— Смерть врагам человечества, — сказал Волдон.
— Такова воля Императора, и я неописуемо рад быть ее инструментом, — откликнулся Мастрик.
Милитор в очередной раз попытался использовать вокс. Он слышал лишь безостановочное жужжание атомных частиц, прерывающих его каналы связи. Доступ к флоту ограничивался лишь маячком, голосовая связь была настолько плохой, что не приносила никакой пользы. Хотя Новадесантник и знал, где находится флот, он сомневался, что братья могли обнаружить его. Милитор не получал сообщений от отряда, что было ожидаемо в таких условиях, но он находился на посту несколько часов, и экспедиции уже следовало вернуться.
— Брат Милитор вызывает «Новум ин Гонорум», брат Милитор запрашивает аудиенцию у капитана Гальта.
Ничего.
Ограниченный ауспик его собственного сенсория не показывал почти ничего опасного, кроме радиоактивного жара, наполняющего скиталец ниже его позиции, и шума атомов, выбрасываемых солнцем. Он ничего не видел и не слышал, находясь на посту. Устройства техножреца сработали в назначенное время, и Милитор подумал, не было ли мощное землетрясение на скитальце вызвано его махинациями. Со жрецами Марса ни в чем нельзя было быть уверенным. Новадесантник был благодарен за оружие, которое носил, и броню, в которую был облачен, но чем меньше он знал о тайнах их работы — тем лучше. Знания технологий были опасны и полны угроз.
Новадесантник шагал по комнате лифта, свет его лампы урывками освещал рваные края металла и трупы членов команды. Милитор ходил так тихо, как только мог, останавливаясь у каждой двери, чтобы сенсорий мог направить свои чувства в пространство за ними.
Задание вызывало у него досаду. Милитор хотел бы оказаться внизу, вместе с братьями отделения «Мудрость Лукреция», с адептами, с которыми прошел сотню битв. Его огорчало, что они сражаются без него, — в таких обстоятельствах даже один штурмболтер мог изменить ход битвы в их пользу. И он немного завидовал братьям: миссия, доставшаяся ему, не принесет новых картин на коже.
Он отбросил эти мысли. Зависть — недостойное чувство.
Из шахты лифта раздался шум. Милитор повернулся, напрягая свой усиленный слух, чтобы различить звук в разреженном воздухе.
Один из тросов затрясся, издал металлический звон и натянулся.
Милитор поднял штурмболтер и подошел к шахте лифта. Там он услышал звук сабатонов, цепляющихся к стене, затем отцепляющихся. На карте в шлеме загорелся символ.
Один из Кровопийц. Где же остальные?
— Это брат Милитор. Кто идет?
Ответа не прозвучало, вокс продолжал шипеть.
Шаги продолжали свой подъем, страховочный трос дергался.
Прошло несколько минут, Милитор оставался настороже. Затем в его ухе раздался голос:
— Это я, Новадесантник брат Тараэль из отделения «Гесперион». Я остро нуждаюсь в твоей помощи.
Голос Кровопийцы был уставшим, и Милитор скоро увидел почему.
Тараэль перевалился через край шахты, вонзая молниевые когти в палубу, чтобы удержаться. Его броня была пробита в десятке мест, в двух полностью разрублена. Кровопийца поднялся на ноги, и Милитор заметил, что он волочит левую ногу. На его правой перчатке отказало силовое поле, один коготь был обломан, а кабели на задней стороне оружия вырваны. Шлем получил повреждения, одна из линз была покрыта трещинами. По всему костюму пузырился заделочный материал.
Милитор подошел к облаченному в красное космодесантнику и помог ему выпрямиться.
— Остальные… они оказались в ловушке из-за сотрясения, — сбивчиво объяснял Тараэль. — Я оказался на другой стороне обвала. Брата Курзона завалило. Не знаю, что стало с другими.
— У тебя не было связи?
— Они были живы, когда я уходил. Они велели, чтобы я вернулся к тебе и сообщил флоту о том, что произошло.
— В таком случае нам нужно выбираться, чтобы ты мог выполнить приказ, — сказал Милитор. — Сейчас мы вряд ли сможем им помочь.
— Да, — ответил Тараэль. Из шахты лифта снова раздался шум. — Нам лучше поспешить. Я пробился сквозь ксеносов, но они не отказались от преследования.
Постоянно оглядываясь на шахту, Милитор вывел хромающего Кровопийцу из помещения лифта, в сторону точки проникновения.
Глава 11
Братья кости, братья крови
Кластрин лежал на чистых простынях. Вокруг него тихо работали слуги апотекариона в красных капюшонах. Их кибернетические имплантаты находились в гармонии с машинами, следящими за состоянием раненого магистра кузницы. Его покрывали ленты и бинты. Большинство ожогов Кластрин получил от мощного света Джорсо. Глаза Новадесантника были закрыты марлей. Сквозь дыры в кровати к его спинному разъему подключили мониторинговые автоматы.
Гальт стоял у кровати.
— Как долго мне оставаться здесь, владыка капитан. Я хочу вернуться к моим машинам и уходу за ними. Все боевое снаряжение необходимо освятить и благословить, провести ритуалы ремонта перед сражением. Я сам проверю экипировку братьев, нас ожидает тяжелая битва. Тело Кластрина было повреждено, но его сдвоенный голос не потерял своей силы.
— Твои технодесантники отлично подготовлены, магистр кузницы, — ответил Гальт. — Тебе необходимо отдохнуть некоторое время.
— Мои ранения незначительны.
— К нахождению в вакууме, даже в защитных объятиях Ткача, не стоит относиться легкомысленно. У тебя разрыв тканей, и нужно учесть все повреждения до того, как я позволю тебе вернуться к исполнению своих обязанностей. Апотекарий Рандаал сказал, что тебе необходимо оставаться здесь еще четыре дня, — настаивал Гальт.
Кластрин замешкался:
— А мои глаза?
— Исцелятся, магистр кузницы.
Кластрин кивнул и слегка расслабился.
— Плоть слаба, брат-капитан. Я до сих пор вижу пылающий лик Джорсо.
— Апотекарий Рандаал уверяет меня, что повреждения сетчатки временные.
— Как идет ремонт «Молота Корвона»? — спросил Кластрин.
— Крейсер завис рядом с «Экскомментум инкурсус». Адепты Марса держат свое слово. Брат-капитан Арести говорит, что работы идут быстро.
— Как остальные, вернувшиеся после операции?
— Все, кроме кузенов Гентиса и Курзона, живы и здоровы. Тараэль получил незначительные повреждения. Братья Люитион и Коллон из Третьей роты были ранены, когда возвращали твою броню вместе с капитаном Мастриком. Коллон — серьезно.
Кластрин снова кивнул:
— Это правильно. Несмотря на риск для жизни, святые инструменты войны должно возвращать, чтобы продолжить их использование. Запасы плоти велики, а ада- мантия — нет.
— Владыка Цедис был очень благодарен, что мы доставили ему броню Гентиса и его прогеноиды, — Гальт отошел с дороги, пропуская слугу, и продолжил: — Больше мы не понесли потерь, операция оказалась впечатляюще успешной. Количество уничтоженных врагов достойно похвалы.
— А мне теперь придется лежать в кровати, — посетовал Кластрин.
Гальт захотел приободрить его.
— Не беспокойся, ты можешь исполнить свой долг и сейчас. Расскажи мне, что произошло внутри скитальца и в чем нас обманул магос.
— Нуминистон не сказал нам всей правды, брат- капитан. У его машины были способности, неизвестные нам. Вторичная картографическая функция, способная проникнуть в глубины скитальца.
— Это полезная информация. Почему они скрывали ее получение? — спросил Гальт.
— Кузен-сержант Аланий сказал то же самое. Я думаю, что в скитальце скрыто что-то крайне ценное, и они не хотят, чтобы мы знали об этом. Жрецы Марса ревниво хранят свои секреты.
— Ты посвящен в них, брат, — осторожно сказал Гальт, желая слегка испытать Кластрина.
— Я из ордена Новадесанта, и это важнее всего, капитан, — ответил магистр кузницы.
— И ты ценен для ордена. Не хотел тебя обидеть.
— На экранах я увидел нечто в глубине скитальца, владыка капитан.
— Что? — Гальт прищурился. У него были собственные сомнения в мотивах лорда-магоса.
— Этого я тебе не смогу сказать. Это была пустота, отсутствие данных там, где они должны были отображаться. Это все, что я могу ответить без доступа к информации, — произнес Кластрин, — Механикусы скрывают от нас что-то, касающееся этой агломерации. Меня тревожат в этом несколько моментов. Задумайся, капитан. Скиталец держал орбиту под интенсивной бомбардировкой. Он огромен, но в нем так много пустых пространств, что общая масса невелика. Агломерация должна была сместиться с курса. Мы бы точно увидели уменьшение орбитального расстояния до солнца. Но этого не произошло. Еще меня настораживают регулярность отправления скитальца из систем и его прибытие ко многим звездам одного класса.
— Скитальцы странны по своей природе, магистр кузницы. К чему ты ведешь?