Читать интересную книгу Загадочная женщина - Анна Экберг

Прямо за ними сидит офицер полиции Мортен Раск. Луиза очень устала, но она не облокачивается о спинку кресла. Ей не хочется приближаться к полицейскому. Она и так все время видит его руки перед собой, как он нервно барабанит пальцами по столу во время допроса. Его грубую кожу на толстых пальцах. Она испытывает к нему чувство отвращения. А он, со своей стороны, и не пытается скрыть своей убежденности в том, что она лжет. Пропала женщина, может быть даже две, теперь этим делом занимается полиция; так они сказали Йоахиму, когда тот протестовал против ее поездки в Копенгаген. Йоахим держит ее за руку. Она ощущает тепло, исходящее от него и растекающееся по ее слишком тонкой коже. Это ощущение у нее появилось с того момента, когда ей давали успокоительное? Или это из-за шока она стала постоянно чувствовать, что ее морозит?

Они приземляются в Каструпе[1]. Полицейский идет рядом с ними, указывая дорогу к парковке такси, подходит к машине и открывает для них заднюю дверцу. Сам он садится на место пассажира возле водителя и просит таксиста отвезти их в Королевский госпиталь.

* * *

Лаборатория, в которой берут кровь для анализа, находится на первом этаже. Эдмунд, к сожалению, тоже здесь, заметила Луиза, посмотрев мельком в сторону коридора. Он разговаривает с одним из работников госпиталя. Возможно, это психиатр. Луизе видно, с каким уважением здешние врачи разговаривают с Эдмундом. Как, впрочем, и полицейские на Борнхольме. Йоахим крепко сжимает ее руку.

– Елена, – обращается к ней Эдмунд, нежно глядя на нее.

Луиза отворачивается.

– Может быть, сначала посмотрим на результаты обследования? – говорит Йоахим Эдмунду.

– Естественно. – Эдмунд невозмутим. – Я как раз привез пробы крови наших детей.

Детей. Луиза снова задумывается о той фотографии. На снимке двое детей: пухленькая маленькая девочка и мальчик постарше, отвернувшийся в сторону. Кровь бьет в виски, она прикладывает руку к голове, пытаясь остановить это пульсирование.

– С тобой все в порядке? – слышится ей голос Йоахима.

Луиза замечает, что все вокруг смотрят на нее. Она закрывает рот – оказывается, она даже не заметила, что стоит с раскрытым ртом. Появился еще один доктор.

– Дети? – спрашивает она, заикаясь.

– София и Кристиан, – настойчиво заявляет Эдмунд. – Ты разве не помнишь…

Доктор по-дружески берет Эдмунда за руку и останавливает его, чтобы тот не продолжал.

– Я сожалею. Мне казалось, что вас проинформировали. Да, есть двое детей, мы должны также исследовать их ДНК. А пока ничего окончательно не установлено, – это уже Луизе и Йоахиму.

– Вот именно, ничто не установлено, – повторяет за ним Йоахим. – И полагаю, было бы правильным, если бы вы это приняли во внимание. Этот человек обязательно должен здесь находиться? Неужели мы не можем немного поберечь нервы Луизы? Думаю, за последние дни было и так много неподтвержденных слов.

Эдмунд снова делает шаг вперед и протягивает руки. На нем новый темно-синий костюм, подчеркивающий его солидность.

Луиза пытается успокоить дыхание. Двое детей. Темноволосый солидный муж и двое детей.

– Сейчас мы перейдем к обследованию, – спокойным голосом сообщает доктор.

Должно быть, он уже привык к подобному. Дела по установлению родственных связей, незаконнорожденные дети, предъявляющие свои права на имущество умершего родителя, – именно здесь все становится окончательно ясно, здесь делают анализы крови, пока не приходят к какому-либо заключению, пока не выяснят, кто чей ребенок.

Доктор успокаивающе поднимает руку, но ему не удается скрыть тревогу. Он любезно предлагает Эдмунду пройти с женщиной в белом халате, которая все это время стояла, как безмолвный свидетель, и широко раскрытыми глазами наблюдала за происходящим. Луиза терпеть не может этих анонимных свидетелей. Почему случайные люди должны ее здесь видеть, в такой одежде и в таком расстроенном состоянии?

* * *

Луизу сканируют. Она лежит в узкой белой трубе, освещенная яркими лампами, а врачи пытаются обнаружить какое-нибудь старое увечье после удара. Того самого удара, о котором рассказывала главный врач из Рённе?

Да, такое может быть. Она допускает. Доктора не могут сказать, откуда взялся удар. Эдмунд рассказывал им, как она уходила кататься верхом в тот последний вечер, когда исчезла. И как он нашел лошадь и защитный шлем Елены, но не ее саму. Доктора не могут сказать, связана ли травма с тем, что она упала с лошади. Говорят только, что она была серьезной.

– Серьезной? – переспрашивает Луиза, ожидая дальнейших пояснений.

– Потенциально фатальной, – следует мрачный ответ.

Ей предоставляют в госпитале одноместную палату. Она принимает таблетку и получает разрешение отдохнуть, пока консилиум будет анализировать результаты всех обследований, которые она прошла. И пока врачей нет, как утверждает Йоахим, ему позволили ждать результаты вместе с ней. Он сидит на стуле возле ее кровати. Луиза просит его задернуть шторы и выключить свет. Она очень быстро устает, даже после лекарства. И у нее такое ощущение, словно она живет в колоколе, набат которого отзывается в ее голове, и скрыться от него невозможно. У нее нет сил ни на вопросы, ни на ответы. Она тут же засыпает. А когда просыпается, на улице уже начинает смеркаться. Йоахим сидит рядом, на стуле, и спит со слегка приоткрытым ртом, уронив голову на грудь.

Она поворачивается на бок, чтобы лучше его видеть, и лежит не шевелясь, опасаясь потревожить его сон. Кожа на его лице вся в морщинах – она огрубела от непогоды. Он прожил непростую жизнь, и это не прошло бесследно. В то же время в его морщинках есть нечто обезоруживающее. Интересно, как он выглядел, когда был маленьким мальчиком? Этот вопрос пронзает Луизу, словно жало. Они выясняют, есть ли у нее дети. Но… разве женщина может забыть, что у нее есть дети? Да нет же. А значит, она вовсе не эта… не Елена. Женщина не может забыть своих детей.

Когда наконец-то за ними послали, Луизе кажется, что все-таки время летит слишком быстро. Ей и хочется, и не хочется узнать результат. Их приводят в кабинет главного врача. У него угловой кабинет, где есть овальный стол для совещаний, письменный стол в самом конце и, кроме того, мягкий уголок. Полицейский садится с того края овального стола, на котором лежит стопка бумаг. Луиза пристраивается с противоположного края, спиной к письменному столу и при этом лицом к двери и окнам. Йоахим – рядом с ней.

Появляется Эдмунд. Его персона занимает много места, он очень важный, важнее, чем доктор. Неужели важнее, чем Йоахим?

Наконец доктор откашливается и смотрит прямо на Луизу.

– У нас нет сомнений относительно результатов анализов, – тихо говорит он, словно ему стыдно за полученный результат.

Луиза тоже смотрит на него все время, пока он рассказывает об анализах ДНК и минимальной статистической вероятности их ошибки.

Луиза всего этого не слушает: ее интересует только заключение.

Она – Елена Сёдерберг.

Женщина, пропавшая три года тому назад.

Луиза. Елена. Она сидит на стуле и чувствует свои ступни, упирающиеся в пол, бедра на сиденье, плечи, вдавившиеся в спинку стула, руку, лежащую в ладони Йоахима. И тем не менее такое впечатление, что она исчезла. Где-то парит. Просто растворилась. Елена. Луиза. То, что они ей рассказывают, означает, что она ничего о себе не знает.

Она сидит не двигаясь. Молчит. Она не убирает руки из ладони Йоахима, но, даже присутствуя там, она исчезает. Перестает существовать. Луиза. Елена. Йоахим. Эдмунд. Йоахим и Луиза. Елена и Эдмунд. София и Кристиан. Дети. Ее дети.

Она не одинока в этом мире. Не все так, как ей казалось. Она не оторвана от мира. Не воспитывалась в детском доме. Кто-то по ней скучал, тосковал, искал ее. Она их просто забыла. Забыла. А они ее помнят.

11

Место выбирал именно Йоахим, но теперь он жалеет об этом. Смотрит на Луизу… нет, на Елену. Она сидит перед ним бледная и измученная. Ресторан называется «The Real Chinese»[2], и они чувствуют себя совершенно не в своей тарелке, молча сидя среди людей, сделавших самую головокружительную карьеру в этом мегаполисе. Йоахим просматривает меню, его взгляд задерживается на слове «Real». Настоящий. Настоящее имя Луизы – Елена. Последние несколько дней они только об этом и думали. Лечение Луизы, нет, опять неправильно, Елены у самых лучших психиатров страны. Они настойчиво пытались вытянуть какие-либо отрывки воспоминаний о темной стороне ее жизни. Безуспешно. Но картины, фотографии, а также видеозаписи с ней самой переубедили ее. И переубедили Йоахима. Они проходили обследование в специализированной клинике при Королевском госпитале, в старом сером здании, прямо возле Института Нильса Бора, в одном из немногих красивых отделений этой громадной больницы. Йоахиму все-таки хотелось, чтобы она была жертвой какого угодно недуга, возможного в данной ситуации, но только не ретроградной или психогенной амнезии.