Воздух завибрировал и наполнился низким гулом, от которого у Геррана заложило уши. Пространство внутри очерченного светом прохода колыхнулось — и провалилось само в себя, будто его вывернули наизнанку, не оставляя внутри ничего, кроме густой угольно-черной темноты.
Герран услышал, как зашумели деревья, почувствовал, как поднявшийся ветер треплет его за волосы и властно подталкивает к сверкающей двери. Горящие створки провала изогнулись к центру, отчего создавалось впечатление, что ненасытная прореха в ткани мира пыталась проглотить и их.
— Что это⁈ — крикнул король, пытаясь перекричать вой ветра.
Дух не ответил, только расставил руки в стороны так широко, словно хотел обнять раскрывающийся перед ним провал. Раздался неприятный чавкающий звук — и в густой черноте что-то зашевелилось.
Герран возликовал: не иначе как Дух открыл этот свой «мистический Провал» для того, чтобы призвать слуг, которые и помогут королю осуществить свои грандиозные планы. Губы растянулись в широкой улыбке; воображение снова принялось рисовать картины будущего триумфа.
Глава 3
Хозяйка леса
Кристина без сил рухнула на землю и зарылась пальцами в прохладную лесную почву и влажный мох. Сердце бешено колотилось, отдаваясь резкой пульсирующей болью в боку; ноги горели огнем, саднящие ступни невыносимо гудели. Кое-как она перевернулась на спину; дрожащей рукой прикоснулась к щеке, ощупала глубокие царапины; запустила пальцы в спутанные волосы — и тихо охнула, жмурясь и морща нос. Плечи затряслись, и из груди вырвался нервный смешок, наполненный почти злорадным ликованием: ушла! Если в мире и существовали какие-то высшие силы, то они явно были от неё без ума.
Над головой между кронами деревьев показалась яркая звёздочка — такая близкая, что до неё, казалось, можно было дотянуться руками. Недолго думая, Кристина тут же проверила это предположение, но звёздочка лишь кокетливо подмигнула и юркнула за проплывающее мимо облако. Девушка помрачнела и со вздохом опустила руку. К чему это ребячество? Сейчас ей стоило бы подумать совсем о другом — например о том, где она и как вообще здесь очутилась. Правда, сказать было гораздо проще, чем сделать: она опомнилась только когда уже со всех ног неслась через лес, и теперь память вместо цельной картины подсовывала лишь смутные образы и разрозненные, ничего не значащие обрывки воспоминаний.
Первым, что она увидела, когда открыла глаза, был огромный костёр. Высокое пламя уходило в небо. Вокруг в странных позах замерли какие-то люди. Был там и ещё кто-то — невысокий, наверное ребенок или подросток — но его Кристина разглядеть не успела — интересно, почему?
«Точно!», — ударила она по земле кулаком.
Сомнений быть не могло. Наверняка в мире немало высоких и почти болезненно худых людей; вполне возможно, что у некоторых из них янтарные глаза, а, может быть, есть и такие оригиналы, которые ходят с двумя парами зрачков. Но голос! После стольких лет она бы ни за что не перепутала ни этот бархатистый голос, ни эту порой раздражающую манеру держаться, с которой даже самая изысканная вежливость напоминала изощренное издевательство.
— Дай только до дома добраться, я тебе устрою «добрый вечер»… — проворчала Кристина, переворачиваясь на бок и подбирая колени к животу. — Разнесу твою халабуду…
Шутка, если подумать, была вполне в его духе: даже их знакомство началось с похожей выходки. Сам он, разумеется, утверждал, что тогда всё случилось само собой, но в эту версию Кристина никогда до конца не верила: слишком непредсказуемым был характер её странного знакомого.
Постепенно в голове складывалась более-менее полная картина. Вот она вернулась в родной город и заглянула в заброшенный особняк, чтобы навестить старого друга. Вот она уже сидит в своем кресле с тёплой чашкой имбирного чая; Дух, как всегда, стоит у окна и, заложив руки за спину, разглядывает городские огни за тёмной полосой парка. О чем они говорили? Кажется, она как раз рассказывала, что отцу уже стало лучше, хотя мама ещё не может выйти на работу; а сам Дух поделился, что наконец-то решил некий «весьма любопытный парадокс». Тогда это не вызвало у Кристины никаких подозрений: в конце концов, Дух постоянно возился с какими-то запредельными вещами, разобраться в которых, как подозревала Кристина, не мог даже он сам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
'Мне удалось нащупать решение, — так он, кажется, сказал. --- Желаете взглянуть?"
«Да, давай», — легкомысленно ответила она.
Перед глазами пронеслось воспоминание, и последняя деталь заняла свое место. От осознания того, что произошло с ней в тот вечер, Кристина сжалась в комок.
Дух напал на нее.
Нет, само собой, это совсем не было похоже на обычное нападение: он не размахивал руками, не угрожал ножом или пистолетом. Всё случилось мгновенно: вот она пьёт свой чай, а уже в следующую секунду она оказалась в настоящем аду. Вот только в нём не было ни огня, ни чертей, ни дьявола: только бесконечная непроглядная темнота, плотная и липкая, как грязь, забивающаяся в нос, в рот, в уши, пропитывающая собой всё тело. Ни ощущений, ни мыслей, ни времени: ничего, кроме чудовищной боли, будто само пространство пыталось разорвать на части каждую клеточку. И судя по тому, в какие лохмотья превратилась её одежда, это место было вполне реальным.
Кристину затрясло мелкой дрожью: то ли от холода, то ли от переполнявшей её обиды; в глазах предательски защипало.
Теперь о том, чтобы вернуться в особняк — и уж тем более о том, чтобы всерьез бороться с Духом — не могло быть и речи. Оставалось только одно: исчезнуть. Выйти на шоссе, добраться до города и бежать куда глаза глядят, поселиться хоть в Антарктиде, лишь бы подальше от него. Но как объяснить маме и папе, что им тоже придется уехать?
Мысль о родителях напомнила Кристине, что в мире существуют и другие люди.
«Мне показалось, или на них были доспехи?» — Девушка изо всех сил напрягала память, пытаясь вытащить оттуда хоть какие-то детали.
Она очнулась в окружении каких-то людей, увидела ехидную физиономию своего знакомого, испугалась до полусмерти, куда-то побежала, упала и кубарем скатилась вниз…
«Реконструкторы, наверное», — осторожно предположила Кристина. Они с мамой пару раз ходили на выступление реконструкторов и ролевиков, и выглядели те очень похоже.
Перед глазами пронёсся следующий эпизод: какой-то мужчина протянул ей руку, но она так испугалась, что не стала разбираться и просто изо всех сил пнула его в колено. У Кристины вспыхнули щёки. На какое-то мгновение она всерьёз задумалась о том, чтобы вернуться и извиниться, но почти сразу отказалась от этой мысли: безопаснее будет избегать любых мест, так или иначе связанных с Духом. Никаких больше холмов, таинственных зданий и тёмных переулков — только шалаш посреди пустыни Сахара или койко-место на полярной станции.
К тому же реконструкторы они, ролевики или члены выездной сессии правительства — Духу до этих тонкостей нет никакого дела. Если им хватило ума с ним связаться, то уже совсем скоро боль в колене станет наименьшей из их проблем.
Прохладный ночной ветер приятно холодил тело. Лес пах сыростью, мхом и, почему-то, древесной стружкой. Измученная девушка свернулась клубочком; дыхание становилось всё медленнее; голова плавно склонилась на плечо; глаза закрылись сами собой.
* * *
Молодой гвардеец выпрямился и указал на примятый мох. Цепочка неглубоких следов вела к густому кустарнику, через который, судя по виду, продирался по меньше мере медведь. В самом центре разоренного кустарника развевался лоскут темной ткани.
— Смотри, — гвардеец обратился к своему спутнику. — Вот здесь она и скатилась с холма. Поднялась на ноги, снова запнулась… — Носок окованного железом сапога толкнул узловатую корягу. — Видимо, об неё. Затем побежала на запад. Везучая, ничего не скажешь: другая бы шею себе свернула, а ей всё нипочем.