мной.
Некоторые из них, казалось, поняли это и отказались от еды и бросили свои счета на столы, прежде чем уйти.
— Извините, вам нельзя здесь находиться, сэр, — крикнул маленький мальчик, поднимая руки из воды для мытья посуды. Шеф-повар быстро подошел, шлепнул его по голове и кивнул в сторону последней пары двойных дверей. На земле лежал человек, задыхающийся от нехватки воздуха и сплевывающий кровь. Трое мужчин, одетых в черные костюмы и блестящие ботинки, подскочили при моем появлении, направив пистолеты в мою сторону.
Подняв запястье, я взглянула на свои часы.
— Давайте, — сказал я. — Нажмите на спусковой крючок.
Я мог видеть по их глазам, что они действительно хотели убить меня, но были физически неспособны сделать это. Оружие выпало у них из рук, и я просто подошел к пустому стулу, который опрокинул теперь уже мертвый мужчина. Перешагнув через него и подняв его карты, я откинулся назад.
— Очень жаль, — сказал я. — Я надеялся, что бромид панкурония не подействовал бы так скоро. Я сказал ей добавить его в ваши напитки через час, она оказалась немного нетерпеливой. — Бросив пару тройек в центр покерного стола, я посмотрел во все их темные глаза. — В наши дни становится все труднее найти хорошую помощь. У вашего друга здесь, возможно, была плохая реакция.
— Ты отравил нас, — сказал один из них.
— Нет, я парализовал вас, чтобы мы все могли продолжить этот разговор. За кого, черт возьми, ты меня принимаешь? — Взяв со стола пистолет, я выстрелил этому ублюдку в живот. Я наблюдал, как кровь скопилась на его рубашке и запеклась на галстуке, прежде чем он скатился на землю.
— Я ни хрена не понимаю, — сказал я. — Смысл нашего с Мелоди брака состоял в том, чтобы остановить кровопролитие между моим народом и вашим. И все же я здесь.
Самый старый мужчина с зачесанными назад волосами скорчил гримасу, насколько позволяло лекарство.
— Перестань притворяться, — сказал он. — Мы знаем, что ты убил ее. Тебе, гребаному ирландцу, никогда нельзя было доверять.
Что-то во мне оборвалось, и прежде чем он успел вздохнуть, я встал. Взяв стул, на котором я только что сидел, я разбил его о его лицо. Он рухнул, когда я вбивал обломки в его тело, пока он беспомощно лежал на полу, крича, но неспособный сделать что-либо еще.
— Ты, блядь, ни хрена не знаешь! — Я зарычал на него сверху вниз, когда моя кровь вскипела. Мои руки тряслись от такой ярости, что то, что осталось от стула, выскользнуло у меня из рук. Но я не остановился; я поднял ногу и ударил его по голове.
— Ты не дерьмо, — сказал я. — Ты — отбросы у меня под ногами. Ни хрена не достоин подтирать мне задницу. Как, черт возьми, ты смеешь обвинять меня!
ТРЕСК.
Его лицо разорвалось, и я мог видеть, как кусочки его мозга вываливаются наружу. Вытирая кровь с лица, я повернулся к двоим, сидящим за столом. Человек, которого я застрелил, все еще глубоко дышал, в то время как другой широко раскрытыми глазами смотрел на старика, изо всех сил пытаясь осознать, что только что произошло.
— Вы все мне отвратительны. Вы пришел на мою свадьбу, поклялись в верности моей жене, а также по отношению ко мне. И все же вы здесь, как тараканы в темной комнате, плетущие заговор против меня. Вы все причиняете мне боль, а когда мне больно, то и всем остальным тоже.
— Каллахан, что мы должны были думать? — спросил один из них.
— Ты не должен думать! — Схватив его за шею, я пристально посмотрел ему в глаза. — Я, блядь, думаю. Мелоди, блядь, думает, а ты нет.
— Я…
— Тебе повезло, что я уже подстрелил этого. — Я указал на истекающего кровью мужчину в его кресле. — А это значит, что ты останешься в живых. Ты будешь моим маленьким посланником. После того, как действие наркотиков закончится, ты расскажешь каждому гребаному мужчине, женщине и ребенку, что здесь произошло. Пока я умру — и только когда я умру — я выйду из этой игры. А до тех пор ты, блядь, принадлежишь мне. Между нами все ясно?
На его лице не было никаких эмоций, но он кивнул. Взяв пистолет, я приставил его к его коленной чашечке, прежде чем нажать на спусковой крючок. Он не почувствует этого так сильно, но через несколько часов будет чертовски больно.
— Я спросил, я ясно выразился?
— Да! — прошипел он.
— Хорошо. — Погладив его по голове, я подошел к истекающему кровью мужчине и подумал о том, чтобы быстро прикончить его, но передумал. Отодвинув его стул назад, я уставился на него, когда он лежал на спине, хватая ртом воздух, но дыры в его легких не давали им наполниться.
— Новые ботинки, — сказал я ему, прежде чем проделать дырку в них обоих и поднести пистолет к его лицу. — Не бери в голову.
Поправив галстук и костюм, я вышел через заднюю дверь, где Деклан стоял, прислонившись к стене, в переулке и курил, пока вокруг него падал снег. Он медленно оглядел меня с ног до головы, прежде чем покачать головой.
— Команда зачистки? — спросил он.
Кивнув, я достал свой телефон.
— Камера установлена в комнате Итана?
— Да. Просто введи код.
Увидев его, я расслабился. Не сильно, но достаточно, чтобы я почувствовать, что могу дышать. Все, чего я хотел, это быть с ним сейчас. Видеть, как Оливия раскачивает его взад-вперед, мне было не по себе. Мел разозлилась бы, если бы увидела любую другую женщину — особенно Оливию — так долго держащую Итана на руках.
Мел, где ты, черт возьми?
— Лиам, сейчас 11:30 вечера.
Что означало тридцать одну минуту до звонка Авиелы, и это был последний гребаный раз, когда я что-то по ведению этой суки.
Глядя, как Оливия целует Итана в макушку, я сильно надавил на виски и откинулся на спинку сиденья.
— Отвези меня домой.
МЕЛОДИ
Затаив дыхание, я ждала, пока не услышала, как скрипят деревянные полы все громче и