class="p1">— Тише! — Андреа напрягся и вытянул шею. — Они идут. Я слышу их шаги.
— Уберите подпорки из-под передних колес! — быстро сказал Миллер. Он побежал вперед и несколькими сильными и меткими ударами, которые привели в полную негодность носки его ботинок, выбил из-под колеса треугольный костыль, прикрепленный цепью к паровозу. Рейнольдс не менее энергично выбил второй.
Все вместе, даже Мария и Петар, изо всех сил толкали паровоз сзади. Ни с места. Они отчаянно пытались снова и снова. Тщетно! Колеса паровоза не сдвинулись ни на сантиметр. Тогда высказал свое предположение Гроувс:
— Сэр, на таком уклоне паровоз могли оставить на тормозах.
— О, господи! — воскликнул Меллори с досадой. — Андреа, быстро. Отпусти тормозной рычаг. Андреа бросился к подножке:
— Здесь этих чертовых рычагов не меньше дюжины, — послышался его жалобный голос.
— Тогда отпусти всю дюжину этих чертовых рычагов. — Меллори с беспокойством поглядывал на колею. Может быть, Андреа действительно слышал шаги, а может быть, и нет. Пока, во всяком случае, никого не было видно. Но он хорошо понимал, что Нойфельд и Дрошный, которые выбрались из блокгауза через несколько минут после их ухода и знали все тропинки в лесу гораздо лучше их, могли находиться где-нибудь поблизости.
Со стороны паровоза послышался немыслимый металлический скрежет, а за ним голос Андреа:
— Готово!
— Толкайте, — приказал Меллори.
Опять раздался скрежет, на этот раз уже от колес, и паровоз сдвинулся с места, да так легко, что они, не удержавшись на ногах от неожиданности, попадали на землю. Но тут же вскочили и побежали догонять паровоз, который стал резво набирать скорость. Андреа протянул руку Марии и Петару, потом помог забраться остальным. Гроувс был последним и уже заносил ногу на ступеньку, как вдруг повернулся и побежал назад к лошадям, отвязал притороченные к стременам веревки, перебросил их через плечо и бросился догонять паровоз. Меллори протянул ему руку и помог вскочить на подножку.
— Сегодня не мой день, — печально произнес Меллори. — Вернее, вечер. Сначала я забыл, что у Баера могут быть дубликаты ключей. Потом про лошадей, потом про тормоза, теперь не подумал о веревках. Интересно, что еще я забуду?
— Может быть, о Нойфельде и Дрошном, — послышался бесстрастный голос Рейнольдса.
— А что с ними?
Рейнольдс показал стволом «шмайссера» назад, на рельсы:
— Разрешите стрелять, сэр?
Меллори оглянулся. Нойфельд, Дрошный и группа солдат-всадников появились из леса на расстоянии не более ста ярдов от паровоза.
— Разрешаю открыть огонь, — спокойно согласился Меллори. — Остальным лечь, — Он отстегнул и поднял свой «шмайссер» как раз в тот момент, когда Рейнольдс нажал на спусковой крючок своего. Секунд пять вся тесная кабина паровозика сотрясалась от грохота, производимого двумя автоматами. По знаку Меллори стрельба прекратилась. Исчезла мишень, по которой можно было бы стрелять. Нойфельд и его люди сначала пытались стрелять в ответ, но скоро поняли, что, балансируя в седлах лошадей, они находятся в гораздо менее выгодном положении, чем их противники, которые удобно устроились на своем устойчивом железном коне. А поняв это, они повернули лошадей и скрылись в лесу по другую сторону колеи. Но не все успели это сделать. Двое солдат лежали лицом вниз на снегу, в то время как их лошади продолжали бежать за паровозом. Миллер поднялся, огляделся и тронул Меллори за плечо:
— Меня интересует одна небольшая деталь. Как мы остановим эту штуку? — он с интересом посмотрел в окно: — Уже, наверное, под шестьдесят идем.
— Думаю, не больше двадцати в час. Уже достаточно быстро, чтобы обогнать лошадей. Спроси у Андреа. Он отпускал тормоза.
— Он отпустил десяток рычагов, — поправил Миллер. — Любой из них мог быть тормозом.
— Но ведь ты не станешь здесь околачиваться без дела, — резонно заметил Меллори, — вот и выясни, как остановить эту чертову колесницу.
Миллер недовольно посмотрел на Меллори и принялся думать, как остановить чертову колесницу.
Рейнольдс одной рукой поддерживал Марию, чтобы она не упала на болтающейся во все стороны платформе. Другой рукой он взял Меллори за плечо и прошептал:
— Они схватят нас, сэр. Обязательно схватят. Почему бы нам не поберечь этих двоих? Поможем им скрыться в лесу.
— Благодарю за идею. Но не могу согласиться. Только с нами у них есть какой-то шанс. Слабый, но есть. Оставьте их, и они будут растерзаны.
Паровоз делал уже не двадцать миль в час, как утверждал Меллори. И хотя он еще не делал шестидесяти, как предполагал Миллер, но шел так быстро, что весь трясся и дребезжал. Это ясно указывало, что он находится на пределе своих возможностей. К этому времени исчезли последние деревья справа от колеи, отчетливо виднелись на западе потемневшие воды Неретвинского водохранилища. Колея теперь шла вдоль крутого обрыва. У всех, кроме Андреа, лица выражали крайнее напряжение. Меллори поинтересовался:
— Ну что, сообразили, как остановить эту штуковину?
— Очень просто, — Андреа указал на рычаг. — Достаточно потянуть его на себя.
— Прекрасно, машинист. Действуй. Мне надо осмотреться.
К явному облегчению большинства пассажиров, Андреа налег на тормозной рычаг. Послышался невероятный визг, вызывавший зубовный скрежет, паровоз потонул в клубах черного дыма, колеса проползли еще какое-то небольшое расстояние по рельсам, и паровоз остановился. Все смолкло, дым развеялся. Андреа с сознанием выполненного долга и с видом специалиста-железнодорожника выглянул из окна. Для полноты картины ему не хватало только промасленной ветоши в одной руке и сигнального флажка в другой. Меллори и Миллер спрыгнули и побежали к обрыву, остановившись не более чем в десяти дюймах от края. Правда, до конца добежал только Меллори. Миллер последние два метра полз на четвереньках, зажмурив глаза. Потом он приоткрыл один глаз, заглянул вниз, зажмурился снова и также на четвереньках пополз обратно. Миллер жаловался, что, даже стоя на верхней ступеньке лестницы, с трудом удерживается от желания броситься в пролет.
Меллори задумчиво глядел в глубину. Они стояли над водохранилищем, которое, отражаясь в неверном свете луны, казалось, находилось невероятно далеко, в головокружительной глубине. Широкая верхняя часть стены плотины была хорошо освещена и охранялась не менее чем полдюжиной немецких солдат. Лестница, о которой говорила Мария, была скрыта от глаз, зато виднелся подвесной мост, весьма ненадежный на первый взгляд, постоянно находящийся под угрозой огромного валуна каменистой осыпи левого берега. Еще ниже вода светлела, что указывало на предполагаемый брод. Меллори задумался. Несколько мгновений он смотрел на открывшуюся картину, вспомнил, что погоня может быть уже близка, и поспешил обратно к паровозу. Он обратился к Андреа:
— Мили полторы, не больше,