толчка. Или того, что последовал за ним. Миг боли, но боль эта быстро затмилась удовольствием, которое ждало совсем рядом.
Она закрыла глаза и растворилась в этом удовольствии, волна за волной обрушивалась на нее, пока все ее тело не содрогнулось от полного освобождения. Она начала было кричать, но рот Эландера сомкнулся на ее губах, заставив ее замолчать, когда его собственная кульминация прошла сквозь него и вылилась на нее.
После этого он оставался внутри нее еще несколько минут, его тело было теплым, безопасным и тяжелым по отношению к ней. Каждый толчок, каждое движение, каждое пульсация его разрядки вызывала в ней еще один крошечный завиток удовольствия. Каждая такая приятная дрожь еще больше опустошала ее разум. Она была в блаженном неведении почти обо всем остальном.
Она была бы дурой, если бы думала, что такое блаженство может длиться дольше этой ночи.
Но в кои-то веки она не думала дальше момента, в котором находилась, и ее мысли были за тысячу миль от неприятностей, которые принесет утро.
Немного позжк им удалось распутаться и привести себя в порядок, но они вместе упали обратно в ее постель. Казалось, до утра еще целая жизнь. Они прижались друг к другу под одеялами, все еще в основном голые, она прижалась спиной к его груди, а его рука обняла ее за талию, прижимая к себе. Его рука время от времени перемещалась по ней, рассеянно рисуя узоры на ее коже.
Она думала, что он спит. Но затем его низкий голос прошептал ей в затылок:
— Это было больше, чем просто отвлечение, а?
Ее ответ был таким же мягким.
— Гораздо больше.
Он притянул ее ближе, уткнувшись лицом в изгиб ее шеи, медленно вдыхая и так же медленно выдыхая.
— Ты имел в виду то, что сказал до того, как мы… ну, ты знаешь?
— Что именно? — пробормотал он ей в плечо.
Она несколько раз сглотнула, останавливаясь, ожидая, когда ее мужество возьмет верх над мыслями.
— Та часть, где ты сказал, что иногда кажется, что ты знаешь меня очень давно.
Он поцеловал ее в плечо, но затем оторвал губы, поэтому его ответ был тихим, но четким:
— Да.
— Как думаешь, почему?
Он задумался на мгновение. Зевнул, а потом сказал:
— Твой разум никогда не перестает работать, да?
— Нет. Асра не просто так всегда называла меня своим беспокойным сердечком, — она перевернулась, чтобы они оказались лицом друг к другу. — Несмотря на то, что…
Он провел костяшкой пальца по ее щеке.
— Несмотря на то, что?
— Мой разум смог остановиться раньше. Всего на несколько минут.
Он ухмыльнулся ленивой, сонной улыбкой.
— Я могу повторить это снова, если хочешь.
Саднящее место между ее ног охотно запульсировало, но она покачала головой.
— Одного раза безрассудства, вероятно, было достаточно для одной ночи.
— Это было очень безрассудно, — согласился он. — Еще одно подтверждение того, что ты имеешь склонность бежать к опасным вещам.
— Ты действительно думаешь, что опасен для меня? Потому что я не уверена, что верю в это.
— Я невероятно опасен, глупая женщина.
— Ты сварливый и высокомерный, а иногда и задумчивый, и твоя магия ужасна…
— Так лестно.
— … но я начинаю думать, что темная и опасная сторона на самом деле всего лишь игра.
— Жаль тебя разочаровывать, но это не игра. Я весь темный и опасный, на протяжении всей жизни. Мое сердце на самом деле просто едва функционирующий сгусток тьмы.
Она изогнула бровь.
Он пожал плечами, и его улыбка не дрогнула, но глаза почему-то не встречались с ее взглядом. Вместо этого он снова зевнул и закрыл глаза, желая, поскорей заснуть, не споря дальше.
— В любом случае слишком поздно пытаться предупредить меня, — сообщила она ему, садясь. — Кроме того, я совершенно уверена, что ты бежал ко мне, так же быстро, как я бежала к тебе.
— Я никогда не говорил, что у меня не было случайных моментов безрассудства.
Она наклонила голову к нему, внезапное любопытство охватило ее.
— Кстати говоря… раньше ты спрашивал меня, со сколькими незнакомыми парнями я была, но я никогда не спрашивала о твоих прошлых отношениях.
Он приоткрыл один глаз.
— Ты действительно хочешь поговорить об этом прямо сейчас?
— Да, — она склонила голову набок. — Почему нет? У тебя есть какая-нибудь дикая, неконтролируемая эротическая история, о которой ты мне не рассказал? — она сделала вид, что выглядит возмущенной. — Подожди, ты действительно готовился обслуживать людей той ночью в гостинице Мадам Розы?
Он усмехнулся.
— Нет.
— А сколько других женщин?
Он не ответил.
— Мужчин?
Он фыркнул.
— Только женщины. И то лишь одна, правда.
— Всего одна?
— Всего одна, которая имела значение в конце концов.
— Чем это закончилось?
— Я пытался вести переговоры от ее имени, — он сел, подполз к краю кровати и потянулся за штанами. — Это не удалось.
— Это… о, — она отвела глаза, пока он одевался. Это казалось глупым после того, что они сделали раньше, после всего, что она уже видела. Но в выражении его лица было что-то, чего она раньше не замечала — проблеск уязвимости, на который не хотелось смотреть. Поэтому она, не сводя глаз с собственных рук, сказала:
— Мне жаль.
— Почему? — он пересек комнату, чтобы проверить одежду, которую разложил сушиться. Вытряхнул рубашку, надел ее и закатал рукава, не глядя на нее. — Люди умирают. Я видел больше смертей, чем большинство, учитывая мое положение и мою ужасную магию. И ты тоже видела свою долю этого, не так ли? Это просто еще одна вещь, с которой приходиться иметь дело.
Она нахмурилась, ее лоб сморщился, когда она попыталась придумать разумное опровержение этому — логичное, которое могло бы принять его хладнокровное и расчетливое «я». Но вместо контраргумента она вдруг вспомнила, что он говорил ей о своем положении