и ничего ей не сказал. Ждал, когда с ней заговорю я. Меня смущало присутствие Фарида, но тем не менее я набрался храбрости.
– Что вчера случилось? – спросил я без малейших эмоций в голосе.
– Да ерунда какая-то… – зачастила Аманда, опустив голову. – Это всё они, увидели рацию, забрали её и стали развлекаться. Оливье, я…
– Не парься, – прервал я. – Ты, по крайней мере, в курсе, что я расшифровал послание на пергаменте?
Аманда ответила мне такой ослепительной улыбкой, что на сердце у меня потеплело.
– Да! Я в курсе! Браво! Хотела утром подойти к тебе и поздравить, но не решилась. Подумала, вдруг вы на меня обиделись или ещё что…
– Никто на тебя не обижается, – вмешался в разговор Тома.
– Может, вы что-нибудь мне объясните, – попросил Фарид, разводя руками.
– Да, конечно, извини, – сказал я. – Ты же помнишь пергамент, который выставлен в рамочке в той каморке, через которую мы выходили из церкви?
Я сделал паузу, и Фарид несколько раз утвердительно кивнул.
– Ну так вот, в тексте, который на нём написан, зашифровано ещё одно послание.
Глаза у Фарида округлились. И он спросил:
– Ты серьёзно?
– Абсолютно.
– И что же там сказано?
– Могила номер восемь.
Содержание послания было новостью и для Аманды, и её большие зелёные глаза тоже стали круглыми.
– Мы думаем, надо найти могилу под номером восемь, – подытожил Тома. – Наверное, там дальнейшие указания. Вот почему нам так не терпится попасть на кладбище.
Первая группа ребят, закутавшихся, будто они собрались покорять Эверест, ушла, а нас ждала экскурсия в жилище загадочного аббата Соньера. Прогулка по воздуху, к нашему счастью, оказалась недолгой, потому что, как сказала мама, погодные условия были далеко не идеальные. Снег в это утро покрылся ледяной коркой, а мороз больно щипал. Фарид едва не упал, хорошо, что я его вовремя подхватил. Но вскоре мы уже были в доме.
По левую руку от входа, в комнате, отгороженной от посетителей толстым красным шнуром, сидел за рабочим столом аббат Беранже Соньер собственной персоной. Манекен, конечно. Облачённый в сутану, он склонился над шахматной доской. В большом камине с ним рядом как будто горел огонь.
Мы прошли дальше и увидели манекен старой женщины, она сидела в кресле-качалке. Мама объяснила, что её звали Мари Денарно и она служила у кюре экономкой. И вот что интересно: Соньер, после того как скупил окрестные земли и возвёл тут разные здания, оставил всё этой женщине. После смерти аббата она стала его наследницей. Странно.
Мы осмотрели комнату с чёрно-белыми фотографиями на стенах. Фотографии рассказывали историю усадьбы с начала ремонтных работ в церкви и до постройки всех зданий, которые и представляют теперь собой усадьбу Ренн-лё-Шато. Почти на каждом снимке можно было видеть аббата, он охотно позировал и улыбался во весь рот.
А вот это неудивительно, я бы тоже так улыбался, если бы сумел найти клад.
Потом мы стали подниматься на второй этаж, и ступеньки старой лестницы заскрипели у нас под ногами. Посередине мансарды стоял макет усадьбы под прозрачным пластиковым колпаком. Мы сразу нашли башню Магдалу в левом углу и вторую, стеклянную, в углу справа. Между ними была проложена дорога, по которой мы уже ходили. Кладбище, ряды надгробий, церковь, столовая, рядом с ней небольшая круглая башенка, которую никто из нас почему-то не заметил. Несколько статуй – они стояли в парке, а сам парк состоял из квадратов. Одни из них заросли травой, а другие были засыпаны гравием, так что всё это вместе напоминало шахматную доску. А вот и дом аббата, где мы сейчас находились.
– Посмотри-ка, – Тома показал пальцем на часть макета с кладбищем, – там, похоже, все могилы под номерами.
Я подошёл ближе, прижался носом к прозрачному колпаку: и правда, у каждого надгробия свой номер. Повернувшись к Тома, я шепнул:
– Нам обязательно нужно сегодня побывать на кладбище!
Аманда, похоже, держала ушки на макушке и очень заинтересовалась нашим разговором.
Мы осматривали дом аббата часа два, не меньше, и выслушали историю всех окрестных мест, а потом оказалось, что у мамы есть для нас новость, и эта новость изменила все наши планы.
Глава 16
Мы вышли из дома Соньера и попали в метель. Она снова налетела на деревню, так что мы понеслись со всех ног под крышу, в столовую. Один из поваров уже разжёг там камин, толстые поленья горели, потрескивая, и мне сразу стало тепло и уютно.
Мама нас всех усадила и сказала:
– Давайте подумаем, чем будем заниматься во второй половине дня. Прогноз обещает сильный снегопад сразу после полудня.
Тома, Аманда и я переглянулись. Мы очень, очень расстроились.
– Как же быть? Мы, что же, не попадём на кладбище? – спросил меня Тома.
Я пожал плечами: выходит, что так. Тут мама прибавила:
– Пока не вернулась первая группа, у вас до обеда свободное время, но чтобы никто не выходил из дома.
Мы с Тома встали и направились поближе к камину, Аманда и Фарид – за нами.
Я задумался, пытаясь что-то придумать и найти какой-то выход, и вдруг услышал, как Тома спросил у Аманды:
– Рация всё ещё у твоих друзей?
– Наверное. Думаю, что да, – ответила она, удивлённая его вопросом.
– Надо попробовать с ними связаться. – Тома подтолкнул меня локтем. Этот жест у него был главным аргументом в пользу какой-нибудь замечательной идеи.
– Вот ещё! Скажешь тоже! С какой это радости? – Я нахмурился.
– Они же в группе, которая осматривает кладбище. Если Аманда попросит их о небольшой услуге, мы, возможно, продвинемся в наших поисках.
– О небольшой услуге? – недовольным голосом переспросила Аманда.
– Именно, – отозвался Тома. – Как ты думаешь, можно попросить их рассмотреть могилу под номером восемь и описать, что там находится?
Аманда задумалась и заправила светлую прядь волос за ухо.
– Ну-у… В общем, не знаю, – сказала она смущённо.
– Попробуй! Ради нас всех! – Тома молитвенно сложил руки.
Аманда взглянула на меня, словно ожидая совета, и сердце у меня сразу заколотилось. Уверен, что и щёки покраснели – но это можно было списать на мороз, с которого мы недавно пришли.
– Ладно, – согласилась Аманда со вздохом.
Сразу было понятно, что ей совсем не хочется о чём-то просить этих своих друзей, но, наверное, она подумала, что придётся, раз позволила утащить нашу рацию.
– Рация у нас в комнате, – напомнил я Тома.
– Твоя мама знает, что я приболел. Пойду спрошу у неё, можно ли мне быстренько сбегать в большой дом за таблеткой.
Мы посмотрели вслед Тома. Он запетлял между столами и стульями как заяц. А мы устроились возле камина и протянули руки к огню, понемногу отогреваясь. Так и сидели молча. Я обернулся посмотреть, как отреагирует мама: Тома заговорил с ней и та согласно кивнула. А потом я стал терпеливо ждать, когда он вернётся. Мне, конечно, хотелось разбить сковавший меня лёд и заговорить с Амандой. Сказал бы первое, что пришло в голову, – и неловкого молчания как не бывало. Я хотел, но не смог. Не знаю почему – то ли из-за присутствия Фарида, то ли из-за отсутствия Тома. А может, ко мне вернулась моя болезненная застенчивость, которую я преодолевал за сегодняшний день уже не один раз. Так мы и промолчали всё то время, пока Тома не вернулся.
В руках у него была рация, и мне сразу стало гораздо легче. Тома протянул её Аманде и снова попросил связаться с друзьями.
– Что они должны сделать? – уточнила Аманда.
– Попроси описать всё, что они увидят на могиле номер восемь. Скажи, что всё объяснишь, когда с ними увидишься. Говори что хочешь, они же твои друзья. Что такого, если у тебя к ним пустяковая просьба!
Аманда ничего не ответила, взяла в руки рацию и нажала на кнопку. Несколько секунд она стояла молча и просто слушала. Мне даже показалось, что она вообще не будет говорить.
– Кевин? Робин? У вас рация с собой? Это Аманда.
Аппарат долго молчал, потом среди треска прозвучал ответ, разобрать который было нелегко.
– Аман… да… Э-э-это Робин. Что делаешь?
– Подойди к окну, – решился я посоветовать ей шёпотом. – Там лучше ловится.
Мы все вместе с Амандой переместились к окну. Треск стал отчётливее, и Аманда продолжила разговор:
– Вы сейчас на кладбище?
– Аманда, ку-ку! – закричали девичьи голоса хором. – Не завяла с этими ботанами?
Аманда взглянула на нас огорчённо и ответила:
– Да всё нормально. А вы где? Ещё на кладбище? Или…
– Угу, на кладбище. Тут полный отстой! – снова зазвучал голос Робина. – А мороз-то какой! Я пальцев на ногах не чувствую!
Аманда помолчала,