Читать интересную книгу Сила меча - Дмитрий Тедеев

Я понимаю, что такие выражения любому покажутся бредом. Но это было! Было на самом деле! Вода действительно была чёрной и тревожной, а лунная дорожка была именно звонкой! Вокруг царила тишина, но хрустальный звон, звон лунного света ощущался совершенно явственно. Не ушами, конечно. Всем существом.

“Ты готов?” – молча спросил меня Олег.

Мне было очень тревожно, но я торопливо, чтобы сразу отрезать себе возможность смалодушничать, отступить, ответил, что готов.

“Тогда – в путь. И помни: что бы ни случилось, ты ни в коем случае не должен уронить меч”.

И мы ступили на лунную дорожку и пошли по ней.

Вода была очень холодная, мокрая и пугающе–податливая. Я хорошо ощущал это босыми ступнями, и сердце проваливалось на дно озера при каждом шаге. Но сам я не проваливался. Там, где на воде звенел весёлым хрусталём лунный свет, она всё‑таки держала меня и Олега. Угрожающе прогибалась под нашими ногами, но держала.

А мы шли и шли вперёд. Навстречу Луне.

Это была не просто луна, а именно Луна. Живая, настоящая, желающая помочь нам чем‑то. Протянувшая нам светлую дорожку через озеро зловещего мрака.

Озеро?

Мы шли по прозрачной дорожке уже не через озеро. Со всех сторон вокруг нас распахнулась мрачная чёрная Бездна. Бесконечность, Пустота. Она была повсюду, и мы были одни среди этой холодной и жадной Тьмы. Исчезни хрустальный свет под ногами, и…

Я запнулся и едва удержался, чтобы в страхе не вцепиться в Олега. Но дорожка весело и успокаивающе звенела, чуть пружинила, ласково щекотала босые ноги мягкой светящейся пылью, и, сцепив зубы, я заставил себя выровнять шаг.

Я, как и Олег, держал в правой руке обнажённый меч. Настоящую японскую катану! Раньше такие мечи я видел разве что в кино. Не считать же мечами сувенирную дрянь, выставленную на прилавках магазинов! А сейчас… Меч, самый настоящий, боевой меч, не просто был у меня в руках, он был моим. Длинная рукоять, оплетённая кожаными ремешками, очень удобно, как влитая лежала в ладони, легендарное оружие гордых самураев стало как будто частицей меня, продолжением моей руки, моих мыслей… Может быть – даже моей души.

При этом меч жил ещё и своей, самостоятельной жизнью, имел свой характер, свою душу. Характер и душу настоящего воина, не умеющего отступать в бою. Я ощущал надёжную, грозную тяжесть меча, знал, что это мой друг, сильный и бесстрашный, что он никогда и ни за что не предаст меня. Как и второй мой друг, который тоже рядом, Олег. Но меня почему‑то всё сильнее глодал страх.

Мы шли с Олегом по прозрачной мерцающей дорожке сквозь чёрную Бездну, и стальные зеркальные клинки наших мечей то и дело вспыхивали в лунном свете яростным огнём, нетерпеливым ожиданием битвы. Похолодев, я вдруг понял, что битвы, скорой битвы, неистовой, насмерть, – уже не избежать. Пути назад больше не было.

Олег, почувствовав мой страх, успокаивающе сдавил мне левой рукой плечо.

“Ты как?”

“Я… Я нормально… Мне страшно, но я смогу. Постараюсь”.

“Ты сможешь, малыш. Обязательно сможешь”.

И мы пошли дальше.

Когда я уже почти совсем успокоился, на Луну начали вдруг наползать Тучи.

Это были особенные Тучи, сгустки царившей вокруг чёрной ледяной Пустоты. Луна вступила в битву с Тучами, лучи Её света сделались холодными и острыми, как лезвия мечей. Но Туч было слишком много. И вместо одной Тучи, рассечённой Лунным Мечом, тут же появлялись полчища новых. Жадно стремящихся сожрать, проглотить Луну. Луна погибала в этой битве, а мы с Олегом ничем не могли помочь ей. Со всех ног бежали по сделавшейся совсем прозрачной, исчезающей на глазах Дорожке и знали, что не успеем.

Вот Тучи совсем заслонили от нас Луну, и как только она исчезла из виду, вместе с ней исчезла и протянутая нам дорожка. И мы оказались окружёнными и проглоченными Тьмой. Из чёрной Бездны появился и с утробным рычанием бросился на меня убитый Олегом мужик. Его голова не держалась на сломанной шее, но он был всё так же быстр и силён, по–прежнему сжимал нож в руке. Схватив меня, забывшего от ужаса про меч, за волосы, мужик нацелился ножом отрезать мне голову. Я затрепыхался как пойманная рыбёшка, но рука у мужика оказалась железной. Мне захотелось закричать, закрыть глаза, умереть от страха, но я не мог…

Перед глазами вспыхнуло, и мужик, рассечённый Олеговым мечом, распался надвое и тут же растаял во Тьме.

Олег неистово рубил наседающих на него со всех сторон жутких порождений Тьмы. Каких‑то человекоподобных монстров, кошмарных животных, спрутов, драконов, кого‑то ещё, совсем уже непредставимо страшного. Некоторые чудища кидались и на меня, впавшего в мертвящее оцепенение, но не достигали цели, Олег всякий раз успевал прикончить их чуть раньше.

— Меч! У тебя есть меч!

Я вспомнил наконец про меч, про то, что я ещё жив, бросился Олегу на помощь. Тогда ещё я совершенно не умел обращаться с мечом, но уже не думал об этом, рубил ожившую нечисть яростно, отчаянно. И с каждым ударом, с каждой вспышкой Лунного света, всё ещё живущего на лезвиях наших мечей, кто‑то из чудовищ исчезал, разрубленный. А страх мой всё слабел и слабел, пока полностью не улетучился.

Мы пробивались навстречу Луне, и та, мы знали это, пыталась своими лучами пробиться к нам. Но силы были слишком неравными. Наседающей на нас Тьмы было слишком много. Вскоре удары наших мечей стали слабеть, свет Луны уже не так ярко вспыхивал на их лезвиях, постепенно затухал, и чудовища стали подбираться к нам всё ближе и ближе.

Нас разъединили, и Олег, задыхаясь, прорубался ко мне сквозь Тьму, но не мог приблизиться ни на шаг. А я вообще уже не мог рубиться, страх не вернулся, но и сил тоже больше уже не было.

— Меч! Не бросай меч!

Я всё ещё держал меч, хотя и не понимал, зачем он мне, если руки ослабели настолько, что не могу не то, что ударить, но даже замахнуться, приподнять грозное оружие. А порождения Тьмы подошли вплотную, и я почувствовал их холодные, мёртвые лапы на своём теле.

Кто‑то из чудовищ уже схватил меч. Прямо за лезвие, уже совсем не мерцавшее Лунным светом. Отточенная сталь кромсала неживую плоть, но чудище не обращало на это никакого внимания, продолжало медленно, но непреодолимо вырывать меч из моей ладони. Я вцепился в рукоять так, что потемнело в глазах. Было совершенно ясно, что если удержать меч не удастся, настанет конец. Последний и окончательный.

Зарычав, Олег ударил мечом, вкладывая в этот удар все оставшиеся силы. Ударил почему‑то не монстров, разъединивших нас, а Тучи, заслонившие от нас Луну. До Туч было далеко, но последние искры Лунного света, сорвавшись с лезвия, достигли их.

Этот удар, видимо, застал Тьму врасплох, потому что в Тучах возникла маленькая брешь, их плотная завеса чуть истончилась, и сквозь неё Луна сумела послать нам свой последний Луч.

Это был не обычный луч, который неизбежно увяз бы в плотном и липком чёрном мареве. Но этот Луч был особым, и он с негромким треском пролетел сквозь казавшуюся непреодолимой завесу. Как брошенный с силой камень прорывает в своём полёте густую паутину.

Луч достиг меня, и чудовища на миг отпрянули. А мне удалось схватить Его. В моей левой ладони и в самом деле оказался камень. Холодный и в то же время обжигающий Лунным огнём.

Чудовища, опомнившись, вновь бросились вперёд. Схватив Олега, полностью обессилевшего себя последним ударом, они стали разрывать его. Я кинулся на помощь, но тщетно, сил у меня тоже не было, а мерзкие холодные лапы вновь сомкнулись на моём теле.

— Камень! Вставь в рукоять!

Выгнувшийся мучительной дугой Олег едва прохрипел эти слова. Но я услышал и сумел прикоснуться камнем к рукояти меча, к углублению на самом конце. Камень тут же прирос к рукояти, как будто был там изначально.

Лезвие меча вспыхнуло с такой силой, что все насевшие на нас монстры отпрянули прочь и исчезли во Тьме, мне не пришлось даже рубить их. Задыхающийся Олег показал глазами на Тучи, пленившие Луну. И я принялся кромсать их ударами меча (точнее – уже Меча) на уродливые лоскутья. Я тоже еле дышал от усталости, но рубил и рубил, не останавливаясь. До тех пор, пока явившаяся из Космической Бездны Тьма вновь не растаяла в Пустоте. В холодной и равнодушной, не доброй и не злой Пустоте…

Мы с Олегом вновь оказались стоящими на Лунной дорожке. Сейчас мы опять двинемся в путь…

Проснувшись, я продолжал ощущать холодное жжение, пронзительную силу Лунного Луча, превратившегося в своём полёте в чудесный камень. Пальцы левой руки были стиснуты до онемения, и мне чудилось, что камень по–прежнему зажат в ладони. Я ощущал каждую грань, каждый выступ его гладкой, как будто отполированной поверхности. Не открывая глаз, я видел струящийся из камня свет Луны, мягкий, но не знающий преград, слышал весёлый хрустальный звон, исходящий от каждого серебристого лучика.