ЦК реально возникал такой бюрократический монстр, который не только де-факто дублировал отраслевые отделы ЦК и весь аппарат Совета Министров СССР, но и обладал огромными контрольными полномочиями. Более того, «ответственные сотрудники» этого Комитета, штат которых в считанные дни вырос до 383 человек, получили право проводить специальные совместные расследования с сотрудниками всех силовых ведомств, включая республиканские МВД, КГБ СССР и Прокуратуру СССР. Причем по итогам расследований и проверок они могли своим решением либо сразу отстранить от должности любое ответственное лицо, либо внести такое предложение в ЦК, если речь шла о номенклатурном работнике высшего уровня. Но главное состояло в том, что все требования об исправлении выявленных недостатков руководители всех министерств и ведомств страны обязаны были исполнить немедленно.
Тогда же был сформирован и корпус замов А. Н. Шелепина по КПГК. Его первыми заместителями стали опытный армейский политработник и бывший посол в Тиране генерал-полковник Иосиф Васильевич Шикин и бывший заведующий Отделом партийных органов ЦК КПСС по союзным республикам Виктор Михайлович Чураев, а «рядовыми» замами были назначены второй секретарь ЦК Компартии Грузии Павел Васильевич Кованов, бывший председатель расформированной Комиссии советского контроля при СМ СССР Георгий Васильевич Енютин и давний шелепинский соратник по комсомолу второй секретарь Кемеровского обкома Владимир Иванович Залужный.
По мнению многих историков, создание КПГК стало существенной частью всей реформы партийно-советского аппарата. Поэтому вовсе не случайно, что 20 декабря 1962 года на заседании Президиума ЦК был рассмотрен вопрос «О реорганизации руководящих партийных органов в областях, краях, автономных и союзных республиках»[709]. В решении, принятом по этому вопросу, было записано, что «в соответствии с Постановлением ноябрьского Пленума ЦК КПСС о построении партийных организаций снизу доверху по производственному принципу ЦК КПСС постановляет:…во вновь образуемых промышленных и сельских крайкомах и обкомах партии должно быть, как правило, четыре секретаря крайкома (обкома), один из которых является заведующим идеологическим отделом, а другой — председателем комитета партийно-государственного контроля, а также соответствующего отдела…». Эта же система дублировалась и на уровне местных Советов, поскольку глава областного (краевого) Комитета партийно-государственного контроля являлся и одним из заместителей председателя обл(край)исполкома. В результате, как верно указал тот же Р. Г. Пихоя, сложилась «поистине уникальная ситуация», поскольку «Комитет партийно-государственного контроля на всех его уровнях — от центрального до районного — фактически дублировал и партийную, и советскую систему, располагая к тому же правом производить расследования, налагать на виновных взыскания и штрафы, передавать дела в прокуратуру и в суд» и т. д. Более того, в марте 1963 года Комитет партийно-государственного контроля СССР получил право контролировать Министерство обороны СССР, КГБ СССР и все республиканские МВД[710]. В результате уже к апрелю 1963 года по всей стране было образовано 3270 местных КПГК, в том числе 15 республиканских, 216 краевых и областных и 1057 районных и городских.
По мнению самого Р. Г. Пихои, желая усилить контроль над всей партийно-советской бюрократией, H. С. Хрущев «оказался блокированным той системой, которую сам же и предлагал». Более того, КПГК «идеально соответствовал созданию предпосылок к организационному устранению H. С. Хрущева», так как власть А. Н. Шелепина «была реальнее, лучше организованной, а поэтому и более опасной для любого чиновника, чем власть самого Первого секретаря ЦК и председателя Совета Министров СССР». Однако вряд ли это мнение отражало реальное положение вещей. Во-первых, как верно указал Г. И. Ханин[711], «перечень заместителей А. Н. Шелепина не впечатляет», поскольку среди этих персон «отсутствуют крупные фигуры, с явными заслугами и большим и успешным опытом работы», в том числе в сфере экономики. А во-вторых, А. Н. Шелепин тогда еще даже не был в статусе кандидата в члены Президиума ЦК. Минуя этот «предбанник», он сразу станет полноправным членом этого высшего партийного ареопага только в середине ноября 1964 года, уже после отставки H. С. Хрущева, в организации которой он принимал самое активное участие.
Кстати, следует напомнить, что в том же ноябре 1962 года был продолжен курс рецентрализации всей советской экономики и создан Совет Народного Хозяйства СССР, который возглавил заместитель главы Совета Министров СССР Вениамин Эдуардович Дымшиц. А буквально через три месяца, в марте 1963 года, был создан и Высший Совет Народного Хозяйства (ВСНХ) СССР, главой которого стал первый заместитель председателя Совета Министров СССР Дмитрий Федорович Устинов, очень серьезно потеснивший позиции А. Н. Косыгина в руководстве союзного правительства. Более того, по мнению Г. И. Ханина, создание этого органа, не предусмотренного, кстати, решениями ноябрьского Пленума ЦК, венчало последние организационные мероприятия по рецентрализации советской экономики. Определенные в Постановлении ЦК[712] функции этого властного органа в сфере экономики «были настолько велики, что непонятно было, чем должен заниматься сам Совет Министров СССР». Однако, несмотря на то что в самом Постановлении ЦК ВСНХ СССР определялся как высший госорган по руководству всей промышленностью и строительством, реально в его подчинение были переданы не только СНХ СССР и Государственные производственные комитеты, прямо руководившие всей атомной отраслью, электроэнергетикой и газовой промышленностью, и Госкомитеты по всем оборонным отраслям, государственным стандартам и по делам изобретений и открытий, но также еще Госплан СССР, Госкомитет по координации научно-исследовательских работ, Государственная комиссия по запасам полезных ископаемых и Стройбанк СССР. А поскольку решение большинства внешнеполитических и оборонно-промышленных вопросов, а также руководство деятельностью всех силовых структур уже давно были выведены из-под влияния Совета Министров СССР, то, в сущности, сфера его деятельности отныне ограничилась только сельским хозяйством, розничной и внешней торговлей, образованием и здравоохранением, а также контролем над деятельностью Минфина СССР. Неслучайно в своих мемуарах бывший зампредседателя Совета Министров СССР и глава Госплана СССР В. Н. Новиков прямо говорил: «Высший совет народного хозяйства во главе с Д. Ф. Устиновым практически заменял или подменял Совмин. Все оперативные вопросы, большие и малые, решались именно в ВСНХ»[713].
Нет нужды доказывать, что принятые организационные решения привели к серьезным кадровым передвижкам во всей номенклатурной обойме страны. По форме этот процесс напоминал известную «перетряску» кадров, которая весьма болезненно происходила в связи с созданием совнархозов весной 1957 года. Однако теперь она шла в противоположном направлении: не из Москвы, а, напротив, в Москву или в столицы союзных республик. Естественно, что многие «региональные бароны», поддержавшие тогда Н. С. Хрущева в немалой степени из-за его готовности передать им больше власти и полномочий, теперь же оказались недовольны принятыми решениями, повышавшими роль центра в управлении страной в ущерб регионам. Такое же недовольство, как считает Г. И. Ханин[714], вызвало и усиление борьбы