Читать интересную книгу Сила меча - Дмитрий Тедеев

Всё это происшествие на склоне “сопки” заняло буквально считанные минуты, и родители Ромки ещё не успели начать беспокоиться о только что отошедшем в сторону ребёнке. Ярко светило солнце, раздавались весёлые крики нашей “детдомовской” компании, пацаны уже успели придти в себя после перехода, и теперь азартно носились друг за другом между деревьями. Казалось, что весь недавний ужас просто мне померещился.

Но Олег свистком собрал экстренное построение, пересчитал ребят и объявил тридцатисекундную готовность к выходу. Говорил он совершенно спокойно, но что‑то в его голосе было такое, что пацаны даже не пытались спорить. Мы мгновенно похватали свои нехитрые пожитки и бодрым шагом двинулись в путь. Ромка, о чём‑то разговаривающий с родителями, проводил нас “понимающим” взглядом.

Отдохнувшие пацаны, шагая, весело горланили:

Я вчера нашёл щенка, да гусиного перо,

Да, обычного гусиного перо – удачный день!

Шёл я, выпимши слегка, всех тропинков поперёк,

А дело в том, что приглашён был на пирог…

Эту песню мы услышали, когда прошлым летом были в Бухте. От человека, которого Олег называл Яциком, а я сразу стал называть про себя Бардом. Ночами я иногда просыпался и слушал, лёжа в палатке, его странно тревожащие душу песни, которые он пел у разведённого неподалеку маленького костерка. Возле того костра обычно был и Олег. Я тогда ещё удивлялся, когда же Олег успевает спать, песни у костра продолжались часто до утра.

Днём Бард обычно не пел, только один раз по просьбе Олега устроил концерт для нас, пацанов. Песня про щенка запомнилась сразу и мы сразу включили её в наш “походный репертуар”. Петь во время пеших переходов мы начали ещё раньше. С лёгкой руки Гошки, пацана, которого все любили за весёлый и беззлобный характер, за стремление поделиться с другими радостью, то и дело переполняющей его певучую душу. Голос у Гошки не очень сильный, но чистый и звонкий, подпевать ему – одно удовольствие. Если Гошка начинал, через минуту пели, точнее – горланили, все. Даже те, у которых не было не только голоса, но и слуха. Главное – не это! Пели для себя, для души. Пели, чтобы веселее было шагать, чтобы чувствовать, что нас много и нам хорошо вместе.

Песни были разные. Про щенка с пером была одной из любимых, хоть и пели её не очень часто.

Нет, вы представьте, братцы: шустренький комочек,

В зубах – перо… Шарман! Чудесный документ!

И чую я – сказать мне шо‑то хочет,

И видить он, шо я – интеллихент…

При слове “интеллихент” многие, естественно, бросали хитрый взгляд в мою сторону. Но я не обижался. Мне сейчас было не до этого. Я смотрел на Олега, который быстро вёл нас и, кажется, был доволен, что народ настроен бодро, и подгонять его не надо.

И спросил я у щенка: “Как дела?” и “Как ваще?”

Он сказал: “Служу три месяца от роду при судьбе,

Жизнь собачья несладка, вижу сны из кислых щей,

А перо взял, шоб понравиться тебе!”

Нет, вы представьте, братцы: шустренький комочек,

В зубах – перо… Шарман! Чудесный документ!

И чую я – сказать мне шо‑то хочет,

И видить он, шо я – интеллихент…

Припев этот вызывал особое веселье ещё и потому, что все помнили, как какой‑то остряк пошутил, что под “шустреньким комочком” с пером Бард имел в виду Арнольда Шварценегера с зажатым в зубах ножом… У меня же в этот раз напоминание о ноже веселья не вызывало…

Так под эту песню мы и шагали.

Разумеется, никакую “скорую” вызывать Олег не собирался. Кратчайшей дорогой он вывел нас к шоссе, остановил проходивший мимо автобус, мы погрузились в него и поехали. Но поехали совсем не “домой”, как мы уже привыкли называть школу, в которой жили. Поехали мы совсем в другую сторону, в Симферополь. Я понял, что Олег продолжает заметать за собой, путать следы. Меня вновь охватила тревога за него. Замести следы мне казалось делом очень трудным, очень уж приметной была наша развесёлая компания.

Но ребята, видимо, почувствовали, что с Олегом что‑то не то, и вели себя в автобусе непривычно спокойно, тихо разговаривали, никакой возни, сопровождаемой воинственными воплями, не устраивали.

В Симферополе мы сразу направились к железнодорожному вокзалу. Олег разделил нас на три группы, назначил в них “командирами” самых старших из нас: меня, Сашку и Лёню. Дело было привычное, и никто этому не удивился. Но затем Олег дал неожиданное “боевое” задание, каждая группа должна была действовать “автономно”, сесть на электричку – каждая в отдельный вагон, самостоятельно и дисциплинированно доехать до “нашего” города, самостоятельно выйти, уйти с вокзала, и только на выходе Олег нас всех встретит.

— Сможете? Не подведёте? – серьёзно спросил он.

Ребята, гордые неожиданным поручением, наперебой стали уверять Олега, что смогут, не маленькие. Только один пацанёнок из самых младших спросил, озабоченно глядя на Олега, а где он сам в это время будет. Олег ответил, что тоже поедет в этой электричке, но отдельно от нас. Потом подумал и объяснил:

— Понимаете, девушка в четвёртый вагон села, симпатичная. Хочу познакомиться. Как вы, не против?

Ребята знали, что Олег не женат. Нельзя сказать, чтобы сильно переживали из‑за этого, но тут все понимающе заулыбались, закивали. Дескать, о чём речь, Олег Иванович, всё будет хорошо, мешать не будем, давайте, знакомьтесь, может, свадьбу потом всем клубом сыграем…

Доехали и в самом деле хорошо. Не было в электричке большой, шумной и очень запоминающейся компании юных “каратистов” с руководителем, которого уже, возможно, ищут менты. Ехало несколько маленьких стаек уставших и поэтому, наверное, спокойных пацанов, совершенно неприметных среди других пассажиров. Без всякого руководителя.

В тот день Олег ещё успел сгонять нас на пляж и разрешил купаться, сколько влезет. Благо, что море было тёплое, как парное молоко. К вечеру пацаны уже совершенно падали от усталости и после отбоя все очень быстро заснули.

Все, кроме меня.

Отступление автора

Уважаемый читатель!

Поскольку Вы дочитали книгу до этого места, а не отложили сразу её в сторону, я надеюсь, что что‑то в ней показалось Вам небезынтересным. Спасибо Вам большое за Ваш интерес! Я писал лишь о том, что волнует меня самого, и буду очень рад, если книга “зацепит” кого‑то ещё, если Вы не разочаруетесь, читая дальше.

Хочу только на всякий случай предостеречь Вас от слишком серьёзного восприятия того, что написано в книге. Книга эта – фантастическая. Почти все действующие лица и события придуманы. Поступки героев романа, их слова, мысли – это поступки, слова, мысли вымышленных персонажей, а вовсе не позиция автора. Сам я далеко не всегда согласен с моими героями (хоть они и вызывают у меня симпатию), никого не призываю бездумно брать с кого‑нибудь из них пример. Как вести себя в той или иной жизненной ситуации – личное дело каждого, дело его совести и убеждений.

Я далёк от того, чтобы навязывать читателям собственные убеждения. Или убеждения кого‑нибудь из моих героев. Тем более – религиозные. Религиозные взгляды персонажей романа – это такой же вымысел, как и сами персонажи. Прошу Вас не воспринимать слова и мысли придуманных героев как попытку автора создать новую религиозную доктрину или оскорбить чьи‑нибудь религиозные чувства.

С уважением,

Дмитрий Тедеев

Нормальные мужики

Мне не спалось. В дневной суете тот случай в зарослях как‑то отошёл на задний план. А теперь память вновь и вновь прокручивала всё происшедшее. И полностью, от начала до конца, и отдельные эпизоды. Вновь и вновь меня охватывал липкий, противный страх за Олега, а теперь, задним числом – ещё и за себя. Я только теперь сообразил, что если бы Олег не смог справиться с тем громилой, погиб бы не только он один. Нас с Ромкой, свидетелей, в живых тот выродок тоже никак бы не оставил. А ведь это едва–едва не случилось. Странно как‑то. Вот я лежу, думаю о чём‑то, чего‑то (по “интеллигентской” привычке) задним числом боюсь, хотя оно уже давно прошло. А ведь могло, вполне ведь могло случиться так, что я сейчас ни о чём бы уже не думал и ничего бы не боялся. И то же самое – Ромка. И Олег…

Олег неслышно подошёл к кровати, спросил шёпотом: “Максимка? Не спишь? Пойдём, посидим на улице немного?” Я тихо встал и, не одеваясь, в одних трусах вышел за Олегом на школьный двор. Мы сели на скамейку. Разгорячённое тело ласково обдувал прохладный ветерок, пахнущий морем, незнакомыми южными цветами, чем‑то ещё. Звенели цикады, ярко светила луна, и в серебристом волшебном свете, неузнаваемо преобразившем знакомый двор, я вдруг почувствовал себя… Даже не знаю, как сказать. Чужаком, гостем, что ли. Или даже нет, не то. Показалось вдруг, что сегодняшний случай, да и вообще вся моя предыдущая жизнь, весь наш мир, всё это привиделось, приснилось мне. Или даже не мне. А я вдруг попал в этот странный тревожный сон. А кто я такой на самом деле – не знаю, силюсь вспомнить и не могу. Чтобы вспомнить, надо проснуться, но я не хочу этого. Даже от мысли о том, что проснуться когда‑нибудь придётся, живот стягивает сосущим холодом. Потому что тогда весь этот двор, ласковый южный ветерок, лунное небо, Олег, мама, весь этот мир – всё исчезнет. Совсем исчезнет, даже в памяти ничего не останется. Кроме пустоты и боли…