Пихоя, А. В. Пыжиков, Ю. В. Емельянов, Ю. В. Аксютин[695]), эта реформа стала очередным шоком для всей партийной, особенно низовой номенклатуры. При этом наиболее резкий протест большинства партийных аппаратчиков вызвало очередное новшество H. С. Хрущева, связанное с изменением традиционного представления о работе партийных комитетов. Суть этого новшества сводилась к тому, что отныне они не должны были вмешиваться в вопросы хозяйственного строительства и им было «предложено» сосредоточить все свое внимание исключительно на кадровой и политико-просветительской работе. По своему смыслу очередная реформа, преподносимая как чисто техническая реорганизация партийной структуры, была новой иллюзорной попыткой H. С. Хрущева перейти к более эффективному управлению советской экономикой. Но по сути она, конечно, отражала совершенно очевидный разрыв со многими ленинскими принципами организации партии, в частности ее авангардной роли, которые буквально полгода назад были подтверждены в новой Программе КПСС, принятой на XXII съезде партии. Однако вскоре стало очевидно, что эти КСУ, как и все региональные совнархозы, так и не смогли переломить хребет всевластию партийной номенклатуры, поскольку в основе всей деятельности партии давно лежал известный ленинский принцип «демократического централизма», т. е. безусловного исполнения всеми членами партии, в том числе парторгами КСУ и председателями совнархозов, всех решений руководящих партийных органов.
Между тем уже в апреле 1962 года состоялся очередной Пленум ЦК для решения единственного, но довольно важного кадрового вопроса — перевода А. П. Кириленко в полноправные члены Президиума ЦК и назначения его еще одним первым заместителем председателя Бюро ЦК КПСС по РСФСР. Таким образом, как считают целый ряд историков, и без того внушительная когорта «консерваторов» внутри Президиума ЦК пополнилась еще одной знаковой персоной. Вместе с тем, по мнению А. В. Сушкова[696], смысл данного назначения для самого Н. С. Хрущева состоял, конечно, в другом. По сути, ему впервые пришлось обкатать свою очередную идею, которую в масштабах всей страны он инициирует чуть позже, в ноябре 1962 года. Речь шла о том, что на примере РСФСР он попытался как-то разрешить давнюю проблему выбора между «аграрником» и «промышленником» на посту фактического главы РСФСР. Отныне Г. И. Воронов как бывший глава «аграрной» Оренбургской области стал курировать сельское хозяйство республики, а А. П. Кириленко как бывший безраздельный хозяин «промышленной» Свердловской области — вопросы промышленного производства и городского хозяйства РСФСР. Между тем буквально через полгода на ноябрьском Пленуме ЦК Н. С. Хрущев инициирует новые перестановки в высших эшелонах власти[697]. Г. И. Воронов будет перемещен на должность председателя Совета Министров РСФСР, его прежний глава Д. С. Полянский станет заместителем главы Совета Министров СССР, а новым первым («аграрным») заместителем председателя Бюро ЦК по РСФСР будет назначен Первый секретарь Горьковского обкома Леонид Николаевич Ефремов, который одновременно станет и кандидатом в члены Президиума ЦК, и председателем Бюро ЦК КПСС по руководству сельским хозяйством РСФСР.
Тем временем новый кризис в отношениях с Пекином и особенно Карибский кризис резко подорвали позиции H. С. Хрущева внутри Президиума ЦК. В этой ситуации он вновь попытался обыграть консерваторов с помощью творческой интеллигенции и, по свидетельству А. Т. Твардовского[698], жестким напором продавил в Президиуме ЦК решение о публикации двух литературных «новинок», внесших настоящее смятение в консервативный лагерь. В конце октября 1962 года в центральном органе партии — газете «Правда» — была опубликована поэма Е. А. Евтушенко с откровенно вызывающим названием «Сталинские наследники», а в начале ноября в «Новом мире» была напечатана небольшая повесть «Один день Ивана Денисовича», принадлежавшая перу совершенно неизвестного прозаика и бывшего политзека А. И. Солженицына. Однако поддержка этих публикаций, проложивших широкую дорогу мутному потоку литературного хлама, который раньше никто бы не осмелился даже взять в руки, осталась единичным актом, поскольку сам H. С. Хрущев очень испугался начавшейся кампании новой десталинизации. И уже в декабре 1962 года главный редактор «Нового мира» Александр Трифонович Твардовский в беседе с хрущевским помощником Владимиром Семеновичем Лебедевым был приватно предупрежден, что «тема репрессий уже становится слишком навязчивой».
Не успела партийная номенклатура прийти в себя от «мартовского шока», как уже на очередном Пленуме ЦК, прошедшем в конце ноября 1962 года, H. С. Хрущев инициирует очередную, причем по-настоящему кардинальную, реформу всего партийно-государственного аппарата в стране. Ее проведение, по мнению многих авторов, вообще не поддается объяснению с точки зрения здравого смысла и до сих пор вызывает массу вопросов и острых споров в литературе. Многие историки единодушно говорят об этой реформе как о самом наглядном примере «абсурдности и хрущевского волюнтаризма». Однако существуют и другие точки зрения. Так, академик Н. П. Шмелев[699] пытался объяснить эти новации горячим желанием H. С. Хрущева «обуздать всевластие партийного аппарата» и создать в стране реальную многопартийность, где как минимум сосуществовали бы и конкурировали между собой две полноценных партии — «промышленная» и «аграрная». Профессор Р. Г. Пихоя[700] полагал, что данная реформа, невзирая на ее первоначальный замысел, ослабила весь партийный аппарат, что объективно отвечало интересам самого H. С. Хрущева. Наконец, их оппонент профессор Г. И. Ханин[701], напротив, полагает, что данное решение стало результатом «осознания H. С. Хрущевым пагубности современной роли партии в экономике страны как важного, но безответственного элемента», и поэтому своим решением «он попытался сделать партию и все ее руководящие органы», начиная с райкомов и обкомов партии, «ответственным элементом советской экономической жизни». Более того, по его мнению, сама эта реформа находилась в русле рецентрализации советской экономики, начатой H. С. Хрущевым еще в феврале 1960 года с создания трех республиканских СНХ в РСФСР, УССР и КазССР.
Между тем впервые идея этой реформы была предложена H. С. Хрущевым еще в начале сентября 1962 года в его очередной записке, направленной своим коллегам по Президиуму ЦК. Суть новой хрущевской инновации состояла в коренной перестройке всей прежней системы партийного руководства и в полном переходе с привычного территориально-производственного принципа построения многих управленческих партийных структур, а именно: райкомов, обкомов, крайкомов и рескомов — на сугубо производственный принцип. В соответствии с решением ноябрьского Пленума ЦК, единогласно принявшего Постановление «О развитии экономики СССР и перестройке партийного руководства народным хозяйством»[702], на всей территории страны де-факто создавалась совершенно неуправляемая и во многом конфликтная система двоевластия, поскольку отныне все областные и краевые партийные комитеты разделялись на два обкома (крайкома) — по промышленности и по сельскому хозяйству. Но при этом все Бюро прежних (т. е. единых) обкомов и крайкомов партии оставались неделимыми, что только обострило ситуацию на местах. Кстати, классическим примером