Сайлас прожил еще три недели после того, как Присцилла родила здорового мальчика весом девять фунтов[39]. Она попросила, чтобы их сына назвали Верноном в честь того представителя рода Толиверов, который, согласно легенде, участвовал в Войне Белой и Алой розы. Из этого спорного обстоятельства женщина сделала вывод, что он был настоящим героем.
– Вернон, – повторил Сайлас.
Голос его был хриплым от боли и лекарств. Пожилой мужчина сидел в кровати. В руках своих он держал новорожденного малыша.
– Имя мне нравится. Очень мило с твоей стороны, Присцилла. Вижу, что у нашего маленького кавалериста твои чудесные ушки. Ты ведь не обиделась, что во всем остальном он – вылитый Толивер?
– Напротив. Я очень рада, – пришла в восторг Присцилла, глядя на Томаса.
Муж стоял подле отца по другую сторону его постели. Джессика уловила выражение глаз невестки. Глаза Присциллы светились безнадежной мольбой: «Я сделала то, чего ты от меня хотел. Теперь полюби меня». Но Томас не сводил взгляда с отца, излучающего радость при виде личика своего внука.
Когда ему становилось получше, Сайлас вызывал сына к себе, и Томас, сидя у его постели, корпел над конторскими книгами и деловыми бумагами, разрабатывая стратегию спасения Сомерсета. Сайлас предупреждал сына о том, что Техас и Юг в целом стоят на пороге долгого периода потрясений.
– Наш штат с трудом согнет колени перед диктатом Севера. Не исключено, что Техас некоторое время будет оставаться вне федерации, – однажды предрек Сайлас, когда к нему вернулась способность нормально говорить. – Всюду будет процветать беззаконие. Прежний порядок вещей навсегда обратится в руину. Наши деньги обесценятся. Цены на землю резко упадут, но не впадай в отчаяние, сын мой, держись земли. Наступят лучшие времена, и Сомерсет вновь расцветет.
Не желая покидать мужа, пока он был еще в состоянии говорить, Джессика сидела в гостиной, прижавшись к стене, у которой с противоположной стороны стояла кровать больного, и слышала каждое произнесенное слово. Женщина разрывалась между желанием рассказать Сайласу о своем банковском счете в Бостоне и тем самым унять его тревоги насчет денег и боязнью того, что муж обидится на Джереми, когда узнает о «заговоре» с целью утаить от него наследство тети.
– Не рискуй, Джесс, – посоветовал Джереми во время одной из утренних посиделок в бельведере. – Ради меня, не говори ему.
– Ты считаешь, что сейчас имеет значение, что когда-то мы о чем-то договорились у Сайласа за спиной?
– Я уверен в том, что имеет.
Джессике померещились странные нотки в его голосе.
– Откуда такая уверенность?
Джереми обнаружил в скамейке расшатавшийся гвоздь. Мужчина приложил все усилия для того, чтобы плотно затолкать его большим пальцем в гнездо.
– Поверь мне, Джесс. Кое в чем я понимаю твоего мужа лучше, чем ты. Ему очень не понравится, что ты посвятила меня в дело, которое утаила от него, и я действовал, не поставив его в известность.
– Как пожелаешь, Джереми, – согласилась Джессика. – Я не собираюсь ставить под угрозу вашу дружбу, даже сейчас, когда ей все равно приходит конец.
Незадолго до своей смерти Сайлас узнал об убийстве президента Авраама Линкольна. В мае в Джорджии был пленен президент Конфедерации Джефферсон Дэвис. Появились сведения о том, что природный газ в недалеком будущем будет освещать помещения вместо свеч и использоваться на кухне вместо дров. Джессика с гордостью поведала мужу о том, что Мария Митчелл, поборница прав женщин, стала первой женщиной-профессором в Соединенных Штатах. Недавно ей доверили преподавать астрономию в Вассарском колледже, в штате Нью-Йорк.
– И куда катится этот мир? – улыбнувшись, произнес Сайлас.
Она ласково погладила его по руке.
В последний день его жизни Джессика услышала, как Сайлас, задыхаясь, говорит Томасу:
– Сынок… Я вижу… твой брак… не то, что ты хотел… Послушай своего отца…
– Я всегда слушался тебя, папа.
– Ты, может, никогда… не полюбишь Присциллу… но ты должен… уважать ее любовь к тебе… Это не пустяк… Она требует уважения… Покажи, что… ценишь ее любовь… по крайней мере…
Поднявшись на ноги, Джессика прижала ладонь ко рту. Слова дались Сайласу с трудом. Жена видела, что его смертный час – не за горами. Время подтвердило правоту ее страхов.
На рассвете следующего дня женщина проснулась, ощущая себя уставшей до крайности. Она почувствовала, как Сайлас сжимает ей руку.
– Джессика… – с трудом вымолвил он.
Она мигом проснулась и повернулась к нему.
– Да, любимый?
– Это… было…
По движению его губ Джессика поняла, что он собирается произнести слово, начинающееся на «ч».
– Чудесно, – закончила за него жена.
Она закрыла мужу веки и поцеловала его в губы.
– Да, это было чудесно, дорогой.
Сайлас умер на рассвете 19 июня 1865 года. В тот же день командующий войсками федерации в штате объявил, что «Прокламация об освобождении рабов» имеет юридическую силу и на территории Техаса.
Глава 66
Прошло больше года, а ни одной новой записи в дневнике Джессики так и не появилось. За элегантной, обтянутой красным сафьяном тетрадью, в которую женщина вносила свои первые записи, последовали более практичные тетради в черных обложках. Когда и они стали недоступны, Джессика перешла на обычные блокноты. Хранители ее размышлений, впечатлений и жизненного опыта, начиная с первых месяцев замужества, рядами выстроились на полках ее секретера в хронологической последовательности. Последняя запись относилась к июню 1865 года.
«Мы похоронили Сайласа. Томас пожелал предать его земле Сомерсета в том месте, о котором знали только он и Сайлас.
– Оттуда видна вся плантация, мама, – сказал он. – Папа часто ездил туда, когда хотел о чем-то подумать в одиночестве. Я хочу, чтобы он лежал там.
Я подумала о Джошуа, который покоится один-одинешенек на кладбище округа невдалеке от могильного камня, воздвигнутого в память о Нанетт Дюмон, и последнего пристанища Роберта Уорика. Но я ничего не сказала, не желая перечить душевному порыву сына. Я не знала места, о котором рассказал мне сын, но я не знаю многих мест в Сомерсете.
Оказалось, что местность и впрямь красивая. Над могилой раскинул свои ветви красный дуб. Неподалеку протекает ручей. Ветры там дуют легкие, то и дело где-то вдали слышны напевы тех, кто трудится в поле. Мне кажется, Томас часто навещает могилу Сайласа. Место это удалено ото всех и всего. Я чувствую себя немного отодвинутой в сторону, но не огорчаюсь. Напротив, я рада, что не стала перечить сыну. Сайлас одобрил бы меня.