Впервые оказавшись на ужине у Кристофера Уэллзли и Каролин Беркли, Гэри Эллис возжелал стать вхожим в круг их знакомых. Презирая их аристократические замашки, он втайне стремился стать для них нужным, даже необходимым. Он не забыл, с какой иронией смотрел на него Аркелл на упомянутом ужине. А с каким презрением он отверг предложение по покупке своей обожаемой фермы! В тот вечер Гэри чувствовал себя собакой, недостойной лизать ботинки сановных особ.
Что ж, теперь эти ботинки носил он сам и желал извлечь из этого максимальную выгоду. Пускай Генри Аркелл лижет ему подошвы и с волнением ждет подачки.
Месяц назад Эллис узнал о финансовых трудностях Аркеллов и тотчас решил действовать. Конечно, им двигала не только месть, хотя и она обещала стать сладкой. Прежде всего Эллис был бизнесменом, а потому потирал руки в предвкушении лакомого куска в виде фермы и имения Генри Аркелла.
Была у Гэри и другая цель. Он частенько вспоминал хорошенькую миссис Аркелл, застенчивую, неглупую, с ярким девичьим румянцем и чудесной фигуркой. Как было бы здорово, думал Гэри, отнять у ублюдка Аркелла не только земли, но и жену. Разумеется, если представится такая возможность, — долги и трудности не укрепляют брак и подтачивают даже самые крепкие отношения.
Будучи талантливым дельцом, Гэри изображал само гостеприимство, желая, чтобы Аркелл поглубже заглотнул наживку. Игра предстояла крупная и, что скрывать, азартная, но на руках у Эллиса были все козыри.
Глядя на напряженную фигуру гостя, он указал на соседний лежак. Генри сел и неловко свел колени вместе, отчего они оказались почти под подбородком. Идеальное положение жертвы.
— Что ж, раз ты так спешишь, перейдем к делу. — Эллис улыбнулся и выплюнул в пепельницу сигарету. — Я хочу выкупить все.
— Все?! — Генри заметно побледнел, капли пота на лбу стали вдвое крупнее. — Хочешь сказать, все земли? Всю ферму? Я полагал… раньше ты говорил о частичной продаже.
— Условия изменились. — Гэри шумно отхлебнул из стакана воды, рыгнул и улыбнулся.
— Прошу прошения, но это невозможно, — тихо сказал Генри Аркелл.
— Нет? — Эллис удивленно поднял брови. — Тогда чего ж ты приехал?
Генри молчал.
— Я бы построил на твоих землях прекрасный клуб для гольфистов. — Тон Эллиса стал жестким. — Соглашайся или пожалеешь. Предлагаю два шестьсот.
Два миллиона шестьсот тысяч! Земли Аркеллов стоили гораздо меньше. Цена Эллиса была втрое выше номинала. Такая уйма денег могла решить все проблемы Аркеллов и вдобавок обогатить их.
Но гольф-клуб? Да отец и дед Генри перевернутся в собственных могилах, если он продаст земли под гольф-клуб!
Генри чувствовал, как под рубашкой сбегают вниз капельки пота, и с несчастным видом смотрел на собственные колени. Почему проклятый ублюдок не предложил меньшую сумму? Тогда можно было бы горделиво отвергнуть предложение и уйти. Почему Эллис не предложил какие-нибудь жалкие крохи, насмешку над истинной ценой фермы? Больше двух с половиной миллионов, это же надо! Потрясающее своей щедростью предложение даже для такого крупного застройщика, как Эллис. Он, Генри, будет идиотом, если откажется.
— Мне нужно посоветоваться с женой.
— Согласен, — кивнул Эллис. — Но предложение останется в силе всего сорок восемь часов. Ничего личного, — добавил он, с наслаждением видя, какой ужас мелькает в глазах гостя. — Сам понимаешь, дело есть дело. Мне предлагают земли всего в сорока милях от твоей фермы. Разумеется, твоя земля мне нравится больше, но упускать выгодное предложение просто из сочувствия к твоему положению я не намерен.
Этот разговор состоялся менее шести часов назад. Теперь Генри сидел в прохладном салоне «боинга» и наливался спиртным. Он все еще не знал, что предпринять, и тем более — как открыться Маффи.
Она встретила мужа в Лутоне, одетая в синие брюки и один из его старых вязаных свитеров. Маффи почти никогда не покупала себе обновок, потому что не слишком любила шопинг, а в последнее время и подавно. Она привыкла довольствоваться малым, делать лишь самые необходимые покупки, а на прошлой неделе с гордостью сообщила мужу, что начала использовать чайные пакетики дважды и собирать оберточную бумагу от подарков. Генри оставалось лишь горько улыбнуться.
Пока он шел через зал прилета навстречу Маффи, сердце его сжималось от боли и нежности. Генри было стыдно, что он не способен обеспечить любимую женщину и детей. Он так и не привык к тому, что приходится отказывать малышам в подарках, если они выбирались в город или на ярмарку.
— Как прошла конференция? — спросила Маффи, выдирая из рук Генри одну сумку и игнорируя его протесты. — Что-нибудь полезное услышал?
Поначалу Генри даже не ответил, и тогда Маффи остановилась и взглянула ему в лицо. Он был бледным и мрачным. Маффи поняла: творится что-то неладное.
— Генри, дорогой, — заботливо сказала она, — расскажи, что случилось? Ты должен мне рассказать.
Он рассказал. Прямо в аэропорту, в гулком зале прилетов.
Никогда еще дорога до фермы не казалась Генри такой долгой и мучительной. Жена не закатила истерику, не кричала и не плакала. Целых двадцать минут, не выпуская сумок из рук, Генри описывал Маффи положение дел на ферме, о долгах и налогах, о грядущем разорении, о мучительных и бесплодных попытках Ника Франкеля как-то помочь, а затем о предложении Гэри Эллиса.
Маффи слушала молча, не перебивая, глядя мужу в глаза. Точно так же молча она заплатила за парковку и открыла багажник, чтобы убрать сумки, только настояла на том, что сама сядет за руль. Еще двадцать минут Генри униженно извинялся за молчание и за то трудное положение, в которое поставил семью. Лишь когда поток его излияний иссяк, после долгой паузы заговорила и Маффи.
— Я не понимаю одного, — сказала она очень тихо, неотрывно глядя на шоссе. — Почему ты ничего не говорил? Ты молчал несколько месяцев. Почему?
— Господи, я не знаю! — Генри обхватил голову руками и стиснул виски. — То есть не так. Я знаю. Я должен был тебе признаться. Наверное, я надеялся, что ситуация прояснится и ты никогда не узнаешь, в каком трудном положении мы находились. Мне казалось, что все наладится.
— Наладится? Каким образом? — Теперь в голосе Маффи зазвучал гнев. — Как ты собирался выкручиваться?
— Да не знаю я! — В который раз за день Генри уставился на собственные колени, которые постепенно начинал ненавидеть.
— Но почему ты хотел решать проблемы в одиночку? Я думала, мы партнеры. Думала, мы должны друг другу доверять.
— Так оно и есть! — воскликнул Генри.