— Когда вымою руки, вы можете вынести воду. Я иду гулять, — как можно более равнодушным тоном проговорила я.
Приезд хозяина ощущался буквально во всем. Мистер Полгрей возился в саду, а двое мальчишек, приходивших из деревни помогать ему, работали так, как будто на кону стояла их жизнь. Тапперти яростно вычищал конюшню и был так увлечен своей работой, что даже не заметил меня.
У меня не оставалось сомнений в том, что хозяин держит в страхе всех своих людей.
Бродя по лесу, я думала о том, что если не понравлюсь ему, то смогу в любой момент уехать. Можно будет остановиться у Филлиды, пока не подыщу себе новое место. По крайней мере, у меня были родственники и я не была совсем одинока в этом мире.
Я окликнула Элвин, но мой голос затерялся в лесной чаще и ответа не последовало. Тогда я позвала:
— Джилли! Джиллифлауэр! Если ты здесь, давай поговорим. Я не причиню тебе никакого вреда!
Тишина.
К половине четвертого я уже поднималась к себе по задней лестнице, когда меня догнала запыхавшаяся Дэйзи.
— Хозяин спрашивал о вас, мисс. Он желает познакомиться с вами и ждет в пуншевой комнате.
Я наклонила голову и ответила:
— Как только сниму верхнюю одежду, тут же спущусь в пуншевую комнату.
— Он видел, как вы вошли, мисс, и велел вам явиться немедленно.
— Но вначале я все же сниму шляпу.
Мое сердце колотилось, а щеки раскраснелись. Я не понимала, почему возник этот дух противоречия, но была совершенно уверена в том, что мне вскоре предстоит упаковывать вещи и возвращаться к Филлиде, а раз уж этому суждено случиться, то нужно хоть постараться не ронять при этом своего достоинства.
У себя в комнате я сняла шляпу и пригладила волосы. Мои глаза, вне всякого сомнения, сегодня были янтарного цвета. Кроме того, в них ясно читалось возмущение, и это было довольно забавно, поскольку я еще даже не успела познакомиться с человеком, вызвавшим это возмущение. Спускаясь в пуншевую комнату, я думала о том, что выражения лиц этих взбалмошных Китти и Дейзи как нельзя более точно отражают особенности характера их господина, а бедная Элис умерла с горя, обнаружив, что вышла замуж за отпетого развратника. Я вошла в пуншевую.
Он стоял спиной к камину, высокий, значительно выше шести футов, что еще более подчеркивалось его худобой, я бы даже сказала, костлявостью. Брюнет со светлыми глазами. Одет он был в темно-синий камзол с белым галстуком, а руки покоились в карманах бриджей для верховой езды. Во всем его облике чувствовалась какая-то небрежная элегантность, будто его никак не заботила одежда, которая была поистине безукоризненна.
Он будто бы излучал жестокую, безжалостную силу. Чувственность, которая отчетливо проглядывала в чертах его лица, совершенно естественным образом сочеталась с непоколебимой суровостью аскета-отшельника. Этот человек был явно неоднозначен и едва ли постижим.
— Итак, мисс Ли, наконец-то мы встретились.
Он не сдвинулся с места, и мне его поведение показалось высокомерным.
— Прошло совсем немного времени, — ответила я. — Лишь несколько дней…
— Что ж, давайте не будем обсуждать, много это или мало. Вы здесь, и этого вполне достаточно.
Его светлые глаза внимательно разглядывали меня, и я почувствовала себя неуклюжей и крайне непривлекательной, осознавая, что стою перед истинным знатоком женской красоты, не являясь при этом сколько-нибудь желанным объектом мужского внимания.
— Миссис Полгрей хорошо отзывается о вас.
— Очень любезно с ее стороны.
— Почему вы считаете любезным говорить правду? Я жду от своих людей только правды.
— Я хотела сказать, что она была очень любезна со мной, и это сделало возможным ее положительный отзыв.
— Вижу, что вы из числа тех женщин, которые не прячутся за общими фразами, а говорят то, что думают.
— Надеюсь, что так.
— Отлично. Думаю, мы с вами поладим.
Я видела, что его глаза изучают каждую деталь моей внешности. Скорее всего, ему было понятно, почему мне не удалось заполучить мужа в Лондоне.
По крайней мере, мне не угрожает его настойчивое внимание, которым, я уверена, он стремится одарить всех более или менее привлекательных женщин, появляющихся в его поле зрения.
— Скажите мне, — опять заговорил он, — как вы находите мою дочь? Отсталой для своего возраста?
— Ни в коем случае. Она необычайно умна, но не приучена к порядку.
— Уверен, что вы сможете восполнить этот пробел.
— Я намерена попытаться.
— Разумеется. Ведь вы здесь находитесь именно для этого.
— Пожалуйста, скажите, в каких пределах я могу применять средства воздействия на свою подопечную.
— Вы спрашиваете о телесных наказаниях?
— У меня и в мыслях не было ничего подобного! Я имела в виду, даете ли вы свое позволение на принятие мер сугубо морального воздействия. Например, ограничение свободы, если я буду считать, что она нуждается в подобном наказании?
— За исключением убийства, мисс Ли, вам позволены любые меры, какие сочтете необходимыми. Если ваши методы воспитания вызовут мое неодобрение, вы об этом узнаете первой.
— Замечательно.
— В случае необходимости внести какие-либо изменения в… учебный план, кажется, это так называется… вы, конечно же, вольны это сделать.
— Спасибо.
— Я приветствую эксперименты. Если же ваши методы не приведут к позитивным изменениям, скажем, в течение шести месяцев… что ж, тогда придется их пересмотреть, вы согласны?
Его глаза излучали надменность. Этот человек намерен как можно скорее отделаться от меня. Он рассчитывал увидеть глупую красотку, которая была бы не прочь завести с ним интрижку под предлогом заботы о его дочери. Отлично. Самое лучшее для меня — поскорее убраться из этого дома.
— Полагаю, — продолжал он, — мы можем найти причину отсутствия хороших манер у Элвин. С тех пор как она потеряла мать, прошел всего лишь один год…
На его лице нельзя было обнаружить никаких следов скорби.
— Я слышала об этом.
— Разумеется, слышали. Готов поклясться, что вам об этом сообщали очень многие. Конечно же, такая трагедия стала большим потрясением для ребенка.
— Бесспорно.
— Это случилось так внезапно… — Он помолчал несколько секунд и продолжил: — Теперь у бедной девочки нет матери. А отец… — он неопределенно пожал плечами.
— И тем не менее, — возразила я, — есть множество детей, которым не повезло гораздо больше, чем Элвин. Она нуждается всего лишь в твердой руке.
Мистер Тре-Меллин вдруг наклонился вперед и заглянул мне в глаза.
— Уверен, — произнес он, — что вы обладаете этой самой твердой рукой.