— Риган отправился в Испанию, — сказала Сирена, — овладел моими капиталами, а после отплыл в Голландию, где и расторгнул наш брак. У меня нет больше ни наследства, ни мужа. Используя мои собственные деньги, он намерен устранить меня от дел.
— Госпожа! О чем вы говорите? — испуганно спросила фрау Хольц.
Внезапно Сирена потеряла все свое самообладание.
— Вы что, не слышали? Риган дал мне развод!
— Ах, я никогда этому не поверю! Он любит вас так, как ни один мужчина не любил еще женщину. Неужели Риган не доказал этого, проехав полмира, чтобы наконец вас настигнуть?
— То было давным-давно. Сейчас все переменилось.
— Тогда зачем мы едем в Испанию? И что вы собираетесь делать? Мне кажется, если менеер ван дер Рис находится в Голландии, то здесь следует остаться и нам.
— В настоящий момент я настолько близка к нищете, насколько вообще это возможно для человека. У меня не осталось ничего, кроме вот этой посудины и кое-каких личных вещей. Я должна встретиться с нашим стряпчим и попечителем семейных имений.
— Но, госпожа, вы только что сказали, что менеер ван дер Рис отнял у вас все!
Бедная фрау Хольц! Сирена еще ни разу не видела ее в столь глубоком потрясении, даже в ту ночь, когда родился Михель и бедная старушка вынуждена была доверить жизнь и здоровье своей госпожи сморщенной чернокожей повитухе.
— Вы правы, фрау Хольц. По закону Риган обладает всеми правами на мое наследство. Но я надеюсь, что Тео Эстеван сохранит богатства моей матери в неприкосновенности. Закон говорит, что Риган вправе претендовать на деньги Кордесов. Однако я уверена, что сбережения Вальдесов, родственников по материнской линии, не подпадают под это требование. Бедный Тео Эстеван! Представляю его потрясение, когда перед ним возник Риган и тут же покусился на мою собственность.
— Простите, госпожа, но сравнимы ли капиталы Вальдесов с теми, которыми уже завладел ваш муж?
— Милая фрау Хольц, — с горечью напомнила экономке Сирена, — не забывайте, что Риган мне больше не муж. Что касается капиталов семейства Вальдес, то они даже превосходят сбережения Кордесов. Причина же, по которой эти капиталы оставались нетронутыми, заключается в том, что мой отец раз и навсегда отказался взять хотя бы одну песету из наследства матери. Он говорил, что сам способен прокормить себя и даже сколотить приличный капитал.
— И что вы будете делать теперь? — спросила фрау Хольц, страдальчески заламывая руки. Она знала, что потеря денег или имущества мало значит для Сирены. Но потеря Ригана могла стать для нее смертельным ударом. — Мы останемся в Испании? И вообще, вы хоть немного задумываетесь о будущем?
— О каком будущем, мой друг? Все у меня отнято, за исключением того печального факта, что Риган расторгнул наш брак. И впрямь… И впрямь, ни о чем другом я просто не могу думать. Когда мне удастся поговорить с Тео Эстеваном, тогда… ну, тогда я приму какое-нибудь решение. Главное, ничего не бойтесь. Нашим домом пока будет этот корабль, хотя, конечно, я понимаю, как вы истосковались по ощущению твердой земли под ногами…
— А Калеб? Что с ним? Куда отправится молодой человек и что он будет делать?
Изумрудно-зеленые глаза Сирены потемнели.
— Я уверена, что Калеб сам позаботится о своем будущем. Он претендует на то, чтобы считаться мужчиной, так пускай он и поступает соответственно.
— Ах, Калеб — изумительный юноша, точная копия отца.
— Да, — вздохнула Сирена. — Он видел своего отца в самые лучшие и самые отвратительные моменты, равно как и меня. Будем надеяться, что мальчик извлек верный урок из общения с нами обоими.
— Он далеко пойдет! — сказала фрау Хольц с оттенком благоговения, вспомнив свой разговор с Калебом, когда он в первый раз поднялся на борт «Раны». — Юноша весьма начитан и, кроме того, утверждает, что он большой мастер в фехтовании и даже выиграл в школе массу медалей.
— Да что вы! — заинтересовалась Сирена. — Если так, то мы могли бы устроить для команды небольшое представление. Мне хотелось бы лично убедиться, насколько он искушен в этом деле.
ГЛАВА 6
Путешествие из Голландии в Испанию было настоящей пыткой для Калеба. С каким нетерпением ожидал он, проводя дни в школе, того момента, когда вновь ступит на палубу корабля! Как мечтал он снова увидеть прекрасное лицо Сирены, всегда смотревшей на него с любовью!
Изо дня в день Калеб наблюдал за Сиреной, крепко державшей в руках штурвал. В ее изумрудных глазах продолжал тлеть опасный огонь, лицо превратилось в маску оледенелой ярости. И хотя она разговаривала со всеми очень спокойно, даже тихо, в голосе ее отчетливо звенела сталь. Никто ни о чем не спрашивал Сирену, стараясь не давать ей повода для раздражения. Даже фрау Хольц держалась подальше от хозяйки и оставалась молчаливой.
Над кораблем пролетела птица, явно из тех, что вьют гнезда на берегу. Скоро, подумал Калеб, скоро уже они увидят Испанию и войдут в порт Кадис. Тогда-то и начнутся для Сирены настоящие неприятности. Хотя она, конечно, уже не будет истощать свои силы многочасовым стоянием у руля, когда только тяжелый сон после вахты служит ей избавлением. Он, Калеб, тоже вынужден будет столкнуться с массой проблем. Юноша это буквально сердцем чуял. Интересно, какой окажется реакция Ригана, когда он увидит, что его сын явился вместе с Сиреной? Почувствует ли отец себя преданным и станет беситься или же, напротив, ощутит, пускай неявное, но облегчение от того, что Калеб смог присмотреть за его бывшей женой? Бывшая жена! Парень в сердцах сплюнул, едва эти гнусные слова пришли ему на ум. Он помотал головой и решил, что ему, в общем-то, все равно, о чем думает Риган. Ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра это его также не заинтересует…
— Калеб, смени меня, — позвала Сирена.
Калеб мгновенно бросился на ее зов, радуясь тому, что сможет избавиться от своих мучительных мыслей.
— К концу недели, если только не будет плохой погоды, — сказала Сирена с тоской в голосе, — мы обязательно увидим берег Испании. Место моего рождения, милый. Мой дом… — внезапно она освободилась от меланхолии и деловым тоном добавила: — Всего три часа — и Франко тебя сменит у руля. Кстати, я думаю, что нам неплохо бы провести урок фехтования после того, как мы поедим. Что ты на это скажешь?
* * *
Войдя к себе в каюту, Сирена извлекла из ножен рапиру и внимательно ее осмотрела. Затем неторопливо провела пальцами по гладкому клинку — от острия к эфесу — и выгнула дугой лезвие, пробуя его на гибкость. Внезапно быстрым, словно текучим движением она вонзила рапиру в дощатый пол и улыбнулась при виде изобразившегося на румяном лице фрау Хольц потрясения.