что ли…
Арчи промолчал. Ему не хотелось думать об этом.
— Ты ж последние дни был как локомотив на рабочем ходу, — тихонько продолжала Ядвига. — Хоть бы раз улыбнулся. Только по сторонам зырк-зырк… А от мыслей, слепому видно, голова плавится…
«Вот так вот, значит, — уныло подумал Арчи. — Горе-агент ты, де Шертарини. Халтурщик. Ламер».
— Мне вообще-то все равно, кто ты. — Ядвига вдруг отстранилась и внимательно поглядела на него; огонек на миг отразился у нее в глазах. — Будем считать, что погранец. Да только ведь видно, что между теми сопляками из алзамайского леса и тобой пропасть, глубиной больше жизни.
«Черт! — подумал Арчи. — А может, ее просто попросить? Отпусти, мол, сердешная, очень надо… Вдруг и правда отпустит?»
Неизвестно, осмелился бы Арчи на это. И неизвестно, как повела бы себя Ядвига. Именно в этот момент рядом с грядой что-то огромное и округлое вдруг взмыло над горами, заслоняя звезды, а затем стремительно вознеслось к этим самым звездам. А минутой позже — вознеслось второе. И все это почти бесшумно.
В ущелье ворвалась волна прогретого за день воздуха; заплясал огонек на таблетке, заволновалась вода в безымянном озерце, так и не нареченном именем волчицы.
— Черт! — Ядвига вскочила.
— Что это было? — Арчи почему-то был уверен: она знает.
— Это инхайские дисколеты… Космические штурмовики, одним словом, Откуда они здесь?
Вероятно, присутствие дисколетов на Хендываре означало какие-нибудь неприятности.
Ядвига уже шнуровала ботинки.
— Плечо, Да? — растерянно спросил Арчи.
— Не знаю. Пока.
Ядвига вскочила, поправила пулевик на плече. Арчи тоже выпрямился.
У них оставался всего миг.
Целый миг. На поцелуй. Но это ничего не значило, ведь для влюбленных время течет иначе.
А потом Ядвига растоптала таблетку, — и освятивший их первое свидание огонек умер под рифленой подошвой сработанного где-то в космических далях ботинка.
У махолета Коршуновича встречал взъерошенный связист-колли.
— Палыч! Из Москвы шифровка пришла!
— Раскодировали уже?
— Конечно!
— Давай… — Коршунович поморщился. Откровенно говоря, он полагал, что это очередные указания от начальства. Солидные, но абсолютно бесполезные. Чаще всего.
Лутченко, Баграт и троица агентов-ашгабатцев, только что размененных на единственного волка, замедлились перед махолетом.
— Давайте, давайте. — Коршунович махнул им рукой. — Коридор, поди, закроют скоро!
Народ споро полез в махолет, а Коршунович покамест заглянул в носовой отсек.
— Вот. — Связист сунулся к своему углу и подал узкую пластиковую ленточку, совсем недавно выползшую из щели декодера-полиморфа.
«Срочно. Секретно. Руководителю операции „Карусель-2“ от Российской Федерации майору Коршуновичу.
В 22.54 по московскому времени на один из телефонов резервной связи поступил звонок от некоего Ахтамали Бахва, работника фактории Верхнего Багира, что вблизи Ашгабата. По словам Бахва, его жена обнаружила в доме записку, из содержания которой явствует, что агент Шериф жив и находится где-то в Туркменистане, вероятно — вблизи поселка Багир. Вам надлежит немедленно организовать заброску агента в Багир; задачей агента будет сбор всей возможной информации об этом происшествии и в идеале — установление связи с агентом Шериф.
Запись телефонного разговора прилагается.
Меру распространения этой информации рекомендовано ограничить главным руководителем операции „Карусель-2“ генералом Золотых.
Старший группы резервной связи ВР РФ капитан Тентарёв».
— Твою мать! — прошептал Коршунович, отрываясь от ленточки. — Ты все-таки жив, Арчи! Я знал, что ты не можешь сгинуть, даже в огне…
И почти без паузы:
— Закрытый канал с сибиряками! С Золотых!
— Готово, шеф! — весело отозвался колли. — Я канал заранее оживил…
Коршунович нетерпеливо отобрал у него наушники и поправил бусину микрофона перед лицом.
Золотых отозвался почти сразу.
— Палыч? Что там у тебя?
— Семеныч, Шериф объявился.
— Где? — даже на слух легко было понять, что и без того собранный сибиряк насторожился и сосредоточился. Как харза перед прыжком.
— Где-то под Ашгабатом. Нужно выяснять. Он каким-то образом умудрился подбросить записку с телефоном резервной связи кому-то из местных. Местный таки позвонил… В общем, надо засылать агента.
Золотых колебался всего секунду.
— А стоит ли, Палыч? То есть агента ты, конечно, готовь, но стоит ли засылать его?
— Не понял? — растерялся Коршунович.
— Ты еще со своими ангелами не говорил?
— Не успел.
— Десантную операцию начинаем немедленно! Пересекаем границу, и все, отдаю приказ.
— А почему не сейчас?
Золотых фыркнул:
— Палыч! По условиям договора обмен еще не завершен. Вот покинем предоставленный коридор, тогда будет можно…
— Понятно, — закруглился Коршунович. — Высокая дипломатия. Тогда мы взлетаем.
— Давай!
Коршунович вернул гарнитуру связисту и перешел в основной отсек. Ребята уже вовсю работали с освобожденными ашгабатскими.
— Баграт! Виталий! — рявкнул Коршунович.
Оба мгновенно повернули головы. Остальные на миг прервались и тут же вернулись к работе.
— Ко мне оба. Остальным — не отвлекаться…
Лутченко и Баграт послушно встали и зашагали к шефу.
В этот же миг махолет оторвался от песка и, медленно набирая высоту, потянул на северо-восток, к границе.
Обстановка в первом из сибирских махолетов мало отличалась от обстановки в российском: оперативники внимали только что обмененным агентам, аналитики спешно строили модели ситуаций, сталкивали воображаемые варианты ближайших событий и пытались оценить возможные результаты. Генерал Золотых проводил экспресс-совещание полевого штаба — с командирами пограничников, европейского спецназа и начальниками подразделений селектурно-технической поддержки.
Из четверых агентов-ашгабатцев говорила в основном Эфа, Татьяна Бузыкина, урожденная Золотых. Степан Чеботарев, один из тех, кто с самого начала был привлечен к истории с волками, слушал и ловил себя на мысли, что худшие из его опасений оправдываются.
Возвращение на Землю не прошедших биокоррекцию волков отнюдь не послужило толчком, как казалось сначала, для возврата к старому. Максимум — неожиданным символом, странно совпавшим по времени с переменами на самой Земле.
Рушилась рабочая гипотеза, выстроенная аналитиками Сибири, России и Европы в тихих кабинетах и развитая в тесных палатках посреди каракумской пустыни.
Ашгабатский переворот отнюдь не был экспромтом, реакцией загнанного в угол пса по имени Саймон Варга на действия стран альянса. То есть аналитики допускали, что идея переворота пришла в голову Варге не в последний момент. Но такой тщательной проработки действий, такой согласованности и убийственной точности шагов невозможно было добиться без многолетней кропотливой подготовки.
— Пограничники, полиция и национальная гвардия, казалось, только и ждали соответствующего сигнала, — устало излагала Эфа. Она то и дело проводила ладонью по коротко стриженным волосам, словно машинально пыталась поправить утраченную совсем недавно прическу. — Ручаюсь, что Варга давным-давно имел влияние на руководителей, причем реальных, а не номинальных — любой мало-мальски значимой силы в Туркменистане. Даже на пожарные части — в захвате биовокзала пожарные участвовали как ближайший резерв.
— А оружие? — вставил слово Богдан По. — Что они, со шлангами вокзал штурмовали?
— Во-первых, —