не бедствовали. Мы ссылаемся в основном на афинские реалии и персоналии, потому что о них известно много, а о синопских — почти ничего. Однако вернемся в Синопу, к нашему герою. Именно в связи с занятием его отца сообщается об одном из самых знаменитых и самых проблематичных эпизодов биографии Диогена — его махинациях с деньгами, за которые он был изгнан со своей родины. Выпишем всё, что на сей счет сказано у Диогена Лаэртского (со ссылками на различных авторов более раннего времени, сочинениями которых он пользовался).
«По словам Диокла, его отец, заведовавший казенным монетным столом, портил монету и за это подвергся изгнанию. А Евбулид в книге «О Диогене» говорит, что и сам Диоген занимался этим и потом скитался вместе с отцом. И сам Диоген в сочинении «Барс» признает, что он обрезывал монеты. Некоторые рассказывают, что его склонили на это работники, когда он был назначен заведовать чеканкой, и что он, отправившись в Дельфы или в делосский[9] храм на родине Аполлона, спросил, сделать ли ему то, что ему предлагают. Оракул посоветовал ему: «сделать переоценку ценностей», а он не понял истинного смысла, стал подделывать монету, был уличен и, по мнению одних, приговорен к изгнанию, по мнению других, бежал сам в страхе перед наказанием. Некоторые сообщают, что он получал деньги от отца и портил их и что отец его умер в тюрьме, а сам он бежал, явился в Дельфы и спросил оракула не о том, заниматься ли ему порчей монеты, а о том, что ему сделать, чтобы прославиться: тут-то он и получил ответ, о котором было сказано» (Диоген Лаэртский. VI. 20–21).
«Кто-то корил Диогена за его изгнание. «Несчастный! — ответил он. — Ведь благодаря изгнанию я стал философом». Кто-то напомнил: «Жители Синопы осудили тебя скитаться». — «А я их — оставаться дома», — ответил Диоген» (Диоген Лаэртский. VI. 49).
«Кто-то попрекал его порчей монеты. «То было время, — сказал Диоген, когда я был таким, каков ты сейчас; зато таким, каков я сейчас, тебе никогда не стать». Кто-то другой попрекал его тем же самым. Диоген ответил: «Когда- то я и в постель мочился, а теперь вот не мочусь» (Диоген Лаэртский. VI. 56).
«Само презрение к наслаждению благодаря привычке становится высшим наслаждением; и как люди, привыкшие к жизни, полной наслаждений, страдают в иной доле, так и люди, приучившие себя к иной доле, с наслаждением презирают самое наслаждение. Этому он (Диоген. — И. С.) и учил, это он и показывал собственным примером; поистине, это было «переоценкой ценностей», ибо природа была для него ценнее, чем обычай» (Диоген Лаэртский. VI. 71).
Предание, согласно которому крупнейший киник в молодости подделывал вместе с отцом деньги, долгое время признавалось принадлежащим к числу совершенно недостоверных, анекдотических — таких, каких мы уже немало встретили выше. Казалось невероятным, чтобы Диоген, впоследствии проявивший себя полным бессребреником, не стремящимся даже к самым минимальным житейским благам, пошел на финансовое преступление ради наживы. Конечно, бывает, что люди со временем меняются — но не до такой же степени!
Поэтому обычно предлагалось считать, что данная легенда возникла благодаря неправильному буквалистскому толкованию известных слов Диогена о «переоценке ценностей», которые на самом деле нужно понимать, конечно, в метафорическом смысле (как раз об этом идет речь в цитате, приведенной последней) — как отрицание всех существующих общественных устоев, чем философ действительно занимался, будь то словом или делом.
Слова эти он услышал будто бы в оракуле Аполлона. Тут, наверное, нужно пояснить, что такое оракулы в древнегреческом понимании. Так назывались специальные священные места, где, как считалось, боги различными способами дают предсказания и, соответственно, можно узнать будущее{34}: Самый знаменитый в Элладе оракул был как раз при дельфийском храме, посвященном Аполлону. Там жрица-пифия, вдыхая дурманящие пары, выходившие из расщелины в земле, произносила невнятные речения; другие жрецы «расшифровывали» их и приводили в стихотворную форму. Считалось, что устами пифии вещает само божество{35}.
В Греции многие молодые люди отправлялись в Дельфы — вопросить об ожидающей их судьбе, обратиться за советом на будущее… Поступил ли так же и Диоген — сказать трудно. В зрелом возрасте он, мягко говоря, не отличался особенной религиозностью, скорее наоборот. Да и путь от Синопы до дельфийского святилища очень неблизок. Возможно, что афоризм о «переоценке ценностей» он на самом деле придумал сам и лишь для вящей авторитетности посвятил его одной из «вышних сил».
Впрочем, важнее другое. Относительно недавно (по историческим меркам) появились нумизматические данные, которые свидетельствуют о том, что предание о Диогене, «портящем монету», возможно, содержит в себе некое исторические зерно{36}. К ним мы сейчас перейдем, но вначале попытаемся разобраться в том, какое, собственно, противозаконное деяние вменяет традиция нашему герою.
Прежде всего не следует смешивать между собой понятия «фальшивомонетничество» и «порча монеты», это не вполне одно и то же. Первое представляет собой изготовление денег лицом, не имеющим на это права (монополия на их выпуск принадлежит государству), с целью их сбыта и получения прибыли. Это явление хорошо знакомо и нам, оно существует и существовало в обществах самых разных эпох, — наверное, во всех, где имеется денежные системы. А вот порча монеты возможна только там, где в ходу не дензнаки, а полноценные деньги из дорогостоящих металлов (в античной Греции, как мы уже упоминали, дело обстояло именно так). Она заключается в снижении реальной ценности монеты по сравнению с ее номинальной стоимостью; на разнице получался доход.
К порче монеты прибегали как преступники-фальшивомонетчики, таки, случалось, официальные государственные власти, — например, в периоды финансовых кризисов, когда в казне было пустовато, посредством подобной меры экономили серебро. Технически ее можно было осуществлять по-разному. Один из способов: аккуратно слегка обрезать монету по всей окружности. Внешний вид ее от этого практически не изменится (рифленого гурта античные монеты не имели); если ее не взвесить специально (а кто же будет этим заниматься?), то и не понять, что она чуть убыла в весе. А у того, кто это сделал, появилось немного серебра. Обрежешь так несколько десятков драхм — и имеешь материал для изготовления одной новой, которая, выходит, обошлась тебе задаром.
Но это, понятно, метод мошенников, орудующих частным образом, причем «по мелочи». Если же действовала организация (либо преступная, либо вполне легальная — полисный монетный двор), то поступали иначе: расплавив серебро, предназначенное для чеканки, добавляли в него, тоже в расплавленном виде, более дешевый металл, обычно медь. Получали, таким образом, сплав. Тут главное было —