Та опустила свою головку и, переминаясь с ноги на ногу, тихо произнесла:
— Мамушка, ты ошибаешься. То, о чем говорят джентльмены, всегда очень интересно.
— Но неужели это более интересно, чем разговаривать со мной?
Скарлетт вместо ответа только кивнула головой.
— Ах ты проказница! Ах ты плохая девчонка! — воскликнула Мамушка, беря девочку за плечи и вталкивая в спальню. — Если ты будешь со мной спорить и не будешь меня слушаться, я обязательно расскажу миссис о твоем поведении, и тебя обязательно накажут.
— А вот и не накажут, за что меня наказывать? Я случайно услышала их разговор.
— Так о чем же говорили джентльмены?
Было видно, что любопытство буквально распирает старую служанку.
— А, — Скарлетт взмахнула ладошкой, — они говорили о дамах.
— О каких дамах? — тут же спросила Мамушка.
— О разных. Вот мистер Фонтейн рассказывал о какой-то даме из Нового Орлеана.
— И что он о ней говорил? — Мамушка пыталась заглянуть в глаза Скарлетт, но та все время отводила взор в сторону.
— Мистер Фонтейн говорил, что у той женщины бедра такие же, как у кобылы моего отца.
— Фу, какая мерзость! — воскликнула Мамушка. — Разве можно так говорить о дамах? Разве можно сравнивать даму с лошадью?
— Мамушка, но ведь ты же не видела эту даму, может, действительно у нее бедра как у кобылы?
— Скарлетт, как тебе не стыдно произносить подобные слова?
— Не стыдно, Мамушка. Если у нее такие бедра, что ж тут поделаешь?
— Что они еще говорили? — строгим голосом поинтересовалась служанка.
— А еще они говорили, что у этой женщины талия как ножка у рюмки.
— Да этого просто не может быть! — воскликнула Мамушка, всплеснув руками.
— Как не может быть? Действительно не может быть? — поинтересовалась Скарлетт и внимательно посмотрела в лицо служанке.
— Ну, конечно же не может. Разве ты можешь вообразить даму с такой вот талией? — и Мамушка показала на свой палец. — Ее же переломит ветер.
— Мамушка, а я бы очень хотела, чтобы у меня была такая талия, тонкая-тонкая.
— Я тоже хочу, Скарлетт, чтобы у тебя была красивая талия.
— А что для этого надо, Мамушка, ты же знаешь, наверное?
Мамушка уперла свои сильные руки в бедра.
— Я знаю, что когда талия у девушки очень тонкая, это хорошо, но как…
— Мамушка, и джентльменам очень нравится, когда талия тонкая.
— Конечно нравится, еще бы…
Служанка и ее воспитанница уже принялись рассуждать как две закадычные подружки.
Но служанка тут же спохватилась.
— Ах, Скарлетт, ты меня толкаешь на всякие глупые разговоры.
— Почему глупые, Мамушка? Хорошие разговоры. Мы с тобой говорим о всякой всячине и это очень интересно.
— Нет, дорогая, — Мамушка наставительно покачала указательным пальцем перед носом Скарлетт, — девушка должна быть в первую очередь очень скромной и тогда ее будут любить джентльмены.
— Хорошо, я буду скромной. Хотя я слышала, как мистер Колверт говорил о том, что все дамы большущие зануды.
— Да этот Колверт просто несносный человек и слушать его совершенно не обязательно.
— Я его и не слушала. Я просто проходила мимо двери в гостиную и случайно услышала.
— Нельзя! — сказала Мамушка. — Я обязательно скажу хозяйке о том, какая у нее растет дочь.
— Мамушка, подожди, никому не надо ничего говорить. Мама расстроится, а я этого совсем не хочу.
— Не хочешь? Тогда надо поступать так, как следует поступать воспитанной девушке. Ведь ты, Скарлетт, уже очень большая, почти взрослая.
— Да? — переспросила девочка. — Неужели ты думаешь, что я уже взрослая?
— Конечно. Посмотри, какая ты уже высокая, — и Мамушка прижала девочку к себе, — скоро ты будешь выше даже меня.
— Мамушка, а кто тебе больше всех нравится? — задала не очень-то определенный вопрос Скарлетт.
Служанка наморщила лоб, как бы соображая, что ответить девочке. Она, конечно, понимала, что имеет в виду Скарлетт, но постаралась уйти от ответа.
— Мне нравятся джентльмены, которые не говорят плохо о женщинах.
— А такие бывают? — спросила Скарлетт, улыбаясь.
— Но ведь мой хозяин никогда не говорит плохо о своей госпоже.
Скарлетт хотела рассказать Мамушке о том, что несколько раз слышала как ее отец не очень-то лестно отзывался о миссис Макинтош, но все-таки сдержалась.
— А ты, Скарлетт, должна учиться у своей матери. Ведь она у тебя настоящая леди, самая воспитанная и самая образованная.
— Я стараюсь, — сказала Скарлетт, — но не всегда получается. Но у меня же будет время исправиться?
— Конечно, милая, придет время и ты научишься многим премудростям, подобающим приличной девушке из приличной семьи.
— Наверное, родители скоро отправят меня в пансион?
Мамушка с горечью покачала головой.
— Я, конечно, не хотела бы с тобой расставаться и вообще-то, я знаю, девушку лучше воспитывать дома, но я не смогу научить тебя танцевать, музицировать…
— Но ты же хорошо поешь, Мамушка.
— Да, но я же не знаю нот, а ты должна научиться играть на фортепиано, должна научиться танцевать. Ты многому еще должна научиться, Скарлетт, чтобы стать настоящей леди.
Девочка задумалась. Ей, конечно же, очень хотелось стать настоящей леди, но все, что ей предстояло пройти, было так скучно. Она уже представляла, как ей придется часами выслушивать учителей, жить вдалеке от дома.
— А ты поедешь со мной, Мамушка?
— Нет, в пансион служанок не берут.
— А кто же за мной будет присматривать? Кто же меня станет одевать, раздевать? Кто же мне расскажет сказку, кто пожалеет?
Мамушка опять наморщила лоб.
— Ты все должна будешь делать сама, милая. Без этого нельзя.
— Очень жаль, — сказала Скарлетт, — я так к тебе привыкла…
— Милая, это же произойдет не завтра и даже не через год. Тогда ты станешь уже вполне взрослой.
— Мамушка, а когда я выйду замуж, ты тоже будешь со мной?
— Конечно, если твоя мать позволит.
— Позволит, я ее попрошу. Я бы хотела жить с тобой. А с кем же тогда останутся Сьюлен и Кэрин? — вспомнила о существовании своих сестер Скарлетт.
— Жизнь покажет, — ответила Мамушка. — Думаю, что госпожа возьмет им новую молодую служанку, а я останусь с тобой.
— Хорошо, — сказала Скарлетт, — пусть так и будет.
— А ты хочешь, чтобы я была с тобой? — тут же спросила Мамушка.
— Конечно хочу, ведь я так тебя люблю.
Служанка, растрогавшись, прижала к себе Скарлетт и та обняла Мамушку. Это было трогательное зрелище: большая толстая негритянка, прижимающая к себе свою воспитанницу, хрупкую и нежную.