проводит меня по другой лестнице – широкой и прямой. Когда мы спускаемся, кажется, что перед нами открывается весь замок. Я хватаюсь за перила, глядя вниз на три лестничных пролета, и вижу внизу большой зал.
Здесь доминируют темное дерево и гладкие белые стены. Открытые коридоры чем-то похожи на те, что были в Рэнхолде, поскольку я ясно вижу другую сторону.
Помимо этого, по колоннам, подпирающим лестницы, тянется искусная резьба. Огромное дерево напоминает внутренность музыкального инструмента, дополненного изогнутыми углублениями и тончайшими медными струнами. Они протянуты от точек в середине потолка и спускаются, как драпированный гобелен, к арочным окнам.
– Потрясающе, – говорю я, обхватив гладкое дерево.
Напротив и на этаж ниже я вижу остальных. Лу уходит в одном направлении, а Джадд с Дигби поворачивают направо и шагают по коридору напротив от нас.
– Ему больнее, чем он показывает, – взволнованно бормочу я.
Слейд идет бок о бок.
– Травмы у него были довольно серьезными, но лучшего лекаря, чем Ходжат, я не знаю. Если бы он сомневался, что Дигби выдержит полет, то так бы и сказал. Дигби крепкий орешек, и здесь у меня тоже есть отличный лекарь. О Дигби позаботятся.
– Он долгое время был моим стражником. Был единственным, кому я могла доверять. Я всегда видела в нем своего рода отца. Он не просто меня охранял, а защищал. Иногда даже от других стражников.
Я вижу, как Слейд поворачивает голову и смотрит на меня.
– Мидас всегда очень ревностно относился к моей страже в Хайбелле, но он не был настолько хорош в своих угрозах, как думал, – объясняю я. – Для некоторых стражников такое поведение… менее учтивое… было обычным делом.
Я вижу, он сжимает пальцами перила, а потом говорит чрезвычайно серьезным тоном:
– Если назовешь мне их имена, я сгною им мозги.
От удивления у меня вырывается смешок, и я поворачиваюсь к Слейду.
– Начнем с того, что у многих и не было впечатляюще развитых мозгов, поэтому однажды они сами их сгноят.
– Ладно, – говорит он, и в его голосе слышится легкое разочарование.
Я снова смеюсь, но тут же так широко зеваю, что трещит челюсть.
Слейд наклоняется и берет меня за руку.
– Давай-ка выспимся на нормальной кровати и с настоящими подушками и одеялами.
– Ты и впрямь умеешь убеждать.
Засмеявшись, он ведет меня вниз по лестнице, но вместо того, чтобы направиться в противоположную сторону, куда ушли остальные, мы продолжаем идти. По пути встречаем стражника, который наклоняет голову в знак приветствия и бросает на меня любопытный взгляд.
На этом этаже стены коридора обиты полосами того же резного и изогнутого дерева, отчего потолки кажутся выше. Через каждые несколько футов в выемках стены вделано окно, а пузырящееся стекло оплетено железными полосками. За окном еще слишком темно, чтобы можно было что-то разглядеть, потому пока в окнах отражаются только наши силуэты.
В конце коридора Слейд открывает дверь, а затем отходит в сторону, протянув мне руку. Я вхожу, и сразу возникает ощущение чего-то знакомого, потому что комната напоминает Слейда. Тут есть внушительный камин, украшенный черным выступом с замысловатой резьбой. Перед ним стоят три темных дивана и стол посередине.
В другой стороне дверной проем, и Слейд ведет меня туда. Я вижу там кровать на приподнятой платформе, с четырьмя каменными столбиками, выполненными из того же камня, что и пол. Оттого кровать кажется еще больше, а черное и темно-зеленое постельное белье выглядит таким шикарным, что я не могу дождаться, когда на него рухну.
– Хочешь поесть? – спрашивает Слейд, осторожно снимая с меня пальто.
– Думаю, я сейчас слишком устала, чтобы есть.
Он берет мое пальто и исчезает в другой двери, где я вижу одежду и оружие. Слышу, как он скидывает сапоги, а потом снова выходит уже без пальто. В руках у него рубашка, и он протягивает ее мне.
– Завтра найдем тебе одежду, а сегодня можешь надеть мою рубашку.
– Как интимно, – поддразниваю я, вырывая одежду из его пальцев.
Слейд смеется.
– Если ты это считаешь интимным, то, кажется, мне нужно тебя немного разубедить. – Он протягивает руку за спину и одним плавным движением снимает рубашку. Взгляд падает на его пресс, и рот наполняется слюной.
– Сюда смотри.
Я вскидываю взгляд по команде, и к щекам приливает жар.
– Я на тебя не пялилась, – говорю я.
– Нет, припоминаю, что тебе больше нравилось пялиться на мой зад.
Я прищуриваюсь, глядя на него, и хотя он прав, никогда этого не признаю.
– Не понимаю, о чем ты говоришь.
– Угу. Иди спать, Золотая пташка.
Я тычу в него пальцем.
– Давай-ка без соблазнов, Ревингер. Мы оба устали, а тебе еще нужно восстановиться после того, как ты исторг силу. Нам нужно поспать.
Он ведет взглядом по моему телу, будто желая поскорее им насладиться, хотя на деле со спутанными волосами и одеждой, которую не снимала три дня, я похожа на ветряного тролля.
– Прекрасно. Но завтра тебя обязательно соблазню. Специально надену узкие брюки.
Я закатываю глаза, хотя не могу сдержать улыбку.
– Удачи, – говорю я. – Могу я воспользоваться ванной?
– Конечно, – говорит он, подходя к кровати. – И тебе не нужно спрашивать. Все в этом замке принадлежит тебе. Можешь идти, куда захочешь, и делать все, что тебе заблагорассудится.
Он откидывает одеяло, а я стою и смотрю на него.
Заметив это, он хмурится.
– Что?
Я прихожу в себя.
– Ничего.
Развернувшись, быстро захожу через еще одну дверь и закрываю ее за собой.
Иди куда хочешь и делай все, что тебе заблагорассудится.
Он сказал это так небрежно. Будто это абсолютно нормально. Будто я и раньше слышала эти слова, хотя на деле это совсем не так.
Щеки болят от улыбки, с которой я стою все это время в умывальной. Мочевой пузырь, кажется, вот-вот разорвется, поэтому я быстро снимаю перчатки и пользуюсь туалетом, а потом умываюсь. Снимаю свою старую одежду, надеваю рубашку Слейда, нахожу расческу и пытаюсь привести в порядок спутанные волосы. Затем иду к двери, снова зевая, но сомневаюсь, стоит ли снова надевать чулки и носки. В итоге решаю, что нет. Если не захочу, то ничего не позолочу.
Словно желая доказать это самой себе, я снова прижимаю пальцы к расческе, призывая магию, и улыбаюсь, когда по всей ее длине течет золото. Позолотив расческу, я утягиваю силу обратно и прижимаю пальцы к мраморной столешнице, удостоверившись, что не вытекла ни одна капля.
Поразительно, как мне это стало легче даваться.
С улыбкой выходя из ванной, я хочу сказать Слейду, что собираюсь спать в