умолк.
– Хватало, – ответил он наконец.
Он смотрел на улицу, словно те, о ком он вспоминал, вот-вот выйдут из-за поворота и сядут за столик.
– Они уходили в ночь и не возвращались, – добавил он, помолчав. – А некоторых ловили – как меня, например.
Я подался вперед с неподдельным интересом:
– Это и с вами было? Вас взяли в плен?
– Ясное дело.
– И многие попадались?
Его невестка принесла нам два кофе, и старик помешал его ложечкой.
– У нас по ходу дела было не так уж много возможностей, понимаете меня? – Он отпил глоток. – Или тебя убьют, или схватят. Но они не могли вытащить из нас ни слова, кроме имени, звания и номера удостоверения.
Он засмеялся, вспоминая об этом. Потом отпил еще кофе и снова усмехнулся.
– Нас не так легко победить, – с удовлетворением отметил он.
– Оно того стоило?
– Что значит «стоило»? – В суровом взгляде промелькнуло лукавство. – Надо было видеть рожи этих высокомерных англичан, когда они смотрели на тонущие в порту корабли!.. У них под самым носом. Мы проделывали это на Гибралтаре и в Александрии, в бухте Суда и у берегов Алжира. Мы им здорово наподдали.
Он снова задумался, потом хитро прищурился, рассчитывая на мое соучастие:
– Это очень по-итальянски, вам не кажется?.. Сделать нечто такое, чего другие никогда бы не сделали, потому что даже не способны представить.
Я изобразил согласие, а сам невольно подумал об итальянской литературе, статьях, фильмах: Альберто Сорди, Уго Тоньяцци, Дино Ризи, Луиджи Дзампа и многих других. Старая, мудрая Италия, несчастливая и полная скепсиса; драмы, стоически принимаемые как неизбежность и при этом всегда с юмором.
– Значит, это ложь, – сказал я, – когда говорят, что итальянцы сражались без особого воодушевления.
Он посмотрел на меня как на придурка.
– У каждого своя борьба и своя вера. – Он снова пристально взглянул на меня. – Вам известен фашистский девиз: «Верить, подчиняться, сражаться»?
– Я его знаю.
– Не знаю, верили ли во что-нибудь наши генералы и адмиралы, – сказал он примирительно, – но у нас была наша вера.
Я не стал углубляться. Момент был неподходящий. Тогда я еще не так много прочитал на эту тему, но знал, что с начала 1943 года, когда маршал Бадольо[11] капитулировал перед антигитлеровской коалицией, подводный флот Италии распался на две части: одна вошла в коалицию, а другая осталась верна соглашению с немцами.
Теперь старый моряк смотрел на меня с некоторым недоверием:
– Что вы собираетесь делать с моими рассказами?
– Не знаю пока, – искренне ответил я. – Я журналист, я вам уже говорил. Меня просто интересует этот сюжет… Может, сделаю репортаж.
Казалось, он удивился:
– Вы что, приехали в Неаполь, только чтобы поговорить со мной?
– Нет, вообще-то я вроде как освещаю учения НАТО. Просто воспользовался случаем.
– А еще с кем-нибудь собираетесь говорить?
– Если кого-нибудь найду, может, и поговорю.
Он улыбнулся несколько загадочно:
– Нас не так много осталось в живых.
Я достал пачку сигарет и предложил ему, но он отказался, покачав головой, и приложил руку к груди. Сказал, что его легкие не терпят табака. Я закурил.
– А как вы с Ломбардо работали на майале?
Старик прикрыл глаза, вспоминая. Ломбардо, рассказал он, был главным в их паре и сидел впереди, где находился пульт управления: регуляторы курса, скорости и глубины. Скуарчалупо же сидел сзади, около рычага быстрого погружения, а за спиной у него был ящик с инструментами для разрезания сетей и разводные ключи для крепления взрывчатки к стабилизаторам вражеских кораблей.
– Я все думаю, что заставило вас этим заниматься.
– Мы служили в Десятой флотилии и все были добровольцами. До войны я работал водолазом… Доставал кораллы из Средиземного моря и жемчуг из Красного.
– А ваш товарищ?
Он задумался, стараясь вспомнить.
– У его семьи вроде была небольшая верфь – строили гондолы в Венеции… Насколько я помню, он работал там.
– А когда вы познакомились?
Он ответил, что осенью 1941 года. В Ливорно была школа водолазов, а тренировочная база находилась в Бокка-ди-Серкьо, недалеко от Специи, на территории охотничьих угодий, принадлежавших Королевским военно-морским силам: скрытое от всех место, где были спокойная вода, белый песок, сосновые боры и густые леса, защищавшие от любопытных взглядов. Там, в обстановке полнейшей секретности, готовили операторов для ночного нападения на плавучие средства, для атак на поверхности моря и на глубине; учили, как обходить препятствия и топить вражеские суда. Скуарчалупо с Ломбардо отлично сработались, помогая друг другу выдерживать низкие температуры и отравление углекислым газом при выдыхании кислорода, когда давление воды превосходило нормальное в два или три раза. Они были натренированы на такие вещи, которых обычные люди перенести не могут.
Старик покачал головой, продолжая вспоминать:
– А к девушкам даже приближаться не разрешали… Единственным развлечением в те времена было съездить в кино в Виареджо или перекусить в закусочной «Буонамико».
– Вы с самого начала и до конца были вместе?
– Нет. Он начал работать раньше, чем я.
Он поведал мне подробности. Его товарищ оставил Бокка-ди-Серкьо, потому что его включили в одну из штурмовых групп, действовавших с подводных лодок «Шире» и «Амбра». Так вышло, что Ломбардо и другой водолаз – его звали Коррадо Гатторно, и он погиб во время операции в Гибралтаре – потопили нефтяной танкер «Слиго». Неаполитанца и венецианца соединили в боевой экипаж в Альхесирасе осенью 1942 года; к тому моменту Десятая флотилия уже атаковала английские корабли в бухте Суда на торпедных катерах и потопила «Йорк», «Бонавентуру» и другие корабли; а с помощью майале в Александрии на дно пошли «Вэлиант», «Куин Элизабет» и «Сагона». То же самое они попытались сделать у берегов Мальты, но там потерпели поражение.
– В Альхесирасе все было очень хорошо продумано и спланировано, – добавил Скуарчалупо. – Для этой секретной операции выбрали нас как самых лучших, отлично натренированных: группа «Большая Медведица».
Меня заинтересовало название – не потому, что я такого никогда не слышал, а потому, как он