— Сначала мы спорили, ну а затем от слов мы перешли к делу.— Зароно пощупал синяк, вздувшийся под глазом, и довольно хмыкнул: — Этот парень здоров как бык, но, думаю, и ему от меня перепало. Только я хотел преподать этому деревенщине урок фехтования, как хозяин вместе с посетителями разняли нас и растащили по сторонам — каждого из нас держало человек пять. И тут в таверне появился святой отец Менкара — он-то нас и успокоил. Так что, как видите...
— Я все понял. Похоже, это действительно случайность. И все же на твоем месте я бы избегал запаха жареного. Подобного я больше не потерплю! Ну да ладно, теперь к делу. Насколько я понимаю, рядом с тобой...
Зингарец стал теребить усы.
— Простите мне мои дурные манеры, ваша светлость. Позвольте представить вам праведного Менкару, жреца Сета, ставшего нашим активным сторонником,— и это, позвольте заметить, всецело моя заслуга.
Человек с выбритой головой вновь поклонился. Вилагро ответил ему легким кивком головы.
— Почему вы так настаивали на личной встрече, святой отец? — спросил герцог,— Я предпочитаю работать через моих агентов, таких, как Зароно. Может быть, вас что-то не устраивает? Вы хотите большего вознаграждения?
Взгляд лысого стигийца оставался недвижным.
— Золото — ничто, хотя в этом низменном плане бытия оно и потребно для поддержания бренной человеческой оболочки. В согласии с нашей верой этот мир является иллюзией — маской, скрывающей лик хаоса... Впрочем, я зря говорю все это, мой герцог. Теологическими штудиями я мог бы заниматься у себя на родине, здесь же я не для этого, не так ли? — Стигиец изобразил на лице некое подобие улыбки.
Герцог Вилагро испытующе посмотрел на него.
Менкара продолжал:
— Я говорю о вашем намерении склонить старого короля Фердруго к тому, чтобы он отдал свою дочь, принцессу Хабелу, за вашу светлость. И в этой связи мне на ум приходит речение: «Заговор и предательство в крови у зингарцев».
Шутка эта не показалась Вилагро уместной.
— Да, да, все это я уже слышал. Лучше скажи, как идут наши дела? Как настроены наши жертвы?
Стигиец пожал плечами.
— Хвастаться мне особенно нечем. Управлять Фердруго несложно, ибо он стар и дряхл. Я столкнулся с препятствием совсем иного рода.
— Хотелось бы узнать, каким именно?
— Король полностью подвластен моей воле: стоит мне захотеть, и он отдаст свою дочь за вас; но вот только принцесса — видимо, памятуя о том, что вы много старше ее,— отказывается от этого.
— Так возьми же под свой контроль и ее разум, скотина лысая! — заорал Вилагро, явно задетый тем, что был упомянут его возраст.
Холодные искры вспыхнули в тусклых глазах стигийца, но он тут же отвел взгляд в сторону.
— Сегодня ночью именно этим я и занимался,— пробормотал он,— Когда принцесса заснула, я вошел в ее сны. Она молода и сильна. Взять ее мозг под контроль было очень непросто. Когда же я наконец смог обратиться к ее спящей душе, неожиданно для самого себя я стал терять контроль над разумом короля. Я тут же оставил девушку и вернулся к ее отцу. Она проснулась в ужасе и — хотя она ничего не помнит — в тревоге. В этом-то и состоит названное препятствие. Я не могу управлять и королем, и принцессой одновременно.
Жрец внезапно замолчал, заметив гневный взгляд герцога.
— Так это был ты, паршивый пес! — закричал Вилагро.
Глаза стигийца наполнились удивлением и тревогой.
— Что вы хотите этим сказать, ваша светлость? — пробормотал он. Зароно был удивлен не меньше жреца.
Герцог еле слышно выругался.
— Как могло случиться, что мой коварный агент и мой велемудрый маг не знают того, о чем говорит уже весь город? — Герцог вновь перешел на крик: — Идиоты, неужели вы не знаете о том, что принцесса исчезла?
* * *
План Вилагро был прост. Король Фердруго был уже слишком стар и немощен для того, чтобы править страной: преемником его должен был стать супруг принцессы Хабелы. Кто же, как не Вилагро, должен был стать им — во всей Зингаре не было равных ему в богатстве и влиянии.
Своим подручным Вилагро сделал капитана капера Зароно, человека благородного происхождения, репутация которого была подпорчена темным прошлым. Он поручил Зароно отыскать колдуна, который смог бы управлять мыслями и поступками стареющего монарха. Коварный Зароно остановил свой выбор на Менкаре, последователе запрещенного законом стигийского культа Сета. Однако побег Хабелы сорвал все планы герцога. Какой толк управлять королем, если дочери его, с которой Вилагро должен был обручиться, нет?
Собрав всю свою волю, Менкара обратился к герцогу:
— Если вашей светлости будет так угодно, я, используя свои скромные познания в оккультных науках, смогу узнать, где сейчас находится принцесса.
— Чего же ты ждешь, действуй,— угрюмо буркнул герцог.
Повинуясь жрецу, Гомани принес из камеры пыток бронзовую треногу и уголь. Ковер был убран. Из-под своей мантии стигиец извлек большую сумку, в которой было множество отделений. Из нее он достал светящийся зеленоватый мелок и стремительными движениями нарисовал на полу змея, кусающего собственный хвост. В это же время раб развел на треноге огонь. Через несколько минут угли, лежавшие на ней, раскалились докрасна.
Жрец достал из сумки хрустальный фиал с ароматной зеленой жидкостью и облил ею раскаленные угли. Угли зашипели подобно змеям, и резкий пряный запах наполнил комнату. Бледно-зеленые струйки дыма, извиваясь, поползли к потолку.
Скрестив ноги, жрец сел внутрь зеленого круга. Раб загасил светильник, и комната погрузилась в полумрак. Видны были только раскаленные угли, светящийся круг и желтые глаза колдуна, походившие на глаза ночного зверя.
Стигиец заговорил, сначала тихо, затем — все громче и громче.
— Яо, Сетеш... Сетеш, Яо! Абратакс кураим мизраэт, Сетеш!
Резкие шипящие звуки потонули в неясном бормотании, и наконец все звуки смолкли. Слышно было только дыхание стигийца. Жрец впал в транс, его желтые глаза медленно закрылись.
— Митра! — воскликнул Зароно и тут же замолчал, почувствовав, что герцог схватил его за руку.
Дым висел над комнатой светящимся зеленоватым облаком. Он стал менять яркость — то тут, то там появлялись и гасли светлые и темные пятна. И тут Вилагро и Зароно увидели прямо перед собой ночное море, по которому плыло небольшое суденышко. На палубе корабля стояла юная дева. Ветер развевал ее длинный плащ...
— Хабела! — воскликнул Вилагро.
Возглас его, похоже, разрушил чары — картина тут же стала блекнуть. Угольки зашипели и погасли. Жрец рухнул на пол.