Читать интересную книгу Синдром удава - Борис Витман

Другой раз увидел ее, когда она выходила из машины отца, в черной кожаной куртке, без головного убора, опять с той же спадающей на глаза прядью волос. Нет, это было неотразимо... Иногда она даже сама управляла этой большой черной машиной!.. Или мы это уже все вместе придумали?.. Всю зиму она ходила в своей черной кожаной куртке, без головного убора.

Я знал, что в нее было влюблено чуть ли не все мужское население школы, включая комсорга школы Романа. Даже наш молодой директор Иван Петрович, как поговаривали, тоже был к ней неравнодушен. г

Я долго сопротивлялся этому все сметающему чувству, убеждал себя в том, что недостоин ее, что не обладаю никакими необходимыми достоинствами... И все же написал ей записку. Ответа не последовало. Позже подруга Галины Шура Пахарева рассказывала: «Галина каждый день ворох этих записок выбрасывает в урну, не читая». Значит, и мою записку постигла та же участь. «Ну и поделом, возомнил себя героем-сердцеедом!!!» И все же самолюбие было уязвлено. Я заставлял себя не думать о ней и старался избегать встреч.

В дополнение к занятиям легкой атлетикой записался еще и в волейбольную секцию. Но однажды во время игры в спортзале появилась Галина. Я тут же покинул зал и решил больше там не появляться. Прошло несколько дней, ко мне подошла Шура Пахарева и вручила маленькую записочку. Еле сдерживая волнение, прочел: «Если тебе неприятно видеть меня, я больше не буду ходить в спортзал. Галина В.»

После этой записки состоялось наше первое торжественное свидание. Мы шли по малолюдной Брестской улице и боялись прикоснуться друг к другу. Шел снег, было холодно и скользко. Мы никак не могли решиться даже толком взглянуть друг другу в глаза. Иногда звучал короткий вопрос и односложный ответ. Наше первое свидание в заснеженных холодных сумерках скорее походило на прощание людей уже все высказавших друг другу. В конце концов я проводил ее до дома на Васильевской улице, и мы расстались.

Только когда она скрылась в подъезде, почувствовал, что продрог до костей: меня колотил озноб и преследовало ощущение яростного недовольства собой. Я нещадно ругал себя за непростительную робость, обзывал размазней и думал, что между нами все кончилось... Но на следующий день на перемене Галина, проходя мимо, незаметно сунула мне в руку записку:

«... Извини, что все так нескладно получилось у нас с тобой. Я очень волновалась и не могла говорить. Скажи, что не сердишься на меня. Жду ответа»...

Ничего более прекрасного в жизни я не получал...

Продолжение нашего романа развивалось бурно! Но главным образом в записках — мы им доверяли наши самые сокровенные и пылкие чувства. Дни не летели, а горели — это были самые счастливые дни, хотя и не без огорчений... Появились враги- соперники. Не раз пытались поколотить, поджидали после уроков, но друзья или сопереживающие девчонки предупреждали, и я изменял маршрут... В ту пору я дружил с Ростиславом Шабадашем. Это был смелый и крепкий парень. Когда шли вместе, на нас не решались нападать. Но опасность все нарастала. На всякий случай стал носить в кармане перочинный ножик (уже были крутые угрозы). И когда однажды все-таки напали трое, я успел отскочить в сторону и раскрыл нож. Это их остановило, и, видимо, послужило предостережением для других. Меня оставили в покое.

Записки Галины хранил дома в специальной коробке, оклеенной изнутри красным шелком. Раньше там лежали мамины духи с французским названием. Коробка сохранила остатки волшебного запаха и напоминала о глубине чувств. Каждый раз, возвращаясь из школы, я доставал коробку и перечитывал записки. Каждое слово, каждая запятая, не говоря уже о многоточиях, имели для меня огромный СМЫСЛ.

Забегая вперед, скажу, что, вернувшись домой через семнадцать лет, я нашел коробочку с записками там, где ее оставил, уходя в армию. И что удивительно — записки сохранили едва уловимый тончайший аромат маминых духов.

Заканчивался 1936 год. В школе готовились к новогоднему маскараду. Мне поручили оформить новогоднюю стенгазету. Под впечатлением прочитанного фантастического романа я изобразил на листе ватмана межпланетный корабль, устремленный к звездам, а пилотами представил, конечно, Галину и себя. Одновременно готовил маскарадный костюм.

В день маскарада пришел немного раньше назначенного времени. Зашел в пустой класс и начал облачаться. Мушкетерский костюм умудрился изготовить сам — кое в чем помогала мама, она смастерила замечательный плащ-накидку. Я уже закреплял на поясе шпагу и только-только собирался надеть маску, как дверь приоткрылась и в комнату осторожно вошла Галина.

— Как ты узнала, что я здесь?

— Я ждала тебя, хотела первой увидеть твой маскарадный костюм и поздравить с наступающим Новым годом...

Она подошла ко мне вплотную. Никогда мы не стояли так близко — наши лица были совсем рядом, и мы прикоснулись друг к другу губами...

Не успел прийти в себя, как она уже выбежала из класса.

Не помню подробностей того предновогоднего вечера. Все мысли и ощущения поглотила она одна. Это был счастливейший праздник. И наш первый поцелуй... Если бы мы знали, что он был не только первым, но и последним...

Потом были каникулы. Галина с родителями уехала из Москвы. А я почти все каникулы провел на лыжах в Крылатском. Там в тиши, на безлюдных заснеженных холмах, я выбирал самые крутые спуски и одолевал их всегда в Ее честь!.. В последний день каникул я неудачно упал и несколько дней пролежал в постели. Когда снова начал ходить в школу, оказалось, что заболела Галина. Это уже было какое-то фатальное невезение. Прийти к ней домой без приглашения не решался. Мы не виделись уже больше месяца. Я послал с Шурой Пахаревой несколько записок, но ответа почему-то не было. Шура толком ничего не могла объяснить. Она часто подходила на переменах, надоедала пустыми разговорами. На собраниях садилась рядом со мной. Часто поджидала после уроков, брала под руку и просила проводить ее домой. Несколько раз приглашала зайти посмотреть, как они живут. Рассказывала, какая у них огромная квартира, сколько комнат, — словом, говорила о том, что меня нисколько не интересовало. Она жила на улице Герцена. Ее отец был, как она мне поведала, дипломатическим работником и большую часть времени находился за границей. Наверное, это было правдой. На Шуре всегда были заграничные вещи, значительно отличавшиеся от наших, но эти красивые платья и кофточки не делали ее привлекательнее, по крайней мере для меня, которому все остальные девчонки, кроме Гали, были безразличны. Я терпел Шурины выкрутасы лишь потому, что она была подругой Галины и нашим связным. Я начал понимать, что Шура что-то скрывает от меня и заявил, что отправлюсь к Галине домой сам. И услышал в ответ:

— Мне просто не хотелось тебя огорчать. Тебе не следует писать ей, ответа не будет. Она теперь дружит с Ростиком, твоим другом.

Сначала эти слова показались мне чистейшим вздором. Ростислав никогда бы не предал нашу дружбу. В этом я не сомневался. Но Пахарева дала почитать мне его записку к Галине, и мне показалось, что сделала она это с едва скрытым злорадством.

Я не стал читать записку и послал их ко всем чертям. В один миг были растоптаны и первая любовь, и наша мужская дружба. Попытка объясниться с Ростиславом чуть не закончилась дракой. Он отрицал, что дружит с Галиной, а я обвинил его во лжи и предательстве. Галина начала снова ходить в школу, но теперь мы оба старались избегать друг друга. Шура еще пыталась добиться моего расположения, но я не мог даже видеть ее. Но вот...

На одной из перемен ко мне подошла девушка из параллельного класса: ^

— Мне надо вам кое-что сказать.

— Что именно?

— Это касается вас и Гали Вольпе. Вы ведь знаете Шуру Пахареву?.. Еще недавно она была моей подругой. Так вот, она рассказала мне, какую шутку сыграла с вами. Она не передавала Гале ваши записки или, перед тем как передать их, изменяла содержание и передавала от имени вашего друга Ростислава. То же самое она делала и с записками Гали, передавая их Ростиславу. Но это сводничество ей не удалось. У Гали с Ростиком ничего не получилось. То, что она сделала, — подлость. Она больше мне не подруга.

Несколько раз я пытался объясниться с Галиной, но она не хотела со мной разговаривать. Я был в полном отчаянии и не знал, что же делать. Но однажды Галина сама подошла ко мне и с трудом проговорила:

— Я была несправедлива к тебе. Но это произошло не по моей вине. Пахарева сказала, что у тебя с ней любовь... А я, дура, поверила... Потом она мне сказала, что Ростик хочет со мной дружить. Что я ему очень нравлюсь. В подтверждение она показала мне какую-то странную записку. Из-за обиды на тебя, в ответ на твою измену я согласилась встретиться с Ростиславом. По словам Шуры, он желал этой встречи со мной, а вел себя так, будто я навязываюсь ему со своей дружбой. Понадобилось время, чтобы разобраться... Мы с Ростиком решили устроить Пахаревой очную ставку, и она вынуждена была сознаться в своей подлости. Если б ты видел, каким был Ростик, он чуть не избил ее.