Читать интересную книгу Зловещий барьер. Ближайший родственник. Оса - Эрик Рассел

— Ага.

— Хочешь еще, или уже так разбогател, что гильдеры тебя больше не волнуют?

Глядя на Моури и что-то подсчитывая в уме, Скрива спросил:

— Сколько у тебя денег?

— Хватит, чтобы оплатить твои труды.

— Мне это ни о чем не говорит.

— Не говорит — и не надо, — заверил бандита Моури. — Так что же ты думаешь?

— Мне нравятся деньги…

— Вполне разумно, — согласился Моури.

— Я их просто обожаю… — продолжал Скрива таким тоном, словно рассказывал притчу.

— А кому же не по вкусу гильдеры? Ага, кто же их не любит? Вот и Гурд… — Скрива замолчал, потом добавил: — Если кто к ним безразличен — он либо дурак, либо покойник.

— Ближе к делу, — нетерпеливо отозвался Моури. — Хватит ходить вокруг да около, мы не можем торчать здесь весь день.

— Я знаю одного парня, который тоже очень любит деньги.

— Ну и что?

— Он тюремщик, — многозначительно добавил Скрива.

Отодвинувшись к краю сиденья, Моури внимательно посмотрел на него.

— Давай напрямую. Чем он может помочь и сколько это стоит?.

— Он говорит, что Гурд и несколько наших старых друзей сидят в одной камере. Их пока не пропустили через мясорубку, но рано или поздно это произойдет. Кайтемпи обычно дает время поразмыслить о будущем, потом легче развязываются языки.

— Обычный метод, — согласился Моури. — Сначала из них сделают психопатов, а потом — калек.

— Да, вонючие соко, — Скрива сморщился и сплюнул в окно. — Когда приходит время, из Кайтемпи приезжают за нужным человеком в тюрьму, показывают ордер и забирают его к себе для допроса. Иногда его привозят обратно через несколько дней - уже инвалидом. А чаще не привозят. Тогда они присылают в тюрьму свидетельство о смерти для отчетности.

— Дальше.

— Этот парень, любитель гильдеров, сообщит мне номер камеры Гурда и обычное время визитов Кайтемпи в тюрьму. Еще он раздобудет экземпляр официального бланка — ордера на выдачу заключенного. — Сделав паузу, Скрива закончил: — Он хочет сто тысяч.

Моури беззвучно присвистнул.

— Думаешь, стоит попытаться вытащить Гурда?

— Ага.

— Я не знал, что ты так его любишь.

— По мне, пусть он сгниет там, — раздраженно сказал Скрива. — Он расплачивается за собственную тупость. С какой стати я должен беспокоиться о нем?

— Ну и пусть сгниет. А мы сэкономим сто тысяч.

— Да, — согласился Скрива, — но…

— Но что?

— Мне не помешала бы его помощь… и там есть еще два подходящих парня. Они бы и тебе пригодились, если найдется работенка. К тому же в тюрьме Гурд заговорит, а он слишком много знает. Лучше его вытащить — пока Кайтемпи не взялась за него… Подумай… и что такое для тебя сто тысяч?

— Слишком большая сумма, чтобы выбрасывать на ветер, — резко ответил Моури. — А к тому же… Где гарантия, что ты не врешь?

Лицо Скривы потемнело от гнева.

— Так ты мне не веришь, да?

— Нужны доказательства.

— Может быть, организовать тебе экскурсию в тюрьму?

— Очень остроумно. Ты, похоже, забыл, что Гурд сообщит массу интересного о тебе, но не сможет ничего конкретного рассказать обо мне — даже если будет орать до посинения. Вот так, приятель. Я трачу деньги — мои деньги — на решение своих проблем, а не твоих.

— Так тебе на нас с Гурдом наплевать?… — спросил Скрива все еще угрожающим тоном.

— Я этого не говорил. Я только подчеркнул, что не намерен бросаться деньгами за просто так. Я плачу за результат.

— Что ты имеешь ввиду?

— Скажи этому жадному ублюдку, что мы заплатим ему двадцать тысяч за ордер Кайтемпи. Из рук в руки: нам — бланк, ему — деньги. Остальные восемьдесят тысяч он получит после того, как Гурд и остальные парни будут на свободе.

На угрюмой физиономии Скривы промелькнуло удивление, затем — нечто похожее на благодарность и наконец сомнение:

— А если он не согласится?

— Тогда ничего не получит.

— Предположим, он согласится, но не поверит, что я смогу достать остальные деньга? Как мне убедить его?

— Даже не пытайся, — посоветовал Моури. — Для того чтобы подзаработать, ему, как и всякому другому, придется раскинуть мозгами. Если не захочет, останется в нищете.

— Возможно, он предпочтет бедность риску.

— Сомневаюсь. Он ничем особенно не рискует и прекрасно знает об этом. У него есть шанс нагреть нас, но вряд ли он им воспользуется.

— Какой шанс?

— Предположим, мы приезжаем с ордером — а нас уже поджидает Кайтемпи. Значит, парень нас продал. В Кайтемпи ему заплатят не больше пяти тысяч за голову — итого десять плюс наши двадцать за бланк. Так?

— Так, — согласился Скрива, еще не очень понимая, в чем дело.

— Но он потеряет обещанные восемьдесят тысяч. Разница достаточно велика, чтобы служить гарантией его честности — до момента, когда он зацапает всю сумму.

— Так, — повторил Скрива, заметно повеселев.

— После этого — вжик! — сказал Моури. — Сразу рвем когти, и чем быстрее, тем лучше — так, чтобы и дьявол нас не догнал.

— Дьявол? — Скрива удивленно уставился на него. — Это же спакутское ругательство!

Моури покрылся испариной, но ответил как ни в чем не бывало:

— Естественно. Во время войны каких только словечек не подцепишь! Особенно на Диракте.

— А, конечно, на Диракте, — повторил Скрива, успокоившись. Он выбрался из машины. — Я поеду, встречусь с этим тюремщиком. Надо торопиться. Звякнешь мне завтра в это время, идет?

— Хорошо.

Когда динокар Скривы скрылся из виду, Моури вырулил с обочины и поехал в Пертейн.

Глава 9

На следующий день Моури предстояла довольно легкая и не очень рискованная работа. Он намеревался поболтать с пертейнскими сплетниками — в точном соответствии с методикой постепенного воздействия, которой его обучили в школе.

«Сначала необходимо создать внутреннюю оппозицию. Не важно, существует ли она на самом деле, главное — убедить противника в ее существовании».

Это он уже выполнил.

«Во-вторых, нужно заставить власти опасаться этой оппозиции. Пусть они в панике начнут наносить удары вслепую».

Этого он тоже добился.

«В-третьих, необходимо отвечать на удары противника открытым сопротивлением, чтобы заставить его действовать так же открыто, привлечь внимание общественности к этой борьбе и создать впечатление, что оппозиция уверена в своих силах».

И этого он достиг.

«Четвертый этап осуществят наши космические силы. Мы нанесем мощные удары, чтобы развеять миф о неуязвимости обороны противника. В результате моральное состояние населения станет нестабильным».

Налет на Шугрум создал нестабильность.

«Пятый этап — распространение слухов. Люди будут готовы поверить им, начнут передавать слухи — и эти истории ничего не потеряют при пересказе. Искусная полуправда, распространившись среди больших групп населения, может посеять тревогу и неуверенность на значительной территории. Но аккуратно выбирайте собеседников. Если вы нарветесь на фанатичного патриота, вам конец».

В каждом городе на обитаемой планете в любой части галактики местный парк — прибежище праздношатающихся и болтунов. Именно чуда и направился Моури утром. Парк пользовался популярностью в основном у стариков и старух. Молодежь и люди средних лет предпочитали держаться подальше от таких мест: их всегда могли спросить, почему они не на работе.

Усевшись рядом с мрачным, громко сопевшим стариком, Моури уставился на клумбу лохматых цветов и упорно разглядывал их, пока Сопун наконец не повернулся к нему и не произнес, желая начать разговор:

— Вот и еще двух садовников забрали!

— Да? Куда же?

— В армию. Если заберут остальных, я не знаю, что станет с этим парком. За ним должен кто-то присматривать.

— Да, тут надо потрудиться, — согласился Моури, — но я думаю, война сейчас — главное.

— Конечно, война всегда на первом месте, — отозвался старик с некоторым неодобрением. — Пора бы ее кончать. Но она все тянется и тянется. Иногда я сомневаюсь, кончится ли она вообще когда-нибудь.

— Да, это вопрос, — поддакнул Моури.

— Все наверняка не так здорово, как они сообщают, — продолжал Сопун ворчливо. — Иначе с войной уже давно бы покончили. Она не тянулась бы так долго.

— Лично я думаю, что дело плохо. — Моури помедлил и продолжал доверительным тоном: — Я даже знаю это наверняка.

— Вы знаете? Откуда?

— Возможно, не стоит рассказывать такие вещи… впрочем, скоро это все равно станет известно всем.

— Что именно? — настаивал старик с настойчивым любопытством.

— Да о том, что случилось в Шугруме. Мой брат вернулся оттуда сегодня утром и рассказал мне.

— Ну, что же он рассказал?

— Он поехал туда по делам, но не смог добраться. В сорока денах от города поставлено оцепление, и его завернули. В зону не пускают никого, кроме военных, спасательных отрядов и врачей.