«Спустившись вдоль берегов в Финикию, посланцы прибыли в финикийский город Сидон. Там персы немедленно снарядили две триеры… Когда всё было готово, они поплыли в Элладу и, держась близ эллинских берегов, осматривали и описывали ее. После того как персы осмотрели большинство самых известных мест на побережье, они прибыли в италийский город Тарант. А здесь Аристофилид, царь тарантинцев, по просьбе Демокеда велел снять кормила у мидийских кораблей, а самих персов заключил в темницу как соглядатаев. В то время как персов постигла такая беда, Демокед успел бежать в Кротон» (III. 136).
Персам, посланным с Демокедом, было приказано стеречь врача как зеницу ока, не дать ему ускользнуть. Поэтому, как только жители Тарента (Таранта) отпустили их, они немедленно направились в Кротон и пытались схватить беглеца; но кротонские граждане встали на его защиту. Пришлось персидским разведчикам убираться восвояси. На этом их мытарства не закончились: в одном из регионов Южной Италии они были обращены в рабство, потом выкуплены и в конце концов благополучно вернулись к Дарию. Историк заключает: «Так кончилось это дело, и те персы были первыми прибывшими в Элладу из Азии по упомянутой причине, как соглядатаи» (III. 138). Таким образом, описанный эпизод, довольно-таки незначительный, получает значение важного шага в подготовке Греко-персидских войн.
В этом рассказе обращает на себя внимание смелое и гордое поведение жителей Великой Греции по отношению к оказавшимся у них персам. Невозможно себе представить, чтобы хватать персидских посланников, сажать их в тюрьму, обращать в рабство стали, допустим, милетяне или соотечественники Геродота — галикарнасцы. Эллины Южной Италии и Сицилии считали, видимо, что Персия от них слишком далеко и незачем ее особенно бояться. К тому же они ощущали собственную силу. Полисы этого региона действительно были в числе самых мощных в Греции — крупные, богатые, процветающие. Особенно выделялись Сиракузы на Сицилии. В этом городе в 485–478 годах до н. э., в самый напряженный период Греко-персидских войн, правил тиран Гелон{160}. Под его контролем находился еще ряд сицилийских городов, и он, по справедливому замечанию «Отца истории», «стал могущественным властелином» (VII. 157).
Незадолго до начала вторжения Ксеркса к Гелону прибыли послы от Эллинского союза с просьбой о военной помощи против «варварского» натиска. Его содействие в войне, которая вот-вот должна была начаться, оказалось бы отнюдь не лишним. Однако Гелон сразу принял весьма высокомерный тон, заявив: «Люди из Эллады! Вы дерзнули явиться сюда и в наглой речи приглашаете меня в союзники против варвара… Я выставлю вам 200 триер, 20 тысяч гоплитов, две тысячи всадников, две тысячи лучников, две тысячи пращников и две тысячи легковооруженных всадников. Кроме того, обещаю снабжать продовольствием всё эллинское войско до конца войны. Однако я даю такое обещание, конечно, лишь при условии, что сам буду предводителем и вождем эллинов в войне против варвара. На иных условиях и сам я не приду вам на помощь, и других не пошлю» (VII. 158).
Силы, предлагаемые тираном, были по греческим меркам огромными. Ни одно другое государство эллинского мира не могло бы выставить такое войско. Однако и амбиции Гелона оказались совершенно непомерными: его устраивало только верховное командование союзными вооруженными силами — и не менее! Спартанцы и афиняне не могли на это пойти. Между послами и Гелоном началась перепалка, и переговоры ни к чему не привели.
Таким образом, Великая Греция могла бы принять участие в войнах с персами, но этого, как видим, не случилось. Следовательно, в этот регион античного мира Геродот мог бы не ездить без всякого ущерба для своего труда. Однако же он там побывал. Но этот его визит, превратившийся в итоге в длительное проживание, никак не связан с написанием «Истории». Причина лежит в обстоятельствах биографии самого Геродота.
«Фурийский узел» — один из важнейших эпизодов жизни историка, о котором уже неоднократно упоминалось выше; пришла пора изложить все относящиеся к нему данные подробнее.
Еще в конце VI века до н. э. два больших и сильных южноиталийских греческих города — Сибарис и Кротон — вступили между собой в войну. Сибарис потерпел полное поражение и был попросту стерт с лица земли. Место, на котором он стоял, несколько десятилетий лежало в запустении. А те жители города, которые не погибли в войне и не попали в плен, всё это время скитались с места на место. Они, разумеется, мечтали о возрождении своей родины и в конце концов обратились к афинянам за помощью. Бывших граждан Сибариса было слишком мало, чтобы воссоздать жизнеспособный полис, и они нуждались прежде всего в дополнительных поселенцах.
В Афинах же на просьбу сибаритов отреагировали своеобразно: восприняли ее как повод для проведения внешнеполитической акции в своих собственных интересах. Ведь Афинское государство в то время как раз вело активное проникновение на западном направлении, в Центральном Средиземноморье и особенно в Великой Греции, где располагался Сибарис.
Этот город решено было восстанавливать. Но название он в итоге получил другое — Фурии. Туда были отправлены колонисты из Афин — но не только. Выше упоминалось, что основание Фурий было задумано афинянами как панэллинское мероприятие, хотя и проводимое под афинской эгидой: к участию в нем привлекались полисы из разных регионов Эллады, которым предлагалось прислать своих поселенцев. В ходе осуществления этого необычного проекта его первые инициаторы — бывшие жители Сибариса — стали уже никому не нужны, и с ними по иронии судьбы обошлись довольно брутально: «…с течением времени… этих сибаритов уничтожили афиняне и другие греки, которые хотя и прибыли, чтобы жить вместе с ними, но, относясь к ним с презрением, перебили их» (Страбон. География. VI. 263). Вот уж воистину пригласили гостей на свою голову…
Основание Фурий имело место около 445–443 годов до н. э., и Геродот принял в нем участие. Этот последний факт не подлежит никакому сомнению; о нем имеются надежные свидетельства в целом ряде источников. Приведем важнейшие из них: «Оттуда (из Галикарнаса. — И. С.) родом историк Геродот, которого впоследствии назвали фурийцем, потому что он участвовал в колонизации Фурий» (Страбон. География. XIV. 656); «Итак, тогда (в 444 году до н. э.) этот автор исторического труда основал Фурии в Италии…» (Плиний Старший. Естественная история. XII. 18); «Ведь он переселился в Фурии и принял участие в основании этой колонии» (Плутарх. Моралии. 604f); «Другие считали его фурийцем, сам же он был сильно привязан к галикарнасцам» (Плутарх. Моралии. 868а); «…Увидев, что сограждане ему завидуют, он добровольцем отправился в Фурии, где афиняне основывали колонию. Там он умер и похоронен на агоре» («Суда», статья «Геродот»).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});