей дикаркой.
– Вижу, вы не умеете танцевать, – заметил он.
Зара покачала головой. Она изо всех сил старалась игнорировать прикосновения рук Андреса, которые мгновенно разожгли огонь внутри ее тела. То, что с ней происходило, пугало ее.
Сексуальному влечению не будет места в ее жизни до тех пор, пока она не поймет, чего хочет от жизни. Пока не узнает себя лучше. Стоя в объятиях Андреса посреди бального зала, она осознала, насколько она неопытна. Осознала, что ее не видели за ее титулом, которым она даже не пользовалась. Ей следовало чувствовать себя одинокой и потерянной, но по какой-то причине близость Андреса давала ей ощущение защищенности. Наверное, все дело было в том, что к ней наконец кто-то прикоснулся. Что она наконец почувствовала свою связь с другим человеком.
– Вам нравятся мои волосы? – спросила Зара, отведя взгляд. Она боялась, что может увидеть в его глазах ложь.
– Да, – осторожно ответил он. – Хотя они и раньше мне нравились. Признаться, в вашей необузданности есть что-то притягательное.
Он по-прежнему держал ее в объятиях, но ни один из них не двигался. Это совсем не походило на урок танцев.
– Что вам нравится в моей необузданности?
– Вы пылкая. Вы отстаиваете свою позицию. Вы говорите то, что думаете, а не то, что от вас хотят услышать другие. Разве это может меня не интриговать?
– Я вас интригую? – удивилась Зара.
– Да. Меня окружают люди, которые соблюдают приличия. Вы это не делаете, и это для меня как глоток свежего воздуха.
– Вы видели меня только здесь. Я много лет соблюдала правила приличия, принятые там, где я росла.
– Расскажите мне, – произнес Андрес и задвигался в танце без музыки.
Чтобы не споткнуться, Заре пришлось подхватить его ритм.
– Рассказать вам о моей жизни в общине?
– Да. О людях, благополучие которых так вас беспокоит.
– Они заботились обо мне, но я не была одной из них. Я жила среди них, но своей ни для кого так и не стала. Иногда мне казалось, что старейшина и его жена относятся ко мне как к своей дочери, но когда у них родились дети, я поняла, что принимала желаемое за действительное. – Она ни с кем до сих пор об этом не говорила, поэтому удивилась собственной откровенности. – Они были моими воспитателями, но не семьей. Они держались от меня на некотором расстоянии и ждали от меня того же.