– Я спрашиваю не про Хэла и будущее, – настаивала Стиви. – Я спрашиваю, что ты чувствуешь сейчас в отношении своей семейной жизни.
– Бога ради, оставьте ее в покое, – вмешалась Канда. – Вы кто… прокурор округа? Вы ведь задали ей вопрос, а она на него ответила.
– Но она не ответила на него, – пояснила Стиви более терпеливо, чем обычно. Это был первый раз, когда Канда как-то поддержала разговор в группе, и пусть даже она сделала это, чтобы отплатить за поддержку Энн, Стиви не хотелось расхолаживать ее. – Энн может намного больше рассказать о своем браке и взаимоотношениях с мужем. Я просто помогаю ей поглядеть фактам в лицо, чтобы она смогла все оценить беспристрастно.
– Может, слишком больно смотреть фактам в лицо, – тихо произнесла Канда.
– Может, в раю тоже имеются свои огорчения, – подключилась к разговору Дени с понимающей улыбкой. – Может, Энн просто не готова признаться в этом из-за того, что не знает, как с этим справиться.
Стиви испытала внезапный прилив гнева. Хотя Дени выразила именно то, что думала она сама, Стиви возмутилась ее прозорливости; у нее появилось чувство, будто Дени как-то узурпировала нечто, входившее в полномочия Стиви.
– Если Энн не готова сказать нам правду, то что скажете вы? Почему бы вам не занять вместо нее это горячее место? – сказала Стиви, стараясь не обнаруживать металла в голосе. – Мы достаточно много говорили о ваших отношениях с отцом, но мне сдается, что есть еще многое, о чем вы умолчали.
– Я не понимаю, на что вы намекаете, – пожала плечами Дени. – Я уже призналась в моих… сексуальных предпочтениях. Вся моя остальная жизнь – открытая книга. И вообще, – протянула она, – если взять журнал «Пипл», его прошлые номера, там можно найти обо мне все, что вы хотите знать… даже размер моего лифчика.
Ливи насмешливо фыркнула.
– Ну и ну, Дени, ты что, принимаешь нас за… кучку девочек-поклонниц? Или ты действительно думаешь…
Стиви вмешалась, чтобы предотвратить еще одну стычку:
– Ответь мне на один вопрос, Дени. Если бы ты могла сказать своему отцу одну фразу прямо сейчас, как бы она прозвучала? Быстро, ответь мне прямо сейчас!
– Прости меня, – выпалила Дени, а после этого обмякла на своем стуле, словно эти два слова обессилили ее.
– Хорошо… так за что ты просишь прощения? Дени молчала. Она и без того сказала слишком много, слишком многое открыла. Она дала себе торжественную клятву унести секрет той темной ночи в Греции с собой в могилу, и будь она проклята, если позволит Стиви Найт извлечь его из нее. Она закурила еще одну сигарету и сильно затянулась.
– Обычные вещи, – ответила она беззаботно, – не была достаточно заботливой, не говорила ласковых слов…
– Я не верю тебе.
Дени пожала плечами, отказываясь клюнуть на наживку.
– Ты тут хозяйка, – сказала она с горловым смехом.
– Нет, – ответила Стиви, – я просто некто вроде гида. Ответь мне следующее, Дени. Если у тебя не осталось незаконченных дел с твоим отцом, тогда почему у тебя не получаются нормальные отношения ни с одним мужчиной? Почему ты должна портить все хорошее, что попадает к тебе? Почему?.. – Стиви говорила и говорила, не в силах остановиться. По заинтересованным и удивленным взглядам остальных женщин она видела, что зашла слишком далеко и слишком поспешно, но когда старалась взять себя в руки, у нее вырвался сам собой последний вопрос: – Почему, Дени, когда у тебя есть мужчина, любящий тебя, ты так целенаправленно разрушаешь самые замечательные отношения, какие ты только могла получить?
Хотя Дени и оставалась спокойной, почти чопорной во время напора Стиви, теперь она наклонилась вперед и облизнула губы, тем же самым бессознательным движением, какое сделала, когда намеревалась воткнуть шпильку в какую-нибудь несчастную знаменитость в ее собственном варианте горячего стула.
– Знаешь что, Стиви, – сказала она, – я тоже могла бы задать тебе некоторые из тех же вопросов… если ты дашь мне такую возможность.
Стиви не смогла разглядеть ловушку.
– Ладно, – ответила она. – Давай.
– Ну, – начала Дени неторопливо и с преувеличенной вежливостью. – Я уверена, что ты простишь мне, если я не права, но сдается мне, что ты не выполняешь сама то, что проповедуешь, Стиви. Если ты считаешь, что я нахожусь в такой плохой форме из-за того, что не могу нормально общаться с мужчинами, то как получилось, что ты одна? Почему ты считаешь себя такой умудренной в вопросах брака и отношениях между людьми, если ты все время одна? Или ты считаешь, что вышла замуж за Оазис… – продолжала она с улыбкой.
Стиви почувствовала себя так, словно получила пощечину.
– Мы собрались сюда не для того, чтобы обсуждать мою жизнь, Дени, – вяло возразила она.
– Почему бы и нет? – настаивала Дени. – Мы тут должны говорить то, что думаем. Ты ведь не просто бездушный автомат, правда, Стиви? Или это не так?
– Хватит, – вмешалась Ливи, и ее личная неприязнь к Дени вылилась наружу. – Тут тебе не одно из твоих дешевых интервью, сейчас ты говоришь с моей подругой. Если бы ты знала Стиви так, как я, ты бы не стала задавать такой вопрос. Любви в ее сердце хватит на весь мир.
Дени подняла кверху руки с торжествующим смехом:
– Вот-вот, я об этом и говорю. Люди, которые любят весь мир, находят это занятие гораздо более простым, чем любить одного отдельного человека.
Стиви сидела на своем стуле, и ей хотелось лишь одного – убежать и спрятаться. Уже давно не испытывала она сама то, чему подвергала других каждый день, но теперь она очень отчетливо поняла, что такое горячий стул. Все они ждали, что она заговорит, произнесет ту голую правду, на которую делала всегда такую ставку. Но как могла она сделать это прямо сейчас, когда сама еще не понимала, что к чему? Воспоминания об упреках Бена нахлынули на нее, а еще намять о Ли. А над всем этим нависала длинная, темная тень Адмирала.
– Что, проглотила свой язык? – издевалась на дней Дени. – Ты ведь никогда не позволяешь другим уходить отмолчавшись.
– Я знаю, – спокойно признала Стиви, чувствуя стыд за свою растерянность. – Я просто не знаю, что сказать.
– Отговорки! – неодобрительно заявила Френси. – Паршивые отговорки!
Да, подумала Стиви, именно это я и делаю. И все же она чувствовала, что другого выбора у нее нет. Как сможет она сейчас объяснить, почему она до сих пор одна, не упоминая о Ли, не признавшись, как отчаянно скучала без него… или не признавшись, почему не может быть с ним вместе?
КНИГА ПЯТАЯ
1
Медицинский центр в Бельвю. Зима 1972 года
Бывает ли на свете что-нибудь хуже, чем это? Ты связана, как животное, тебя кормят против твоей воли, ты ничего не слышишь, кроме звуков смятения и отчаяния час за часом. Стиви возненавидела наркотики, которые ей постоянно вводили как успокоительное средство. Странно, думала она в моменты прояснения; если прежде она продавала свое тело ради этих путешествий в забвение, то теперь ей ничего так не хотелось, как возможности думать, прикидывать, как бы ей, ради всех святых, освободиться.