Артельное устройство, соединявшее купцов, было также у промышленников и ремесленников. По известию новгородской скры, лоцманы, проводившие иноземные суда, составляли артели и имели старосту, которого немцы называют альдерманом. Одна такая артель занималась проводом судов по Неве, другая по Ладожскому озеру, третья по Волхову. Рыболовы составляли также товарищества, и это древнее обыкновение до сих пор соблюдается у ильменьских рыболовов. Без сомнения, поводом к образованию товариществ более всего располагали опасности, которым подвергалась торговля повсюду. Выше было сказано, как часто нарушались дружелюные отношения с иноземными торговцами. Как только вспышка с Орденом, — Ганза становится в неприязненное отношение к Новгороду: немцы задерживают новгородских купцов, новгородцы то же делают у себя с немцами. Самая форма товариществ в торговле, предохраняя от опасностей, служила им и поводом; напр., новгородцы по делу частному за оскорбление купцов своих взыскивали на всех вообще немецких гостях. Дожидаясь, напр., послов с Готланда, которые должны были уладить возникшие споры, новгородцы задерживали купцов на немецком дворе. Так же точно по какому-нибудь недоразумению со стороны новгородцев или псковичей немцы арестовали и конфисковали товары русских людей, неприглашенных вовсе к делу и непричастных вовсе к недоразумениям.
Плавание по Балтийскому морю не было безопасно от разбойников. Иногда шайки их, под предводительством знатных дворян, были до того сильны, что государства обращались с ними, как бы с законной силой; так, в 1382 году Ганза заключила перемирие на положенный срок с морскими разбойниками. В 1386 году королева датская Маргарита заключила с ними четырехлетний мир; для поддержки на море безопасности кораблей от разбойников приморские города собирали налоги и содержали на море оборонительную стражу из судов: в 1393 году употребили для этого сбор с новгородских пошлин. Потеря от разбоев на Неве, понесенная новгородскими торговцами и убийства их разбойниками, были поводом притязаний к немецким торговцам, и города старались оградить своих купцов от таких притязаний. В 1395 году ограблены были, какими-то братьями Виталиями, новгородские купцы (Ермил Карпин, Василий Юрьев, Павел Тимофеев, Иван Константинов, Трифон Нестеров, Кузьма какой-то, называемый в немецких актах Marckemin?). Некто Якоб Абрагамсон отнял у разбойников ограбленное, и их самих предал суду на смертную казнь, а русских, взятых разбойниками, привел в Ревель.
Во Пскове торговля подвергалась еще чаще таким внезапным разорениям [142].
Северные государства давали привилегии на неприкосновенность торговцев во время войн только ганзейцам: это не простиралось на новгородцев, когда Швеция находилась во вражде с Новгородом. Даже ганзейцам давались привилегии с ограничениями: так, например, из уважения к торговле, шведский король обещал не трогать немецких купцов, отправляющихся из Германии в Новгород и обратно, и даже распространил это право на проводников из русских, сопровождавших немецких купцов; но это право предохраняло их только от умышленных нападений, а не от войска, если оно в своем движении их встречало. Новгородские купцы не были ограждены ни в каком случае, и действительно, по поводу несогласий Новгорода со шведами подвергались разграблению и убийству. В 1317 году обонежские купцы побиты немецкими и шведскими разными людьми, вошедши в Ладожское озеро. В 1338 году в Ладоге погибли новгородские купцы от немцев. В самое мирное время купцы могли подавать повод к взаимным ссорам и убийствам. Случаи, предупреждаемые в договорных грамотах с иноземцами, уже через то самое показывают, что они были явлениями не исключительными; например, предупреждается, сколько брать вознаграждения, если купец оскорбит чужую жену или дочь, или собьет с головы у женщины убор; из этого видно, как дерзки могли быть торговцы в чужой стране. Разумеется, договор о том, сколько следует платить в таком случае, не исполнялся, потому что нельзя было обязать законом мужа или отца довольствоваться пеней, и, конечно, были такие, что вместо того, чтоб взять по суду сорок гривен кунами, да другие сорок в пользу оскорбленного лица женского пола, предпочитали лучше самому убить оскорбителя и заплатить десять гривен серебра, как в том же договоре показано. Как всегда бывает в обществе, где прочное сознание обоюдных выгод не заставляет одного человека уважать другого, торговец смотрел на чужого торговца как на своего врага, которого надобно обмануть. В том же договоре с Ганзой говорится о том, как поступать тогда, когда варяг должен русскому или русский варягу и станут запираться. Конечно, были случаи, что по поводу взаимных несправедливостей по торговле купцы разведывались сами собой, вместо того, чтоб судиться. Мы уже из предыдущего обзора видели, что вся история торговых отношений Новгорода и Пскова к немцам есть ряд беспрерывных взаимных недоразумений, в силу которых опасность, постигшая одного купца, переходила на всех.
Кроме всех этих опасностей, сопровождавших новгородца в торговле иноземной, его встречали еще опасности от природы; плавание было мало ограждено от воздушных перемен; искусство было мало развито, и если торговый плаватель избегал опасностей от людей, то мог погибнуть от бурь.
В русских странах новгородский торговец не был изъят от повсеместных опасностей. При распрях, возникавших у Новгорода с русскими князьями, за изгнание их родственников из Новгорода часто терпели купцы, захваченные врасплох в земле, недовольной на новгородского князя. Так в 1215 году князь Ярослав Всеволодович задержал гостей новгородских и ограбил их. В 1273 году новгородскую волость воевал Святослав с тве-ричами и тогда у "гостинников по Низовской Земле товары отымаша". В 1323 году, во время несогласия Новгорода с Устюгом, устюжане ограбили новгородцев, ходивших в Югру, конечно, с промышленной целью. В 1372 году во время войны Новгорода с Михаилом тверским с обеих сторон пострадали торговцы. Новгородцы поймали, ограбили и некоторых перебили из тверских торговцев, захваченных в Торжке; а Михаил, взяв Торжок, ограбил всех купцов новгородских и новоторж-ских. Независимо от того, что торговцы попадали в ратное время к неприятелю, они делались жертвой и разбойников; в особенности в XIV веке заметен в Русской Земле вкус к разбоям. Так, в договоре второй половины XIV века новгородцы жалуются, что их купцы ограблены перед Невой немецкими разбойниками; из новгородцев самих были такие же молодцы: охота ушкуйничать тогда была обычна. Когда одни ездили торговать, другие гнались за торговцами и грабили их. Все это заставляло купцов держать оружие и отправляться в торговый путь, как в военный поход. Купец новгородский был вместе и воин, и мы видим купцов вместе с боярами на сражении.
Опасности не миновали купца и в городе. Новгород и другие торговые города севера часто опустошались пожарами. Предохранением служили каменные церкви, но и туда достигал огонь, особенно к тем товарам, которые лежали в самой церкви, а не в подвале. Так, в 1299 году сгорела церковь Иакова в Неревском конце и тогда погорело много товаров и в других церквах. Часто во время всеобщей суматохи, произведенной пожаром, в церкви врывались молодцы и расхищали достояние торговцев. Иногда же и без огня молодцы в Новгороде составляли шайки и нападали на торговцев.
Среди такого государственного склада, где личная свобода мало обуздывалась установившимся сознанием святости определенных форм, богатый и знатный человек, возвысившись над другими, легко мог подвергнуться внезапной опасности и потерять все зараз: так и купцы новгородские терпели во время народных бедствий, когда масса злобствовала вообще на всех, кто не разделял с ней ее страданий; так, например, во время голода бедные грабили зажиточных; тогда-то доставалось богатым торговцам.
VII. Приемы и характер местной торговли
Артельное устройство торговли, вероятно, имело влияние на то, что в Новгороде торговый механизм носил особый отпечаток, отличный от московского; в Новгороде не было рядов в том смысле, как в Москве. Во Пскове в конце XV-гo и в начале XVI-ro века встречается слово ряды, но это, кажется, означает купеческие товарищества или артели, потому что ряды имели своих старост; купцы были поделены на ряды под начальством старост. В Новгороде в первый раз в 1507 году московский государь велел завести торговый ряд по-московски. Не упоминается и о лавках, кроме немецкого двора. Герберштейн говорит, что в его время волховский мост был застроен лавками, и неизвестно: древний ли это обычай, или он возник уже после падения независимости. Впрочем, из некоторых неясных известий видно, что в древности в обычае было в удобные для торговли места в городе ставить строения и собираться в них с товарами. Так в 1371 году немецкие послы, предлагая новгородцам мирный трактат, требовали, чтоб новгородские купцы не стояли на мосту (по рву) по обеим сторонам немецкого двора, не вколачивали шестов в забор (верно, для вывески товаров) и не ставили строений на земле, принадлежащей немцам по праву. Дворы были как местом жительства приезжих, так и местом торговли; кроме немецкого и готского дворов существовал еще плесковский, а в XVI-м веке упоминается тверской. Так как нам известно, что дворы в Новгороде существовали принадлежавшие какому-нибудь одному краю, то, вероятно, тверской двор не был московским изобретением, а существовал еще и прежде. Должно думать, находились в Новгороде также дворы и для торговцев других земель. Для псковичей и тверичей приезжавших были свои дворы; но в Новгород приезжали и полочане и смольняне, как это видно еще в XII-м веке из грамот Всеволода; быть может, и они имели свои торговые помещения.