Находясь всего лишь в нескольких шагах от них, я отчетливо мог слышать каждое слово.
– Итак, вы отказываетесь? – спросил Иджурра.
– Я и прежде отказывалась. Вы ничего не сделали, чтобы я могла изменить свое решение.
– Ну, у вас есть и другие причины. Я не так глуп. Мне отлично известна ваша тайна. Вы любите этого американского офицерика.
– А если бы и так? Больше скажу: я и не хочу скрывать этого. Я действительно люблю его.
– И вышли бы за него замуж?
– И выйду за него замуж.
– Этого никогда не будет!
– Но кто же может помешать мне?
– Я!
– Вы бредите, Рафаэль!
– Вы можете любить его, сколько вам будет угодно, но женою его – клянусь! – не будете. Слушайте, Айсолина де Варгас, у меня есть важные документы, касающиеся вас и вашего отца. – При этом Иджурра вынул из кармана какие-то сложенные бумаги.
– Вот это, – продолжал он, – пропуск, выданный Айсолине де Варгас американским главнокомандующим. А это письмо вашего отца к главному комиссару американской армии и письмо главного комиссара к вашему возлюбленному. Хорошенький образчик измены! Теперь во главе республики стоит генерал Санта-Анна. Если я ему предоставлю эти документы, он прикажет тотчас арестовать вас и вашего отца. Ваша земля и имущество будут у вас отняты и перейдут ко мне. Советую вам взвесить все это, и, если вы согласитесь стать моей женой, я сейчас же уничтожу эти документы.
– Этого никогда не будет!
– Никогда? Ну, так вы еще раскаетесь в этом! Как только выгонят отсюда эту орду американских бездельников, ваши земли будут моими.
– Вы забываете, что владения моего отца расположены на техасской стороне Рио-Гранде, и, прежде чем американские бездельники, как вы выражаетесь, будут изгнаны отсюда, река эта станет границей их владений. Кто же тогда будет иметь право конфисковать наши земли? Вы или ваш трусливый начальник?
Этот ответ окончательно взбесил Иджурру.
– Да, но и в этом случае владения вашего отца никогда не достанутся вам, так как вы не родная дочь дона Рамона. Я могу подтвердить свои слова доказательствами. И неужели вы думаете, что я люблю вас? Если я когда-нибудь говорил вам это, я лгал! Любить дочь бедного индейца! Ха-ха-ха…
– Негодяй, – воскликнула Айсолина, – ступайте прочь!
– Погодите, – ответил Иджурра, еще крепче сжимая уздечку. – Я должен еще кое-что сообщить вам.
– Бросьте уздечку!
– Прежде обещайте мне…
– Пустите меня или я убью вас!
Я бросился к ней на помощь. В это время Айсолина выхватила пистолет и направила его на Иджурру. Решительность ее произвела впечатление: трус отпустил поводья и отошел в сторону. Лошадь, почувствовав свободу, бросилась вперед, и в одну минуту Айсолина исчезла из виду. Я опоздал к ней на помощь, и она даже не знала, что я был свидетелем их разговора.
Иджурра продолжал стоять, посылая вслед Айсолине проклятия и угрозы. Его голос заглушал мои шаги, и он, стоя ко мне спиной, не слышал, как я подошел к нему.
Он находился полностью в моей власти. Я легко мог всадить ему в спину свою саблю, но чувство чести удержало меня.
Дотронувшись до его плеча, я назвал его по имени. Побледнев, он в страхе повернулся ко мне.
– Вы Рафаэль Иджурра? – повторил я свой вопрос.
– Да, – ответил он нерешительно. – Что вам угодно?
– У вас есть документы, часть которых принадлежит семье дона Рамона. Будьте добры мне их вернуть.
– Вы капитан Уорфилд? – спросил Иджурра после некоторого молчания, делая вид, что рассматривает письмо комиссара. Я видел, как у него дрожат руки.
– Да, я капитан Уорфилд. Вам пора бы это знать!
– Действительно, здесь есть письмо на ваше имя. Я нашел его на дороге. Пожалуйста, возьмите, – сказал он, передавая приказ комиссара, но удерживая другие бумаги.
– В письмо была вложена записка. Она у вас в руке. Надеюсь, вы мне отдадите и ее, а также документы американского главнокомандующего, выданные одной даме. Я возвращу их адресату.
Иджурра начал озираться вокруг, намереваясь убежать.
– Да, у меня есть пропуск. Можете получить и его, тем более что для меня он не имеет никакой цены, – сказал Иджурра, дерзко смеясь и спрятав драгоценные бумаги в карман.
Я встал в боевую позу, предлагая моему противнику также обнажить саблю и защищаться. Иджурра как будто колебался.
– Вы должны драться! – воскликнул я. – Трус! Или вы хотите быть убитым, не вынув сабли из ножен?
Никогда не видел я такого труса. Его губы дрожали, глаза бегали. Я уверен, что при малейшей возможности он готов был улизнуть. Но вдруг Иджурра преобразился. Глаза его сверкнули злобой, он выдернул саблю, и поединок начался.
К счастью, я, защищаясь, повернул голову в сторону и увидел двух герильяс, бежавших к нам с саблями в руках. Вот и разгадка неожиданной храбрости Иджурры! Он выждал момент, когда они смогут напасть на меня сзади. Только теперь я действительно почувствовал себя в опасности.
Одному осилить троих было совершенно невозможно. У меня мелькнула мысль о бегстве, но это было немыслимо. Конь мой стоял далеко, и меня, наверное, убили бы раньше, чем я мог бы добраться до него. Однако раздумывать было некогда.
Я едва успел отскочить шага на два назад, как очутился лицом к лицу с тремя противниками. Между нами завязалась неравная борьба. Получив несколько ран, я начал истекать кровью, постепенно теряя силы. Наконец я почувствовал, что не в состоянии буду отразить ни одного удара, и в отчаянии вскрикнул. В ту же минуту откуда-то раздался выстрел. Пуля пронзила поднятую надо мной руку, заставив противника выронить саблю. В одно мгновение все трое бросились бежать и скрылись в чаще.
Взглянув в противоположную сторону, я увидел человека с ружьем, направлявшегося ко мне. По одежде я принял его за мексиканца и приготовился к защите.
Но каково же было мое удивление, когда я увидел, что обязан своим спасением Куакенбоссу!
– Спасибо, храбрый друг, – сказал я ему, – вы спасли меня от верной гибели!
– Вы ранены, капитан? – спросил Куакенбосс.
– Да. Но думаю, что не смертельно, я чувствую слабость от потери крови. Пожалуйста, приведите мою лошадь, она там. – С этими словами я потерял сознание, а придя в себя, увидел своего коня и Куакенбосса, перевязывавшего мне раны. Он был в одном сапоге, а другой стоял рядом, наполненный водой, которой он поил коня и смачивал мне виски.
Я вскоре почувствовал, что могу сесть на коня, и мы отправились в село, причем Куакенбосс вел мою лошадь.
Приходилось ехать мимо асьенды, но, к счастью, наступила тьма и никто не видел меня. Говорю «к счастью», так как я был весь в крови и мой вид мог пробудить излишнее беспокойство.