— Желаю вам удачи. — Она улыбнулась и обернулась к миссис Полгрей. — Я поеду. Хочу успеть вернуться до темноты.
Миссис Полгрей позвонила, и на пороге выросла Дэйзи.
— Проводи мисс в ее комнату, — распорядилась экономка. — Ты уже отнесла мисс Элвин молоко и печенье?
— Да, мэм.
Я пожелала Селестине Нанселлок спокойной ночи, на что она ответила легким наклоном головы.
* * *
В комнате для занятий Элвин пила молоко и ела печенье. Когда я села рядом, она сделала вид, что не замечает меня.
— Элвин, — обратилась я к ней, — если ты хочешь, чтобы мы с тобой поладили, надо постараться достичь взаимопонимания. Тебе не кажется, что так будет лучше для всех?
— Какое мне до этого дело? — пожала она узкими плечиками.
— Тебе должно быть до этого дело. Ведь тогда мы все будем гораздо счастливее…
Элвин вскинула голову.
— А иначе вам попросту придется уехать, — резко заявила она. — Мне наймут другую гувернантку, только и всего!
Она торжествующе посмотрела на меня, таким образом давая понять, что я здесь всего лишь прислуга и тон в наших отношениях будет задавать она. Я содрогнулась, впервые в жизни осознав, что должны чувствовать люди, вынужденные за кусок хлеба с маслом работать на других людей и при этом полностью зависеть от их доброй воли. Или недоброй.
Глаза Элвин злобно блестели, и мне захотелось дать ей пощечину.
— Ты ведь не можешь не понимать, — проговорила я, — что гораздо приятнее жить в мире, а не в состоянии войны с теми, кто тебя окружает.
— Какое это имеет значение, если эти люди уже не окружают… если можно запросто сделать так, чтобы их прогнали прочь?
— Всех не прогонишь, девочка. Когда-нибудь же придется остановиться. И прийти к простому выводу относительно того, что мир все же лучше войны. Это неизбежно и никак не зависит от твоих настроений или симпатий. Как восход солнца.
Она улыбнулась в свою чашку и допила молоко.
— А теперь, — сказала я, — в постель.
Я встала со стула одновременно с ней, и она заявила:
— Я ложусь сама. Я не маленькая.
— Возможно, ты показалась мне младше, чем на самом деле, потому что еще так многого не знаешь.
Она задумалась над этими словами. Затем пожала плечами. В дальнейшем мне предстояло узнать, что это ее излюбленный жест.
— Спокойной ночи, — сказала она, давая понять, что не желает больше меня видеть.
— Я еще приду и пожелаю тебе спокойной ночи, когда ты ляжешь в постель.
— В этом нет необходимости.
— И все же я приду.
Она снова пожала плечами и скрылась за дверью, которая вела из классной комнаты в ее спальню.
Я была в крайне подавленном состоянии, потому что хорошо осознавала суть своей проблемы. У меня не было опыта воспитания детей, и в прошлом, думая о них, я представляла себе послушные и ласковые создания, забота о которых приносит только радость. Этот ребенок был совсем не таким. И что будет со мной, если окажется, что я не в состоянии справиться со своей задачей? Что случается с женщинами благородного происхождения, которым не удается угодить своим работодателям?
Я могла бы поселиться у Филлиды. Могла бы стать одной из старых тетушек, которые пребывают на побегушках у людей, от которых зависит их жалкое существование. Но я была не из тех, для кого независимость ничего не значит. Так что придется искать другие места работы…
Признаться, я была растеряна. До встречи с Элвин мне как-то не приходило в голову, что можно не справиться с подобной работой. Тяжко было думать о ближайшем будущем, полном горьких разочарований и унизительных неудач, ожидающих таких женщин, как я, женщин, не обладающих столь необходимой привлекательностью и вынужденных сражаться с миром за элементарное выживание…
Я была готова разрыдаться слезами гнева на жестокость и несправедливость жизни, лишившей меня обоих любящих родителей и без всякой подготовки вышвырнувшей меня в этот жестокий мир.
И тут же представила свое появление у постели Элвин с заплаканным лицом. Вот будет радости! Нет, так в битву не вступают. А битва между нами неизбежна.
Я начала мерить комнату широкими шагами, пытаясь успокоиться и взять под контроль свои эмоции. Подошла к окну и посмотрела на зеленые лужайки и холмистую местность вдали. Моря видно не было, потому что мои окна выходили на плато.
«Какая красота! Какое спокойствие там, снаружи! — думала я. — И какой конфликт внутри!» Выглянув из окна, я посмотрела на «Маунт Видден», стоящий на другом берегу бухты. Два дома, расположенные почти рядом… На протяжении длинной череды лет здесь жили многие поколения Нанселлоков и многие поколения Тре-Меллинов. Их жизни так тесно переплетались, что, вполне возможно, история одного дома самым естественным образом становилась историей другого…
Я направилась в детскую.
— Элвин…
Ответа не последовало. Она лежала с плотно закрытыми глазами. Слишком плотно. Я склонилась над ней.
— Спокойной ночи, Элвин. Мы подружимся, вот увидишь.
Тишина.
* * *
Я была совершенно обессилена, но отдохнуть этой ночью так и не удалось — то засыпала, то, вздрагивая, просыпалась. Это повторялось несколько раз, пока сон окончательно не покинул меня.
Лежа в постели, я оглядела комнату. Проникающий в окна лунный свет выхватывал из темноты предметы обстановки, напоминающие расплывчатые зловещие фигуры. Казалось, что я здесь не одна, что где-то неподалеку звучат какие-то странные голоса. Создавалось впечатление, будто в этом доме произошла страшная трагедия, которая продолжает влиять на весь уклад его жизни.
Возможно, это связано со смертью матери Элвин. Она ведь умерла всего год назад. Как? При каких обстоятельствах?
Я думала об Элвин, которая посылала в мир свою детскую агрессию. Это должно чем-то объясняться, ведь ни один ребенок не станет без веских оснований стремиться выказывать стойкую враждебность по отношению к кому бы то ни было.
Нужно как можно скорее выяснить причину подобного поведения.
Я твердо решила сделать Элвин счастливым ребенком.
Уже светало, когда меня сморил сон. Наступление дня подействовало успокаивающе, потому что в этом доме я вдруг начала бояться темноты.
Завтракали мы вместе с Элвин в комнате для занятий. Девочка с гордостью сообщила мне, что, когда ее отец дома, она обычно завтракает с ним.
Потом мы принялись за работу, и я обнаружила, что имею дело с необычайно умным ребенком. Она была начитана гораздо лучше большинства детей своего возраста, и во время урока ее глаза то и дело вспыхивали живым интересом, несмотря на явное стремление всячески препятствовать установлению гармонии между нами.