20-го утром корабль наш был окружен множеством куликов; по нашему исчислению мы должны были вскоре достигнуть страны, в которой находятся острова «Корнваллиса»; в полдень мы по удачному наблюдению нашли широту 16°45′12″ с., долгота была по хронометрам 169°16′37″ з. В верности долготы нашей свидетельствуют многие произведенные в течение нескольких дней подряд наблюдения над расстоянием луны от солнца. Я продолжал плавание к W несколькими милями севернее прошлогоднего курса, полагая, что эти острова не могут находиться так далеко на юге, как они показаны на Арросмитовой карте. После того как мы встретили множество птиц, был усмотрен берег в 13 милях на W½N. Мы видели только небольшое круглое возвышение, а спустя час установили с расстояния 8 миль, что это возвышение образует северную часть низменного острова длиной не более 1 мили. На 1 милю к северу от этого острова был усмотрен другой, столь же низкий, но еще меньший. В то время как мы занимались описью, часовой закричал: «Под кораблем подводные камни!» Я немедленно велел повернуть на S, и мы счастливо избежали опасности кораблекрушения у этих камней, которых из-за яркого сияния солнца не заметили раньше. Расстояние до берега было только
5 миль, и камень лежал всего на 2 сажени под водой, а около него нельзя было достать лотом дно. Судя по этому, камень либо имел очень малую поверхность, либо был вершиной коралловой мели, которыми, кажется, эти острова окружены на большое пространство, что доказывается и бурунами, виденными после того на N и на О. Пройдя опасные места, я опять направился к островам, стараясь подойти к ним поближе с другой стороны, но цвет воды вскоре показал, что это невозможно. Я предостерегаю мореплавателей, чтобы они не приближались к этим островам, состоящим из одних голых утесов; на возвышениях, сперва нами усмотренных, я заметил белое пятно. К вечеру я оставил это обиталище птиц и стал править к югу. Мы нашли широту возвышения 16°45′36″ с., долготу по хронометрам 169°39′21″ з. [99] Склонение компаса 9°47′ О.
21 октября. Мы полагали, что находимся в близости земли, поскольку множество уток летело от NW к SO. По карте Ансона мы находились в стране, где показана Бассе-де-Виллалобос; на новой Арросмитовой карте Южного моря не показано здесь никакой мели, но мы полагаем, что такая здесь имеется.
30-го. Направив курс к Отдии, мы усмотрели сегодня в 8 часов утра остров Ормед. Радости Каду при виде знакомой земли нельзя описать; он не мог понять, каким способом мы опять нашли эти острова после того, как долго блуждали по обширнейшему морскому пространству. Ветер, который все время дул от О и ONO, повернул к SO, что привело нас в величайшее удивление, потому что это необычно между тропиками; черные тучи показались на горизонте, но я не обращал на них внимания, поскольку их движение было очень медленно; я продолжал быстро плыть в бейдевинд, чтобы обогнуть о. Отдиа и еще сегодня проникнуть через пролив Шишмарева внутрь группы. Но иначе было определено судьбой. Мы находились только в 5 милях на О от Отдии, когда тучи покрыли все небо, дождь полил ручьями, а жестокий ветер принудил убрать марсели. Наше положение было опасно, поскольку нас несло к берегу ветром такой силы, что мы не могли лавированием отойти в открытое море; я надеялся, что ветер поутихнет, и мы будем в состоянии удалиться от опасностей; однако внезапно были застигнуты ужаснейшим шквалом и, без сомнения, лишились бы мачт, если б не успели с крайней поспешностью убрать все паруса. Такие шквалы, сопровождаемые сильнейшим дождем, продолжались более часа; мы все время видели подводные камни в самой близости, и когда уже могли исчислить минуту нашей гибели, свирепый ветер несколько утих. Нимало не медля, мы поспешили поставить все паруса и удалиться от берега. В то самое время, когда наше положение было опаснейшее, кит играл около нашего корабля и, казалось, с нетерпеньем ожидал близкой нашей погибели. Он принадлежал к породе вышеописанных зверей, снабженных ужаснейшим зевом и зубами; алеуты называют его «плавун». Непонятно было, каким образом это животное, водящееся только на севере, зашло столь близко к экватору.
Дурная погода не оказывала никакого влияния на барометр. Через несколько часов ветер повернул опять к О, но во время ночи дул весьма сильно, и мы лавировали в виду берега.
31 октября на рассвете мы поплыли к проливу Шишмарева, которого достигли в 10 часов, хотя в пути случилось несколько шквалов. Мы скоро нагнали шедшую под парусом лодку, на которой узнали нашего старого приятеля Лагедиака; как только он нас увидел, то от радости делал самые смешные жесты и беспрестанно кричал: «Айдара! Тотабу! Тамиссо! Тимаро!» Так как мы шли под всеми парусами, то он не мог взойти на корабль и отправился в Отдию, прося последовать за ним. Каду вознамерился было не показываться своим полуземлякам и хотел на берегу удивить их своим внезапным появлением, но нетерпение ниспровергло все его предположения; едва жители Радака подошли настолько близко, что можно было говорить с ними, то, к их удивлению, он выскочил и начал кричать: «Посмотрите сюда! Я Каду! Знаете ли вы еще меня?» После этого начался оживленный разговор, в котором он, вероятно, рассказывал им самые удивительнейшие происшествия, так как часто раздавалось протяжное «О…о!»
В 5 часов пополудни мы бросили якорь у Отдии на том месте, на котором стояли прежде. Немедленно явился Лагедиак с грузом кокосовых орехов и, взойдя на шканцы в сопровождении нескольких незнакомых дикарей, предался излияниям радости, плясал, пел, бросался на нас, обнимал всех по очереди и, наконец, сняв с головы сплетенный им самим венок из душистых цветов, надел его на меня, беспрестанно повторяя: «Айдара». Его товарищи во всем ему подражали, хотя вовсе не знали нас. Когда шумный восторг несколько утих, Лагедиак обратился к Каду, который им всем казался каким-то особенным; они составили около него круг, в середине которого он сел. Тут его уста не закрывались, глаза сверкали, а на лицах слушателей живо изобразились чувства, производимые его многословным повествованием. Мы, наконец, прервали многоглаголивого рассказчика, у которого пена стояла у рта, так как и мы хотели знать, что происходило на Радаке во время нашего отсутствия. Я удивился, что Рарик нас не посетил; спросив о нем, я узнал следующее: через несколько дней после нашего отбытия с группы Аур тамошний начальник Лебеулиет отправился на Отдию, полагая, что мы оставили там большое количество железа; он принудил жителей отдать часть его и, взяв с собой с Козьего острова еще оставшихся в живых трех коз, предпринял обратный путь в Аур. Спустя несколько месяцев Ламари, посетив Лигиеп и Айлу, прибыл сюда со своим флотом из Удирика; этому королю цепи Радак жители вынуждены были отдать последнее железо и все полученные от нас вещи. Я спросил, почему они не сопротивлялись такому несправедливому повелению. Лагедиак ответил: «Тогда Ламари немедленно убил бы нас всех». Король пробыл здесь два месяца, чтобы приготовить «моган» для войска. Когда же он отплыл отсюда, то взял с собой запас хлебного плода и кокосовых орехов, оставив жителям, сколько им было необходимо, чтобы скудно прокормиться. Рарик, Лангин, Лабугар и многие из наших знакомых отправились с ним; на острове остались только женщины, дети и несколько стариков, числом не более 15. Войско направилось на Медиуро; до сражения еще не доходило, ибо Ламари хотел выждать нападения неприятеля, но если этот последний не покажется, то он намерен сам на него напасть.