Читать интересную книгу Операция «Молот». Операция «Гадюка-3» - Уолтер Уэйджер

— Если он… если они выйдут оттуда прямо сейчас, смертный приговор будет отменен, и ему придется отсидеть в тюрьме всего лишь несколько лет, я правильно вас поняла, мистер президент? — переспросила она степенно.

— Именно это я и сказал. И я даю вам слово…

Она поразмышляла несколько секунд.

— Но вы не сказали, что будет, если он не выйдет, если они все откажутся сдаться, — заметила она.

Теперь президент погрузился в размышления.

— Мне бы не хотелось об этом говорить, миссис Пауэлл, — наконец ответил он. — Это будет куда как менее приятно — для нас всех.

— Вы убьете их, не так ли?

— Миссис Пауэлл! — начал он.

— Неважно! Я знаю: вы убьете их. Я могу это предположить, встав на вашу точку зрения. Вам просто придется так поступить…

— Я этого не говорил, миссис Пауэлл!

— Нет, и это с вашей стороны очень благородно. Но вы их убьете. Я не имею в виду вас лично, но кто-нибудь в правительстве сделает это за вас, и я останусь вдовой с ребенком-безотцовщиной. Возможно, я даже не смогу получать за него государственную пенсию, да?

— Я позвонил вам не для того, чтобы угрожать, — откровенно признался президент. — Я просто пытаюсь спасти человеческие жизни — жизнь вашего мужа и жизнь миллионов других людей. Я понимаю, что ваш муж достоин спасения, что он не преступник по призванию.

— Вы же ровным счетом ничего не знаете о моем муже, — резко возразила она. — Да и незачем вам знать… Это ведь неважно. Я бы позвонила ему, если полковник Клэнтар сумеет это устроить. Боюсь, я не знаю, по какому номеру…

— Уверен, что он все устроит. Спасибо вам, миссис Пауэлл. Я надеюсь, он вас послушается.

Она мягко, печально усмехнулась.

— Это и доказывает, что вы совсем не знаете моего мужа, мистер президент, — сказала она на прощанье.

— Поразительная женщина! — воскликнул Бономи, когда Стивен повернулся к нему.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Она права, вот и все, что я хочу сказать. Даже если они сбегут оттуда, не притронувшись к стартовым кнопкам, с мешками денег, им не суждено насладиться этим богатством. Ваше правительство — любое правительство — не потерпит подобного унижения. Куда бы они ни направились, если только они не решат скрыться в коммунистическом Китае, люди Майклсона настигнут их. Рано или поздно, через пять месяцев или пять лет, его люди, ребята, которых ты называешь «моей родней», прикончат их. Ты об этом даже и не узнаешь.

— Ты с ума сошел, Винс!

Генерал покачал головой.

— Вовсе нет, Дейв! Они их сцапают рано или поздно.

— Нет, если я им прикажу оставить их в покое.

Бономи вздохнул.

— Но ты этого не сделаешь. Они убедят тебя, Дейв, а если даже не убедят, то просто ничего тебе не скажут и будут делать свое дело. Ты хоть имеешь какое-нибудь представление о том, сколько людей наши разведслужбы убили, вынужденно или по прямому приказу, за последний год? Я не знаю и не спрашиваю. А ты спрашивал хоть раз?

— Нет, я об этом как-то не думал.

— А тебе не следует об этом думать, мистер президент. Тебе не следует задавать вопросов и тебе не следует этого знать. Это не твое дело. Большие проблемы — бюджет, новое законодательство по гражданским правам, назначение федеральных судей и послов, переговоры по сокращению вооружений — это твое дело. Между прочим, если это может тебя утешить, русские и китайцы, возможно, убили за этот же период в девять раз больше людей — возможно, в шестнадцать раз больше!

— Это не Бог весть какое утешение, сукин ты сын! Не понимаю, зачем ты завел этот разговор…

— Прошу прощения, мистер президент, но вы всегда говорили, что вам нравится, когда я вызываю вас на откровенный разговор…

В дверь кабинета дважды постучали.

Вошел младший адъютант и доложил, что полковник Клэнтар собирается связаться с «Гадюкой-3» через коммутатор Мальмстрома, и генерал Стоунсайфер предлагает президенту послушать беседу Пауэлла с женой.

— Мы готовы подключить аппарат конференц-связи, — объявил капитан.

— Замечательно, — похвалил Стивенс.

Не прошло и минуты, как из небольшого переговорника на письменном столе президента зазвучали голоса.

Разговор был кратким и одновременно формальным и нежным, точно собеседники знали, что их подслушивают.

Миссис Пауэлл сообщила мужу, что она и сын в порядке, и потом передала на минутку трубку сыну. Пауэлл заверил обоих, что и он «в полном порядке» и добавил, что им не стоит беспокоиться о нем, потому что «все скоро утрясется». Она упрямо повторила, что все равно волнуется, и тут наконец бывший морской пехотинец понял, что военные взяли ее то ли под наблюдение, то ли в заложницы. На его прямой вопрос она ответила, что рядом с ней находятся офицеры ВВС, но ни ей, ни ребенку ничто не угрожает.

— Президент особо это подчеркнул, — сказала она.

— Президент??

— Да, он звонил мне несколько минут назад и попросил поговорить с тобой, милый, — сказала миссис Пауэлл, — и он дал мне слово, что вам, ребята, изменят приговор на несколько лет в тюрьме, если вы сейчас же выйдете.

Пауэлл поделился с женой своими соображениями относительно «слова президента», и она попросила его подумать о ней и о ребенке и всех прочих детях.

— Пусть о них подумает наш президент, он же получает двести тысяч в год за свои думы, — укоризненно ответил Виллибой Пауэлл. — Да он же только пытается нас испугать, детка. Он блефует. И мы знаем, что он блефует, а он знает, что ему придется платить! Менее чем через двадцать четыре часа мы покинем эту чертову страну, и вы оба присоединитесь к нам. Так что ты лучше пакуй вещички!

Раздался странный звук, возможно, женщина подавила рыдание.

— Мне кажется, они там просто хотят вас всех погубить, — прошептала она.

— Я точно знаю, что хотят, но у них ничего не выйдет!

— Вилли?

— А?

— Прошу тебя, Вилли!

— Увидимся завтра вечером, — твердо ответил он.

На этом беседа закончилась.

— Ну что ж, она пыталась, — заметил Стивенс извиняющимся тоном.

— Да ей не удалось даже внушить ему сомнение, Дейв! Она-то пыталась, но ей ничего не удалось сделать. Разумеется, я и не надеялся, что ей удастся.

Президент со вздохом прикрыл глаза.

— Сказать по правде, Винс, я тоже не надеялся. Да с чего ему кому-то верить? Я, конечно, лелеял надежду, что слово президента для него еще может что-то значить, но, похоже, и это для него пустой звук.

— Что ж, Дейв, об этом хорошо позаботились твои предшественники, которые фантастически лгали с трибуны ООН по телевидению. Естественно, в наше время уже никто не верит ни британскому премьер-министру, ни русскому генеральному секретарю, ни президенту Гарвардского университета. Я и не говорю… что ж, это в духе времени.

— С каждой минутой ты все больше ударяешься в философию, генерал!

— Ужас способствует моему взрослению, — заметил Бономи, и посмотрел на часы. — Через полторы минуты тебе должен звонить Маккензи или Стю Вудсайд.

— Почему, Винс?

— Мистер президент, я, возможно, в ужасе, но не в истерике. Я все еще отдаю себе отчет в происходящем. Маккензи будет испрашивать вашего разрешения на штурм, а Вудсайд будет просить перевести глобальную обороноготовность войск на четвертый уровень. Он же председатель комитета начальников штабов, и он просто обязан так поступить после того, как миссис Пауэлл не смогла уговорить своего мужа, а вам придется дать свое согласие на штурм «Гадюки-3»… Да не смотри ты такими невинными глазами, Дейв! Боже, ты же понимаешь, что они оба слушали ее разговор с мужем! К линии подключились двадцать генералов — здесь, в Вашингтоне, генералы Стратегического авиационного командования в Оффатте и Мальмстроме, и, возможно, подчиненные К. О. Уорсоу в штабе сил быстрого развертывания.

— Оборонительная ситуация четвертого уровня? — задумчиво произнес президент.

— Если бы я был председателем комитета начальников штабов, я бы просил у президента третьего уровня. Дейв, какие бы тут ни были затронуты вопросы морального или гуманитарного свойства, вся эта ситуация с точки зрения военных ядерный кризис!

— Именно! И только так они это все и воспринимают, и я не могу их за это осуждать.

— Эти сволочи просто выполняют свою работу, — подтвердил Бономи.

— Так на чьей же ты стороне, Винс, на их или на моей?

— Я и не знал, что тут две стороны в этом кризисе.

Тут позвонил главкомстратав, и после короткой дискуссии Стивенс нехотя дал свое согласие на штурм. Менее чем через две минуты генерал Стюарт С. Вудсайд перезвонил с просьбой дать согласие ввести четвертую степень обороноспособности. Будучи весьма искушенным мастером торга, каким и полагалось быть председателю комитета начальников штабов, он сначала просил третий уровень и в итоге «согласился» на четвертый.