— Она не могла увидеть будущее, — хмуро возразил он.
— Я понятия не имею, что она там узрела в своих видениях, но ни похитить, ни убить Кэллогана она не могла.
— Ты не можешь знать этого точно.
— Могу, — возразила она. — Я работаю в полиции двадцать лет, из них пятнадцать — в офицерском звании. Весь мой опыт говорит, что она невиновна. А ты привязался к ней совсем не потому, что подозреваешь ее, — ты просто ненавидишь бродячих циркачей.
Шериф поднял на нее глаза.
Линдси успокоилась, заговорила тише и мягче:
— Конечно, в таких случаях гораздо легче и удобнее свалить все на приезжих. А тут такая удача — сама в руки идет. Грех не воспользоваться, правда, Уайат? Но только вот улик нет. Ты все-таки хочешь упрятать ее в камеру? Давай. Только смотри не ошибись.
— Она единственный подозреваемый в этом деле.
— Ничего подобного, — мотнула головой Линдси. — В субботу или вчера я бы с тобой согласилась, но сегодня — нет. Потому что мы с тобой уверены — не могла она совершить это преступление. И тем не менее ты снова притащил ее сюда. Зачем? Ты посмотри — репортеры вьются вокруг здания как мухи. Сколько из них видели, как вы входили сюда?
— Не знаю точно, но кое-кто видел, — нахмурившись, ответил он. В углах его рта появились суровые морщины.
— Ну и как, по-твоему, отреагируют жители Голдена, когда во всех местных газетах появятся ее портреты и статьи о том, что в похищении и убийстве Митчелла Кэллогана, которого многие знали, полиция подозревает заезжую прорицательницу? Думаешь, не найдется желающих отомстить?
Лицо Меткалфа стало печальным. Не потому, что Линдси намекала на обеспечение безопасности пришлых артистов. В конце концов, это его работа, и он ее выполнит. Дело было в другом — Линдси говорила правду. Он сел в лужу, точнее, даже сам себя в нее посадил.
— Что бы ты о ней ни думал, она не заслуживает тех проблем, которые ты ей пытаешься устроить. Ей тут кое-кто может устроить, — проговорила Линдси совсем тихо. — Она всего лишь хотела предупредить нас. Сама пришла в управление, а мы с тобой ей не поверили. Конечно, предотвратить преступление мы уже не могли, но и срывать зло на ней — это глупо. А ты хочешь натравить на нее весь город.
После минутной борьбы с собой Меткалф возразил:
— Будущее увидеть невозможно.
— Времена меняются. Сто лет назад никто не верил, что человек будет ходить по Луне.
— Ты путаешь Божий дар с яичницей, — хмыкнул Меткалф. — Высадка на Луну — это наука. Физика, инжиниринг. А предсказание по тряпке будущего называется…
— Современным вариантом вуду, — перебила его Линдси и вздохнула. — Согласна, выглядит странновато. Но завтра экстрасенсорика, возможно, станет наукой. Послушай, я и сама не слишком верю в то, что она говорит. Я лишь хочу сказать, что в нашем мире есть чертова уйма вещей, которые мы не понимаем. Сегодня не понимаем. Но хочу тебе напомнить — вся наша полицейская наука доказывает, что эта гадалка не имеет никакого отношения к похищению, следовательно, по здравому смыслу и по закону мы обязаны ее отпустить, а по правилам хорошего тона — извиниться. Доказательств против нее у нас нет — с этим ты спорить не станешь?
— Как я ненавижу, когда ты оказываешься права!
Она игриво взглянула на него:
— Зато мне нравится, когда ты это признаешь. Так что отправляйся в конференц-зал, поговори с агентами ФБР, только поласковее, и попытайся спасти ситуацию.
— Да там и спасать нечего. Ну, может быть, я малость и перегнул палку, но…
— Не припомню, говорила я тебе, что ты очень тупой, или нет?
— Случалось. Только извиняться перед ней я не собираюсь.
— Как хочешь, — пожала плечами Линдси. — Тогда просто отпусти ее и надейся, что она простит тебя.
— Не дави на меня. — Он повысил голос.
Она направилась к двери, на ходу проговорила сухо:
— Не забывай, что если с этой девчонкой что-нибудь случится по твоей вине, то произойдут две вещи — тебя не переизберут, а мне придется спать с другим шерифом.
— А что, ты думала, я буду делать? — спросил Лукас у Саманты требовательным голосом.
— Не знаю. К примеру, поручишься за меня. Подтвердишь, что я действительно экстрасенс, закончила курсы, прошла тестирование и имею соответствующий диплом. Сказал бы, что даже в ФБР есть экстрасенсы. Тогда бы шериф умерил ярость или по крайней мере относился ко мне не так враждебно.
— Мы договорились, что пока не станем раскрывать ни факт существования нашего подразделения, ни род наших занятий, — пробормотала Джейлин.
— Все ясно. Значит, прикрыть меня вы не хотите.
— Нет, — сказал Лукас.
— Ну конечно… Такое серьезное подразделение, а тут какая-то ярмарочная гадалка. Не хотите подмочить репутацию. Как я могла об этом забыть.
— Не обижайся. И что ты хочешь? Даже если бы он не видел тот плакат, на котором ты красуешься в чалме и цыганском наряде, он не отнесся бы к тебе серьезно.
— Я родилась не в рубашке и без серебряной ложки во рту. Люк, мне пришлось самой пробиваться в жизни. И уж прости меня, если единственное, что я могу делать, так это использовать свои природные способности. Как видишь, выбор у меня был небольшой.
— Черт подери, а у меня сейчас что, он намного больше? — парировал Лукас. — Саманта, мы расследуем серию похищений, все из которых, за исключением одного, заканчивались гибелью жертв, и у меня просто нет времени, чтобы читать курс лекций по экстрасенсорике с демонстрацией опытов каждому полицейскому, с которым нам предстоит работать. Иногда лучшее, что мы можем сделать, — это принять участие в расследовании. Тогда мы просто работаем и уезжаем, не устраивая дискуссий.
— А вот это, насколько я помню, ты точно умеешь — уезжать без разговоров.
Фраза, готовая в тот момент сорваться с языка Лукаса в ответ на едкое замечание Саманты, так и осталась невысказанной. И к счастью, поскольку дверь вдруг отворилась и в конференц-зал вступили шериф и его детектив.
— Ну как? Выяснили еще что-нибудь? — спросила Линдси бодрым голосом.
— Для вас — ничего существенного, — пробормотала Джейлин.
Линдси с любопытством оглядела ее, но промолчала и обратилась к Саманте:
— Думаю, что если вам больше нечего сообщить нам, то мы вас больше не задерживаем.
— А вы меня задержите. — Саманта выпрямилась на своем стуле и посмотрела на шерифа. — Можете поместить меня в тюрьму, под домашний арест, куда угодно, лишь бы я находилась под вашим присмотром.
— С какой стати? — поинтересовался Меткалф.
— Потому что скоро произойдет еще одно похищение. Кроме того, жители города начинают косо смотреть на меня. Так что я бы предпочла находиться под вашим наблюдением. Ходить в подозреваемых мне не хочется.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});