одной из академий Ленинграда попал офицер — выходец из богатой и влиятельной арабской семьи, занимавшийся спекулятивными сделками и операциями с иностранной валютой. Доля его соучастия в валютных операциях только с советскими гражданами, осужденными за валютные махинации, составила астрономическую по тем временам сумму — 100 тысяч рублей. «Валютчик» был отчислен из академии и выдворен из СССР.
С целью наведения порядка в борьбе с уголовной преступностью и должностными преступлениями, политическим руководством страны в 1983 году было принято решение о контрразведывательном обеспечении МВД СССР, его органов и войск. Для этого в КГБ СССР было создано Управление «В» Третьего главного управления, а также третьи подразделения на местах. Они решали задачи по ограждению органов МВД от разведывательной и подрывной деятельности спецслужб противника, выявлению, предупреждению и пресечению особо опасных и иных государственных преступлений, других враждебных проявлений среди личного состава МВД, а также по контролю за сохранностью секретов.
По выявленным фактам злоупотреблений и должностных преступлений, неблагополучной обстановке в подразделениях МВД на местах третьими подразделениями КГБ — УКГБ было представлено в партийные органы, прокуратуру и МВД более шестисот информационных документов, по которым приняты соответствующие решения, вплоть до ареста ряда сотрудников милиции.
К примеру, в 1983 году были привлечены к уголовной ответственности бывшие сотрудники ГУВД Мосгорисполкома М. и Р., которые занимались составлением фиктивных актов об уничтожении хранящегося на складе изъятого у населения оружия, которое они затем перепродавали преступникам. У задержанных было изъято ценностей на сумму более 200 тысяч рублей.
Стремительный рост уровня преступности начался в эпоху «перестройки», породившей философию вседозволенности и коммерциализацию буквально всех сторон жизни общества. Эти негативные проявления сказались и на вооруженных силах. Уже в 1985 году военными контрразведчиками было вскрыто 215 крупных хищений на сумму 2 миллиона 270 тысяч рублей, 56 случаев приписок и очковтирательства, нанесших ущерб на сумму свыше 45 миллионов рублей. Обо всех этих фактах были проинформированы органы прокуратуры.
С информации военной контрразведки по признакам контрабанды и нарушения правил о валютных операциях в 1984 году было возбуждено 46 уголовных дел, а в 1985 году — 34. В результате в 1985 году в доход государства было обращено изъятых у преступников товаров и ценностей на сумму более 2 миллионов рублей, 23 тысячи марок ГДР, 77 тысяч форинтов Венгрии.
В 1989 году Верховный Совет СССР принял постановление «О решительном усилении борьбы с преступностью», с требованием от всех правоохранительных органов более активно работать по выявлению и пресечению преступных деяний. Для решения задачи в органах военной контрразведки были созданы внештатные опергруппы — два-три сотрудника — по борьбе с организованной преступностью.
В условиях начавшегося распада страны бороться с набиравшей силы оргпреступностью было трудно, хотя военным контрразведчикам и удалось добиться конкретных результатов. Были выявлены факты «сращивания» ряда должностных лиц с преступными элементами, направления за границу под видом вторсырья стратегических материалов и даже боевой техники. Особую опасность представляли попытки преступных формирований привлекать военнослужащих и армейских спортсменов в качестве своих «боевиков».
В течение 1988–1990 годов органам военной контрразведки совместно с военной прокуратурой и МВД удалось пресечь деятельность пяти группировок — в частности, разоблачить группу из военнослужащих и гражданских лиц, похитивших со склада Московского военного округа 644 пистолета. За этот период военной контрразведкой, совместно с командованием, прокуратурой, территориальными органами КГБ и МВД, было разыскано 1324 единицы похищенного оружия, 1028 гранат, значительное количество боеприпасов.
Седьмого марта 1991 года в составе Третьего главного управления КГБ СССР был создан 11-й отдел — для организации, координации и оказания практической помощи органам военной контрразведки по борьбе с терроризмом, незаконными операциями с оружием, коррупцией и контрабандой в воинских формированиях. Буквально на первых шагах его работы была пресечена, совместно с подразделениями 2-го ГУ КГБ СССР, попытка одной из иностранных разведок получить на коммерческом канале образцы ракетного топлива. Также были пресечены налаживающиеся каналы вывоза из России ценностей с использованием регулярных полетов самолетов военно-транспортной авиации в группы войск за границей; под угрозой неотвратимого разоблачения ощутимо снизились хищения имущества войск, пресекались зарождавшиеся связи должностных лиц с организованными преступными группировками из окружения войск…
Но все это, к сожалению, уже не могло изменить написанного кем-то «сценария» дальнейшего развития событий в нашей преданной и обреченной стране.
* * *
Однако вернемся в прошлое, обратившись к еще одной важной теме — Афганистану. В свое время я спросил у последнего руководителя советской внешней разведки Леонида Владимировича Шебаршина: можно ли однозначно считать ввод туда наших войск политической ошибкой? Ответ был такой:
«Я не стал бы сейчас осуждать наших лидеров — надо было спасать просоветские силы в Афганистане, помочь им закрепиться. С этой точки зрения решение было совершенно правильное и вариант ввода войск был, видимо, вполне нормальный. Замысел казался здравым: поставить несколько гарнизонов, чтобы поддержать новое правительство. Само по себе, без нашей помощи, оно, видимо, не выстояло бы. Замышлялось как? Войдем без применения силы, сопротивления существенного оказано не будет… Действительно, вошли гораздо быстрее, чем американцы в Ирак, ну а потом вступили в соприкосновение с местным населением. Тут и проявились национальные особенности: случайный или не случайный выстрел — наверное, не случайный, афганцы привыкли воевать, они всю свою историю воевали, — и, видимо, не один, наши в силу совершенно естественной реакции ответили, и так оно и пошло… Мы оказались в состоянии боевых действий на разных участках афганской земли. Когда стало видно, что этот шаг оказался не очень удачным, тут же появились критики со всех сторон — в первую очередь, естественно, американские. То же радио „Свобода“, например, которое сейчас уже критикует нас изнутри — не из Вашингтона или Западной Германии, а уже из Москвы. Ведь Россия — тот вечный фактор, который Западу очень хотелось бы свести к минимуму…»[329]
Нельзя также считать решение о вводе войск скороспелым, спонтанным.
Еще в начале мая 1979 года командиров и начальников штабов батальонов и полков 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, дислоцировавшейся в Витебске, а также сотрудников Особого отдела на десять дней вывозили «на экскурсию» в Кабул для знакомства с «объектами» будущих действий.
«В конце мая 1979 года по линии командования пришел приказ с грифом „совершенно секретно“ отправить в ферганский учебный центр отличников боевой и политической подготовки мусульманских национальностей (узбеков и таджиков). Приказ этот особого восторга не вызвал. Вот так взять и отдать самых толковых солдат? Особым отделам также надлежало взять выполнение данного приказа под свой контроль, дабы уберечь командование от искушения отправить в Фергану нерадивых бойцов, от которых привыкли избавляться в первую очередь. Пришлось выполнять его буквально… Впоследствии именно эти ребята, переодетые в афганскую форму, будут штурмовать дворец Амина»[330].
Вывод: «качество» знаменитого теперь «Мусульманского батальона» во многом было определено именно военными