принял? Отвали, идиот, пока я...
— Будешь наказана, Ноэро, — перебил оборотник, не слушая меня, и жадно облизнулся.
Да он безумен! Совершенно и бесповоротно сошёл с ума!
Нет, я слышала, что у оборотников проблемы с самоконтролем. Особенно у молодых, они все как один несдержанные. Но не настолько же! Бриан вон никогда не слетает с катушек. Правда, он старательно душит в себе дар оборотничества, а этот — я со злостью посмотрела на Стейрода — если сейчас ничего не сделаю, придушит меня.
— Будешь наказана за все те разы, когда доводила меня. Когда смеялась надо мной. Когда врала мне в глаза! — рыкнул он мне в лицо, и я поморщилась от алкогольной вони, что источало его дыхание.
Джары! А ведь я запиралась!
— Я предупреждал, уже давно, что отвечать придётся. За всё... Так даже лучше, малышка, — из его голоса исчезло раздражение, зато теперь отчётливо звучала, вибрируя и отзываясь во мне ледяной дрожью, звериная похоть.
Мерзкое чудовище!
— Куда приятнее наказывать красивую девушку, в постели, вместо того, чтобы превращать зарвавшегося молокососа в кровавое месиво.
Кажется, я была не первой, над кем таким образом издевался этот подонок. По крайней мере, руки за голову он мне завёл ловко, перехватив их своей лапищей, словно каждую ночь только этим и занимался. Другой рукой продолжил шарить по моему телу, задирать сорочку и при этом слюнявил мне шею. Я брыкалась, по мере сил и возможностей, но Стейрода это, похоже, только ещё больше раззадоривало.
Интересно, если заору, меня кто-нибудь услышит? Вряд ли, я в этом крыле одна, но попробовать стоило.
Прежде чем это сделать, попыталась воззвать к голосу разума идиота:
— Тронь меня, и император тебя уничтожит!
— Только если ты ему расскажешь, детка, — ухмыльнулось это недоразумение. — Но тогда и ты станешь ему не нужна. Вам же, девочкам с даром, — шершавые пальцы скользнули по моему животу и вниз, снова заставив дёрнуться, — секс что яд или петля. От ведьмы на грани безумия избавятся сразу. А заодно и от твоего трусливого братца. Так что, Лайра, кошечка, я бы на твоём месте был осторожнее и не спешил к его величеству с доносами.
Наверное, только сейчас я в полной мере осознала что он собрался сделать. Осознала и испугалась. Не столько насилия (мысли об этом скорее вызывали отвращение и глухую ярость), сколько риска сойти с ума.
А ведь я тогда и правда стану никому не нужна. Жизнь будет кончена и, возможно, не только для меня.
И всё из-за мерзкого оборотника!
Несдержанное животное...
Я закричала или, скорее, попыталась это сделать, но Стейрод тут же вжал мне в рот свою ручищу.
— Идиотка! — зарычал как озлобленное чудовище, коим он и являлся. — Обычно сопротивление возбуждает, но сейчас ты меня просто бесишь, Ноэро! Дико, ужасно бесишь!
А уж как ты меня...
Я снова его укусила, на этот раз за ребро ладони, и щёку мгновенно опалило болью пощёчины. Зашипев, лягнула урода коленом, метя в живот или куда пониже, но задела лишь каменный бок с тугим плетением мышц.
Зарычав ещё яростнее, безумно и дико, старшекурсник содрал с меня ночную рубашку, давая понять, что его ничто не остановит. Ни император, ни угроза казни. Стейрод жил одним мгновением, не думал о будущем. Вообще ни о чём не думал. Сейчас им руководили похоть, злость и звериные инстинкты. Природа жестоко ошиблась, сделав его человеком, пусть и с даром оборотничества. Надо было сразу отправлять его душонку в тело какого-нибудь кабана!
Он навалился на меня, торопясь скорее утолить жажду, отомстить за отказ, а у меня перед глазами вдруг пронеслось моё короткое и такое незавидное будущее. Даже если промолчу, никому не скажу в надежде, что безумие обойдёт стороной, оправиться после подобного будет непросто.
А может, и невозможно.
Порой я думала о том, каково это быть с мужчиной, но уж точно даже не допускала, что им окажется этот мерзавец! В своих запретных фантазиях я видела рядом с собой совсем другого оборотника. В них не было боли, страха, отчаянья. Не было тошнотворных поцелуев-укусов и душившего своей тяжестью потного, мерзкого гада. В них я не чувствовала себя жертвой. Я была желанной и любимой женщиной. И сама любила и желала.
И если уж я когда-нибудь решу свихнуться, обезуметь, то сделаю это с тем, кого сама выберу!
Джаров кадет по-прежнему удерживал мои руки, не давая даже пошевелить пальцами, но я вдруг поняла, что мне это и не надо. Во мне было столько злости, столько ярости, столько ненависти, что эти чувства вдруг стали моей силой. Той, которую я меньше всего понимала, которой едва управляла, которую боялась.
Но именно она меня спасла.
Стейрод не сразу почувствовал, не сразу понял, что мир вокруг меняется, искажаясь. Не сразу осознал, что время бежит не вперёд, а как отхлынувшая волна возвращается обратно.
В момент, когда щёлкнул замок, открываясь, пропуская чёрную тень в каморку-спальню, я уже была готова. Старшекурсник подался ко мне, я, схватив с письменного стола керосиновую лампу, со всей силы его ударила. Стекло треснуло, рассыпаясь осколками. Висок и скула Стейрода окрасились кровью. Один осколок вонзился мне в ладонь, вспарывая кожу, но боли я не почувствовала. Я вообще не чувствовала ничего, кроме безумного, звериного исступления и желания отплатить ублюдку его же монетой. От этого чувства кровь вскипала в венах.
Ударила снова, ещё и ещё, рыча не хуже оборотника, и, пока он не пришёл в себя, опрокинула его на спину. Отшвырнув лампу, полоснула по окровавленному лицу урода осколком.
— А теперь сверху буду я! — быстро его оседлала, приставив своё импровизированное оружие к горлу.
Стейрод дёрнулся, но как-то без особого энтузиазма. Кажется, я обеспечила ему неплохое сотрясение и, пока мерзавец не пришёл в себя, позвала фамильяра.
К счастью, появился он почти мгновенно.
— О духи! — испуганно дёрнул наростами-крыльями и ошеломленно добавил: — Это что тут происходит за безобразие?
— Зови Рифера. Живо!
Хранитель исчез, больше ни о чём не спрашивая. Стейрод дёрнулся, и я ещё сильнее вдавила в его горло осколок, чувствуя, как пальцы становятся влажными от горячей, гнилой крови.
— Не представляешь, как сильно мне хочется вогнать его тебе прямо в глотку. Не провоцируй меня, иначе никакие животворцы уже не помогут!
Увы, я переоценила силу своих угроз. Он сделал вид, что сдаётся, и тут же оттолкнул меня, выбив из руки стекляшку.