Читать интересную книгу Путешествие на «Каллисто» - Олег Игнатьев

— Пахутакава.

— А как, — спросил я, — называются те стелющиеся деревья?

— Пахутакава, — произнес Кьюрифи.

— А деревья метров в пять в обхвате, вон те, которые стоят на искривленных воздушных корнях?

— Пахутакава, — лаконично повторил сопровождающий.

Или Ян не понимал, о чем его спрашивают, или я неправильно задавал вопросы. Не может же и невзрачный кустарник, и могучее дерево иметь одно и то же название. Нужно потом осторожно расспросить кого-нибудь из ботаников. Или блестящего знатока всех растений Леню Созинова, или же самого профессора Воронова.

12 января

Баденков предоставил Бабаеву и мне возможность по нашему желанию присоединяться к любой из групп ученых.

Группа академика Соколова предпочла отправиться бродить по самым густым зарослям склона вулкана. Дело в том, что новозеландцы разрешили ему отстрелять для научных целей двух диких козлов. Они нужны Владимиру Евгеньевичу ради нескольких квадратных сантиметров шкуры, и еще его интересует череп животного. Бабаев вспомнил, что вчера за весь день мы лишь один раз в течение нескольких секунд видали этих козлов, и очень сомневался не столько в вероятности новой встречи с ними, сколько в возможности успеть снять ее на кинопленку.

Решили пойти с группой Надежды Константиновны Христофоровой на литораль бухты Денжем Бэй. С Надеждой Христофоровой идут два Виктора — четвертый механик Виктор Пленник и старший моторист Виктор Шанин. А нам в помощь придали матроса Сергея Алимова.

Надежда — кандидат наук, интересуется морскими водорослями. Шанин и Пленник прихватили с собой маски, трубки, ласты. Их задача — добыча водорослей на дне бухты, доставка их Христофоровой и описание места, где их сорвали. Бабаев также захватил с собой маску и ласты: «Немножко поснимаю, а потом, когда кончится пленка, хочу понырять; посмотреть, нет ли интересных раковин». Я возражать не стал и выразил надежду, что смогу пополнить и свою коллекцию за счет его улова.

Сопровождает нас Кейт Роджерс, двадцатилетний юноша с волосами до плеч и такой же, как у Кьюрифи, курчавой бородкой. В прошлом году Кейт окончил лицей, хочет поступить на биологический факультет Оклендского университета. Учеба стоит немалых денег, и Кейт завербовался на Рауль в надежде скопить необходимую сумму.

Спуск на пляж по почти отвесной скале высотой около четырехсот метров. Тропинка вьется по скале серпантином. Неизвестно, как это им удается, но прямо на отвесной стене растут деревья. Чем они держатся на такой крутизне — уму непостижимо. Не знаю, могли бы мы спуститься, не будь этих деревьев и кустарников, порой закрывавших вид на океан. Скорее всего, нет, потому что тропинка очень узкая, местами шириной всего лишь в одну ступню, и приходится, чтобы сделать несколько шагов до места, где тропинка расширяется, то и дело прижиматься к скале, прикидывая, сколько метров придется лететь, ломая кусты, пока падение твое не остановит ствол какого-нибудь попавшегося на пути дерева.

Труднее всего Сереже Алимову. Он тучный, малоподвижный, и передвигаться по отвесным скалам ему трудно даже без рюкзака. Но так как его прикомандировали к Бабаеву с одной определенной целью — нести рюкзак, Сергей, охая и жалуясь на свою судьбу, все же вынужден спускаться все ниже и ниже по тропинке.

Внизу, на берегу бухты, стоит небольшой домик со всеми удобствами. В нем запас продуктов, газовая плитка, две койки и даже стопочка книг и журналов.

Надежда Константиновна выбрала для работы один из уголков бухты, где в океан выдавался с десяток больших валунов, считая, что там наверняка попадутся интереснейшие водоросли.

Бабаев добросовестно запечатлел на пленку сначала ныряльщиков — двух Викторов вместе, потом Виктора Пленника, укладывающего в полиэтиленовый мешочек собранные водоросли.

Затем Бабаев потряс камеру, прищурив глаз, посмотрел на объектив и объявил, что пленка кончилась. Мы и оглянуться не успели, как он уложил камеру в рюкзак, натянул ласты, маску и скрылся в водах лагуны.

Ныряльщик Бабаев оказался отменный. Из воды вытащить его стоило больших трудов. Пока Христофорова промывала и бережно укладывала свою добычу, Бабаеву удалось найти штук пятнадцать одностворчатых раковин, каждая сантиметров десять в поперечнике. Эти раковины имеют особую ценность для знатоков-коллекционеров. По-латыни они называются «лимпет». В южных морях лимпет водятся во множестве, но размеры их от нескольких миллиметров до одного-двух сантиметров. А гигантские лимпет живут лишь в одном месте — у берегов острова Рауль. По крайней мере, так утверждал доктор Скоффилд.

Подъем оказался неожиданно легким. Мы и не заметили, как за какой-нибудь час добрались до вершины. А там до дома рукой подать. Правда, сделали пятиминутную остановку в роще одичавших апельсиновых деревьев. По своим вкусовым качествам дикие апельсины ничуть не уступали обычным.

13 января

Сегодня ходили на вторую литораль. Она называется Боат Коуф. Почти такой же рискованный спуск, опять богатый улов водорослей у группы Надежды Константиновны и новые раковины, добытые Бабаевым. В Боат Коуф лимпет не попадались, но зато Бабаев вытащил дюжину трохус.

Помощники Христофоровой тоже достали несколько раковин. Очистив их, они бросили мясо моллюсков в воду, недалеко от берега неожиданно появилась мурена и стала, извиваясь, глотать мясо. Мурена очень хищная рыба, нередки случаи, когда она нападает на человека.

— Виктор! — закричал я Бабаеву, — Идите сюда, вон там, посмотрите, метрах в трех, справа. Вы знаете, что это за рыба?

— Понятия не имею.

— Это мурена — одна из самых хищных рыб Океании. Говорят, что она пострашнее акулы. Так что очень прошу вас, не увлекайтесь и не заплывайте далеко. Не забывайте, что руководитель информационной группы отвечает за вашу безопасность не только перед руководством телевидения, но и, что самое главное, перед вашей супругой Татьяной.

Бабаев тут же дал клятву никогда больше не нарушать установленный порядок работы в океанских глубинах. Посмотрим, как он выполнит свое обещание.

14 января

«Морская группа», возглавляемая кандидатом наук Евгением Ивановичем Шорниковым, и группа Павла Елпатьевского работали сегодня на дне кратера, у озер. Бабаев и я присоединились к ним. Елпатьевский на небольшой лодочке вместе с двумя товарищами дошли на веслах до середины Голубого озера, чтобы взять пробы воды.

На дно кратера опускались тоже по очень крутому склону, и все было бы не так сложно, если бы исследователям не приходилось нести много груза (одна надувная лодка весила не меньше двадцати килограммов). Интересно, что вода в Голубом озере и во втором, Зеленом, лежащем рядом за небольшим перевалом, совершенно не годится для питья. Она насыщена сероводородом.

В то время как Елпатьевский возился с приборами на середине озера, аквалангист Иван Арзамасцев в маске и ластах нырял недалеко от берега, доставая для Евгения Ивановича ил с крошечными рачками. Шорников тщательно упаковывал добычу, чтобы потом в лаборатории, во время переходов, сидеть по десять часов, не отрываясь от микроскопа, и делать записи, заметки, вычерчивать различные диаграммы.

Сегодня, в последний вечер нашей лагерной жизни на Рауле, произошел трагикомический случай, к счастью, без серьезных последствий. Случай, который лишний раз напомнил всем, сколь осмотрительно мы должны вести себя при контактах с природой даже таких идиллических островов, как Рауль.

Растительность здесь яркая, пышная, но иногда бывает очень коварная. Шутить с ней не рекомендуется. На второй день нашего пребывания на Рауле я обратил внимание на встречавшиеся повсюду большие вытянутые листья каких-то корнеплодов. Григорий Михайлович Игнатьев на вопрос, что это за растение, сказал: «Вероятнее всего — это таро». Таро — очень распространенное на островах Океании многолетнее растение с клубнями весом до четырех килограммов. Местные жители употребляют таро в жареном или вареном виде. Григорий Михайлович высказал предположение, что этот вид таро завезли сюда в незапамятные времена полинезийцы.

Таро так таро, к вкусовым качествам его я не проявил интереса, но, придя в лагерь, решил щегольнуть своей осведомленностью, заметив, так, между прочим, что на Рауле зря пропадает гигантское количество полинезийского таро. И вот сегодня, когда отряды ученых вернулись в лагерь, все заметили, что профессор Пузаченко пришел мрачнее тучи и даже отказался от вкуснейшего ужина, приготовленного буфетчицей Галей Макраус. Обычно же Пузаченко не мог пожаловаться на отсутствие аппетита.

Вскоре выяснилось, что, работая на профиле, Юрий Георгиевич наткнулся на заросли растения, которое я, с легкой руки моего однофамильца, назвал таро. Выдернув один из корнеплодов, он аккуратно очистил его и решил попробовать на зуб, разжевал и проглотил малюсенький кусочек. Что тут было! Рот Пузаченко моментально наполнился какой-то, похожей на мыльную, пеной. Он ощутил во рту невыносимую горечь. И попробовал-то он всего лишь крошечный кусочек.