Утро выдалось на славу — прохладное, солнечное, с высокими золотыми облаками. Дорога в Уэльс бежала на северо-запад.
В воздухе я ощутил нечто новое. Такое же ощущение бывает при переезде в Шотландию через перевал Картер-Бар — пустынность «ничьей земли» между двумя странами.
Возле дороги в Уитингтон стоит замок, словно вышедший из баллады. Кольцо стен, переброшенный через ров подъемный мост. Два лебедя на зеленой воде. Я постучал в ворота замка и увидел красивую девушку, согнувшуюся над корытом. В замке теперь прачечная!
Проехал несколько миль. Дорога пошла круто вниз, к мосту у Чирка. Я очутился на границе с Уэльсом.
— Скажите, — обратился я к мужчине, подметавшему дорогу, — где начинается Уэльс?
Он взглянул на мой автомобиль.
— Ваши передние колеса уже в Уэльсе, — ответил он, — а задние пока еще в Англии.
— Тут нет никакого указателя.
— Нет.
— Вы валлиец? — спросил я, потому что он говорил быстро и нараспев.
— Нет, англичанин, — быстро возразил мужчина.
Похоже, я задел его гордость.
Он продолжал выметать пыль Уэльса с Телфордского моста. Я предположил, что его предки были грабителями. Возможно, ходили в дом Таффи, чтобы стащить баранью ногу, а валлийцы являлись в его дом — стянуть говяжью лопатку. Все это напоминало Нортумберленд или Камберленд.
Интересно, почему на границе с Уэльсом нет никакого указателя, ведь между Англией и Шотландией он стоит. Уэльсу следовало бы поставить нечто подобное. Два миллиона человек, многие из которых говорят на собственном языке и гордятся своей страной, своими обычаями… им просто необходимо показать путешественнику, где начинается их родина.
Я переехал по мосту в Уэльс.
Глава вторая
Горные шедевры
в которой я отправляюсь в Лланголлен, слушаю рассказ о старых дамах, посещаю охотничий домик уэльского принца, а вечером прихожу в долину Креста; завершаю повествование впечатлениями от гренок с сыром.
1
Я приехал в Лланголлен. Это маленький город или большая деревня, примостившаяся в тени гор. День и ночь здесь журчит форелевая речка, святая Ди. Я ясно ощутил, что пересек границу. Я находился в другой стране. Прямо из Англии попал в Лланголлен. Это не менее удивительно, чем если бы вас вдруг перенесли из Англии в шотландский Баллатер. Лланголлен можно назвать валлийским братом Баллатера: маленький, построенный из камня, затерявшийся в горах. И там и здесь форелевые речки. Обе речки носят одно и то же имя — Ди.
Я вошел в магазин. Продавец говорил с покупателем по-валлийски. Он тут же отвлекся и на чистом английском языке, который вы можете услышать и на Гебридах, спросил:
— Чем могу помочь?
И снова перешел на валлийский — звенящий голос, быстрая речь, как у взволнованного француза.
— Как вы умудрились сохранить свой язык на границе с Англией? — поинтересовался я.
— Нам пришлось бороться, — ответил он. — Церковь сохранила нам валлийский язык.
— Вы предпочитаете говорить по-валлийски?
— Я могу больше высказать на родном языке. Слова приходят быстрее, и они красивее.
— Много ли людей говорят по-валлийски?
— Не знаю. Зависит от района. В Карнарвоншире все говорят…
Я вышел на улицы Лланголлена. Они показались мне еще более иностранными. Трудно было поверить, что отправленные в этот вечер письма на следующий день окажутся в Лондоне.
Я провел на берегу Ди всю вторую половину дня — читал, что Джон Рис и Дэвид Бринмор Джоунс писали о валлийском языке. Выживание этого языка, древнего наречия бриттов, — самое удивительное явление в Великобритании. Когда римляне под водительством Цезаря завоевали в 43 году Британию, латынь почти на четыреста лет стала официальным языком государства. Уэльс, в отличие от Ирландии и Шотландии, был романизирован. Повсюду появились римские замки, легионеры проложили через Уэльс дороги и расположились от крепости Дева на севере до Каэрлеона на юге. Тем не менее речь бриттов выстояла.
Много слов в валлийском языке являются латинскими заимствованиями: ceffyl — лошадь, cwlltwr — плужный лемех, ffos — канава, ffenestr — окно, sebon — мыло, cyllell — нож, tarw — бык, pont — мост.
Удивительно уже то, что бриттский, или валлийский, язык продержался четыре столетия наряду с латынью, покорившей Галлию и Испанию, но воистину чудо, что после стольких лет он упорно противился поглощению французским, а позже и английским языком. Несомненно, постоянная борьба против оккупантов, нацеленных на разрушение национальных барьеров, еще сильнее сплачивает людей вокруг языка предков. Захватывает дух от осознания того, что тысячи мужчин, женщин и детей используют сейчас слова, которые, возможно, понял бы король Артур.
В течение пяти столетий, пишет Ллевелин Уильямс в работе «Создание современного Уэльса», валлиец жил рядом с могущественным, всепроникающим языком (английским). Он не был отделен от него ни горами Шевиот, ни проливом Святого Георгия. Англичанин столетиями переходил через вал Оффы, и даже в стихах Дафидда ап Гвилима можно найти много слов, заимствованных из английского. И все же сегодня валлийский не только уцелел как разговорный, но на нем издаются книги, а изучают его даже больше, чем когда бы то ни было.
Утром я увидел маленький рай. Лланголлен единым махом переносит вас в Уэльс. Здесь ничто не напоминает о Приграничье. Это и в самом деле другая страна.
Полноводная Ди течет среди заливных лугов, каскадами переливается через камни. Под красивым старинным мостом, построенным пятьсот лет назад епископом Тревором, река мчится как бешеная, брызжет пеной на арки.
Повсюду вздымаются горы, некоторые — длинные и покатые, другие — высокие и скалистые, есть и поросшие темным лесом, и покрытые нежно-зеленой травой, яркие заплаты утесника оживляют голые коричневые скалы.
Тот, кто умеет смотреть, видит очарование ландшафта, собранное в миниатюре. Небольшой горный шедевр; слияние гор, лесов и вересковой пустоши. Долина Лланголлена выглядит так, словно природа создавала модель для Шотландского нагорья, и ей настолько понравилась собственная работа, что она придумала несколько идей для Швейцарии и германского Рейнланда. Эта страна замечательно ухоженна. Кажется, что у каждой здешней лужайки есть паж, а у каждого дерева — горничная.
Красота, конечно, — одна из главных доходных статей Северного Уэльса. Слава таких мест, как долина Лланголлена, каждый год приносит солидный денежный поток и с севера, и из центральных графств страны. Как и многие другие привлекательные места, Уэльс пострадал от восторгов писателей наподобие Рескина, певшего ему хвалу в те времена, когда путешествие было делом трудным и человек не мог знать каждую долину в королевстве. Хотя я и предпочитаю Глен-Мор на Шотландском нагорье, не могу не признать, что долина Лланголлена обладает нежной, грациозной красотой, которая возносит ее в верхнюю половину списка лучших долин. Тем не менее на первое место, как Рескин и Браунинг, я бы ее не поставил.