Мы больше не ссорились.
Мы не помирились.
Мы просто сосуществовали рядом, и я изо всех сил пыталась удержать равновесие. Оден в свою очередь не нарушал его. Но мы оба знали, что надолго нас не хватит.
— У тебя не получилось, да? — мне неудобно обсуждать Одена с братом.
— Как сказать… — Брокк вздохнул.
А перчатка из тонкой лайки мягкая, нежная, почти как кожа.
— Эйо, я не знаю, как ты отнесешься, но… Король решил, что брак — наилучшее решение вопроса.
Брак?
Это… это получается, что я… я и Оден…
Или Оден и я…
— Эйо, — Брокк заглянул мне в глаза. — Отказать Королю я не имею возможности.
Это я понимаю прекрасно.
Я просто растерялась. Я… я не хочу замуж! Не так, чтобы по чьему-то распоряжению исходя из вопросов целесообразности.
— Когда со мной произошло… несчастье, — он все же снял перчатку и потянул рукав вверх.
— Дай сюда.
Эта рубашка была особого кроя, где левый рукав был короче правого, да и манжет лишен. Зато снабжен тремя массивными пуговицами, удобными в захвате.
— Неточность в расчетах, и опытный образец взорвался, — Брокк вытянул руку, позволяя разглядеть ремни креплений, и обожженную, скованную многими шрамами кожу. — Мне повезло выжить, но руку отсекло начисто. И кровью не истек чудом. Но хуже всего, что я стал калекой.
— Ты не…
— Нет, Хвостик, помолчи. Я уже не мог защитить род. Дед был слишком стар. Я… да меня любой щенок порвал бы в клочья… ну не любой, но те, кто готов был вызов бросить, давно вышли из щенячьего возраста. Конечно, они ждали, когда я встану на ноги. Такая, знаешь, иллюзия честного боя…
Я гладила шрамы, касаясь и металлических патрубков, пусть и не слышала живого железа.
— Хуже, что уступить место некому. Варт слабее меня и трусоват, предпочитает откупаться. Каст и вовсе драться не умеет…
Имена ничего мне не говорят. Кажется, это двоюродные братья… или троюродные.
— Я рассчитывал на Сурьму, у нас была договоренность о свадьбе. Но они разорвали помолвку по причине моей… недееспособности, — у него уголок губы дернулся. — Решили, что и без свадьбы подомнут. И у них получилось бы.
— Это ведь вторая помолвка?
— Вторая. После нее я как-то… успокоился, что ли. Не везет мне с невестами. Но не в этом дело. Эйо, я не знаю, что стало бы со мной и нашим родом, если бы не защита Короля. Я, наша семья, наши земли и со-родичи неприкосновенны.
Но взамен Король вправе потребовать полного подчинения.
Хотя, сколь я понимаю, он и без того вправе требовать полного подчинения от всех и каждого на землях Камня и Железа.
— Это не милосердие, — Брокк опустил руку. — Королю нужны Мастера и я… говорят, что я лучший. Возможно и так. Это оставляет за мной какую-то свободу. Но в некоторых вопросах перечить… неблагоразумно.
— То есть, мне придется выйти замуж?
— Теоретически я могу отказать, но по очень веской причине.
— Например?
Если бы такая причина была, Брокк бы ее использовал.
— Например, неоправданная жестокость, которая может являться симптомом нестабильности.
— Оден не жесток!
— Он не бил тебя? Не унижал? Не оскорблял на словах или действием? — Брокк спрашивал, внимательно за мной наблюдая. Неужели опасался, что я промолчу? — И последнее: ты можешь сослаться на его душевное нездоровье и потребовать медицинского освидетельствования.
Это даже не унижение, а… не знаю.
Но я не поступлю с Оденом так. И отведя взгляд, я спросила:
— Этот брак как-то… поможет тебе? И нам…
У меня тоже есть род. И наверное, правильно будет подумать о его интересах тоже. Как Оден тогда объяснял? Помимо желаний есть и ответственность.
— Да. Дом Красного Золота силен, и родство с ними — само по себе защита.
Что ж, если попытаться мыслить здраво, то…
…Оден не слишком обрадуется новости, помнится, у него были собственные представления о том, что есть брак и зачем он нужен. И я в светлый образ невесты никак не вписывалась.
— Не волнуйся, — я застегнула пуговицы и помогла натянуть перчатку. — Я не опозорю тебя.
— В этом я ни на секунду не усомнился, — Брокк щелкнул меня по носу. — Возможно, этот твой… и вправду не самый худший вариант. Говорят, что он порядочный… был во всяком случае. Раньше. А теперь…
— И теперь тоже. Брокк, он не сволочь. И не сумасшедший. И не предатель. И… и ему сейчас нелегко, возможно, хуже чем мне. Мне-то вообще жаловаться не на что.
…и мой братец фыркает.
А потом и вовсе смеется, запрокинув голову. От голоса его срываются с яблонь грачи, черные, солидные, они взлетают, описывают круг и вновь возвращаются к деревьям, чтобы собрать с урожая птичью дань. Солнце яркое. Небо чистое.
И я пытаюсь спихнуть Брокка с гравийной дорожки.
— Прекрати…
— Неа, — он перехватывает меня и, играючи, забрасывает на плечо. — Не прекращу. Только не давай ему на шею сесть.
— Не дам.
У меня шея хрупкая, в отличие от братца.
— Покатаешь? — я дергаю за волосы.
— Разве что так…
Сидеть высоко, и грачи глядят на меня с неодобрением. Мало того, что я по яблоням лазить повадилась, так и теперь срываю тяжелые, налитые плоды. И с Брокком делюсь.
Мы просто идем.
И дорожка петляет. Яблоки сладкие, сок брызжет, и рубашку наверняка переодевать придется. Макушкой задеваю ветви, шепчутся листья, а за шиворот падает мелкий мусор.
Доходим до пасеки, и Брокк поворачивает обратно.
— Эйо, — он заговаривает вновь, когда вдалеке показывается знакомый массив усадьбы. — Только… хуже нет, чем однажды понять, что ты здоров, но бессилен.
Я понимаю.
Но мне нужно время.
И не только мне.
Ужин проходит в обстановке торжественной.
Давит.
Пустота столовой.
Шеренги слуг. Белоснежные скатерти. Салфетки в плену серебряных колец. И стол, чересчур длинный для пятерых.
Во главе — Виттар, райгрэ рода Красного Золота. Он похож на Одена, но почему-то это сходство вызывает у меня непроизвольную дрожь. Да и во взгляде Виттара, который время от времени задерживается на мне, виден холодный расчет.
А вот брата он действительно любит. И кажется, из этой любви готов мириться с моим присутствием в жизни Одена. Но сомневаюсь, что решение Короля его обрадовало.
— Я полагаю, что ради свадьбы, — он все же поворачивается ко мне. — Вы смените ваш наряд на… менее вызывающий?
— Конечно.
— Объявление о помолвке уже дано. Завтра прибудет интервьюер. Я прослежу, чтобы вам не задавали ненужных вопросов. Что же касается слухов, — нож в руке Виттара проворачивается, описывая круг. — То они неизбежны.