Мой дикий крик, полный горя и ненависти, разорвал небеса — и они ответили мне громом, который, наверное отозвался во всех мирах. И на этот крик, призывающий к мести, пришли древние хранители земли — элементали. Склонившись передо мной, они ждали моих слов, моего приговора этому городу, погрязшему во тьме…
— Уничтожить тут все! — прогремел мой голос. — Я хочу, чтобы от этого места не осталось даже пыли! Живых, если таковые найдутся, спасти, а всех остальных стереть с подноса Вселенной.
— Да, Владыко! — хором прозвучал их ответ. И тут же ужасающие своей мощью силы пришли в движение.
Небо тяжелыми тучами нависло над городом, чернея все сильней, пронзительно завыл ветер, глуша все посторонние звуки. С треском лопнула земля, и сквозь нее, ломая покрытие, полезли корни деревьев. Вспыхнули дома, от жара, что плавил даже камень, вскипела вода, смешавшись с огнем, она исторгла из себя смертельный пар, что разъедал кожу сильнее любой кислоты.
Огонь, вода, земля и воздух, смешавшись, превратились в огромную воронку, край которой уходил в небо. И когда она начала двигаться, постепенно увеличиваясь в размерах, сразу стало понятно, что город обречен. Все, что попадало в нее, превращалось в мельчайшую пыль. Невозможно было существовать в этом хаосе стихий ни живому телу, ни мертвому камню.
А я, поднявшись высоко в небо, смотрел на развернувшуюся передо мной картину полнейшего разрушения древнего города, желая лишь одного — насладиться криками умирающих пожирателей.
Начинаю формировать возле себя сгусток стихий, сжимая их в шар. Вливаю в него силы, не жалея себя, сотрясаясь от мощи, что собиралась вокруг меня. Силы, что вне понимания простых смертных, пришли на мой зов, чувствуя мое желание крушить все вокруг. Буйство первостихий, что наравне с элементалями обрушились на проклятый город, не поддавалось описанию. Но они, уничтожая все на своем пути, обходили стороной Собор Святого Петра. Его я хотел уничтожить лично.
— Город, погрязший во тьме, будет очищен спасительным светом! — произношу я, трясясь от гнева, и мой голос слышен всем, несмотря на творящийся вокруг меня хаос. Огромный шар, сорвавшись с моих рук, устремляется к площади, разрезая само пространство. Мощи в нем столько, что хватило бы для уничтожения всей страны, но меня сейчас интересует только рассадник тьмы Ватикана!
С громким хлопком он врезается в собор, и взрыв страшной силы поднимает в воздух груды пыли и камня, оставляя после себя глубокую воронку.
— Я наконец-то сделал это, — шепчу, медленно опускаясь вниз. Я поставил точку в череде всех смертей, всех долгих десятилетий страха и унижения, выпавших на долю моего рода, я отомстил за каждую слезинку моих близких. Наконец-то обещанное свершилась. И на душе воцарилась гулкая пустота. Я-то думал, мне станет легче, но нет… Перед моими глазами все ещё стоит мучительная картина — лица зверски убитых детей, и я понимаю, что моя жажда мести ещё не утолена.
Внезапно я замечаю, что посреди раскаленной воронки виднеется человеческая фигура, облаченная в черные доспехи. Я чувствую горящий взгляд, устремленный на меня. Удивляться тому, что он выжил при ударе, не стоит. Тьма, что покрывает его полностью, медленно источаясь грязной дымкой, говорит сама за себя. Передо мной не простой пожиратель. Это — аватар Тьмы, причем, один из сильнейших. Иначе пережить мой удар он бы не смог. Это видимо второй, из оставшихся, что пришли в мой мир из мира Паши. А третьего я кажется знаю где искать.
Ну что ж, видимо, боги откликнулись на мои молитвы, и сегодня мои мечи напьются вражеской крови.
Медленно опускаюсь на дно котлована метрах в пяти от него.
— Юный бог старого мира! — Отвешивает он глумливый поклон. — Ты готов к смерти?
— Отрыжка Тьмы, которой недавно надрали задницу, ты готов вернуться в ту дыру, из которой тебя выдернули? — не менее глумливо отвечаю я. — Вы — вирус, стремительно уничтожающий организм, а я, по воле провидения, призван излечить его.
— Но организму не всегда удается победить болезнь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Правильно, и в таких случаях для исцеления требуется стороннее вмешательство, пока не стало слишком поздно. К счастью, я успел, да и волшебные пиздюлины у меня всегда под рукой! А они, как показывает практика общения с вами, всегда отлично срабатывают.
— Ну, вот и поговорили… Надеюсь, ты успел завершить все свои дела в этом мире… — угрожающе произносит он, и в его руках возникают мечи, сочащиеся тьмой.
— Не-а, поэтому на тот свет не спешу. И кстати, хотел спросить, ты связан напрямую со своей хозяйкой? Она видит и чувствует все то же, что и ты?
— Мать присутствует в каждом из нас, — гордо задирает голову он. — По сути, это она говорит с тобой моими губами, я — её часть. И она все знает и видит. От нее не спрятаться. Твоя смерть будет достойной платой за все, что ты сделал.
— Отлично, — обрадовано усмехнулся я, и в одной руке у меня возник меч, светящийся благодатью, а в другой — переливающийся всеми цветами радуги клинок, в котором я сосредоточил мощь первостихий. — В таком случае, она почувствует всю боль, которую ты сейчас испытаешь! И я обещаю не слишком торопиться, убивая тебя, чтобы не лишить её новых впечатлений. И будь добр, кричи посильней, чтобы та, кто тебя породила, услышала тебя и кричала вместе с тобой!
Срываемся с места навстречу друг другу, рыча от взаимной ненависти. Удар, и наши клинки скрещиваются между собой со страшным грохотом. Замерли, стараясь продавить друг друга. Пока наши клинки ведут свой смертельный танец, между нами тоже идет битва, битва взглядов, воли, жажды жизни. Вот только он бьется за то, чтобы уничтожить живых, а я — за то, чтобы они жили. Я прав, а значит, он проиграет.
С оглушительным треском отпрыгиваем друг от друга, разрывая контакт, но лишь для того, чтобы вновь схлестнуться. Магией не пользуемся, только магическое оружие. Шаг, уворот, его клинок проносится над моей головой, едва всколыхнув волосы, а второй идет следом, чтобы разрубить меня пополам. Но меня в этом месте уже нет.
Уход в сторону, вливаюсь в его движение, и стихийный меч пропарывает его бок. Он кривится, но успешно, не снижая темпа, отбивает мой второй меч, что едва не сносит его голову. Рана на его теле стремительно зарастает, и вот он вновь обрушивает на меня серию ударов.
Да, он опытен, но до мастера Устаха ему далеко. Краем глаза замечаю элементалей, что расположились недалеко и внимательно следят за боем. Причем, Рракота крепко держит Марру, которая явно пытается кинуться в битву.
Черт, отвлекся на них — и пропустил удар! Рука окрашивается кровью, клинок стихий падает на землю и сразу развеивается, потеряв контакт со мной. Стихиями я целенаправленно не стал защищаться. Я хотел честного боя с этой тварью, как бы глупо это не звучало. Слишком часто я стал полагаться на магию, пренебрегая физическими нагрузками, и раз уж выдался шанс проверить себя, я решил им воспользоваться.
Тьма с его клинка стремительно начала разъедать рану, стараясь проникнуть глубже в организм. Но благодать, которой сейчас наполнено мое тело, не позволила ей этого сделать. Стремительно уничтожая тьму, свет быстро зарастил рану, правда, оставив чувство легкого дискомфорта в руке.
Улыбаешься, гад, думаешь, сильно ранил? А вот фиг тебе, лови, фашист, гранату! Резко ускоряюсь и кидаюсь к нему. Можно было бы повторно создать стихийный клинок, но времени на это нет, да и желания, если честно. Я и с одним мечом порву его, как Тузик грелку!
Звон мечей слился с гудением воздуха. Мы стали двигаться настолько быстро, что одежда на мне начала тлеть. Но я продолжал ускоряться и только тогда заметил, что он уже не успевает за мной. Его атаки становились все реже, а те, что проходили, постоянно проваливались, и он просто ушел в глухую оборону. В конце концов, я ускорился так, что воздух вокруг меня взорвался вспышкой пламени, и резко остановившись, я замер чуть в стороне от него.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Дикий вопль боли донесся до меня, когда его руки, чисто срезанные по самые локти, упали на землю, а свет моего меча, подобно кислоте, стал разъедать его плоть, пробираясь в тело.