— Да, она позвонила мне, когда пришла на работу, — ответил он ей. — Но вы взрослые женщины, и я не могу контролировать тебя, поэтому и не могу защитить ее от тебя. Хочу ли я, чтобы ты так никогда больше не поступала? Да, черт возьми. Могу ли я остановить тебя? К сожалению, нет. Можем ли мы смириться с твоим дерьмом и жить дальше? К счастью, да.
— С моим дерьмом, — пробормотала она, скривив губы.
Хикс вздохнул и спросил:
— Мэми?
— Поскольку обе девочки влюблены в нее из-за ее прически и дурацких каблуков, не говоря о том, что она покупает их любовь дурацкими сертификатами, чтобы сделать их комнату в вашем доме красивой, я не буду с этим связываться, — выдала Хоуп.
— Спасибо, — пробормотал он.
— Но было бы неплохо, если ты бы перекинулся парой слов с Шоу.
— Именно так я и сделаю.
— И я прекращу обсуждать по телефону в своем доме, что думаю о твоей новой шлюхе, когда рядом дети.
— Вот видишь, — прошептал Хикс, держа себя под контролем. И Хоуп явно не пропустила это, судя по тому, как побелело ее лицо. — Ты только что переступила черту, которую, тебе лучше никогда, бл*дь, снова не переступать.
— Я…
Он сделал один шаг к ней, встав в ее пространстве, и опустив голову так, что они оказались нос к носу.
— Никогда больше не говори о ней в таком тоне, Хоуп. Никогда. Никогда, черт возьми. — Он откинул голову назад и прорычал: — Теперь, когда мы поговорили, у тебя есть выбор. Ты вытаскиваешь голову из задницы и ведешь себя нормально или же нет. Я не могу сказать, что будет, если ты этого не сделаешь. И если будет так, то мне придется с этим разбираться. Но сейчас у нас есть восемь месяцев с Шоу, два года с Коринн и пять лет с Мэми. Пять лет, чтобы сделать наших детей счастливыми, научить их тому, что они должны знать, чтобы жить своей жизнью, бороться с миром и быть достойными людьми. Если я должен буду сделать все сам, я это сделаю. Но было бы неплохо, если бы ты мне помогла.
Она мотнула головой, будто он дал ей пощечину, но Хикс уже закончил.
И он ясно дал это ей понять, обойдя ее стороной и выходя из дома.
***
Он был уже в гараже, заглушал «Бронко», когда она позвонила ему.
Он втянул в себя воздух, схватил телефон, вылез из грузовика, захлопнул дверь и прислонился к ней спиной, после чего поднес телефон к уху и поприветствовал:
— Если последует очередная гадость, я вешаю трубку, пока дочери вновь не окажутся у тебя.
— Мне не следовало так говорить о ней, — заявила Хоуп.
Хикс замолчал.
Хоуп, к сожалению, тоже, поэтому Хиксу пришлось самому прервать тишину.
— Хоуп, уже поздно, и я хочу…
— Я все испортила, не так ли?
Хикс вновь замолчал.
Но в этот раз, не замолчала Хоуп.
— Я ничего не буду говорить при Мэми, и я знаю, что Коринн расстроена из-за тебя, так что я посижу с ней и… и я не знаю. Поделюсь с ней кое-чем.
— Пусть это будут правильные мысли, Хоуп, — приказал он.
— Так и будет, Хиксон.
Он вновь вдохнул.
— Дело было не в кольце, — прошептала она. — Просто… думала, ты лучше меня знаешь.
— За восемнадцать лет я не узнал о тебе ничего такого, чего бы ты не рассказала или не показала мне, Хоуп. Брак — это не игра в угадай-ку. Чтобы брак был крепким, необходимо постоянное общение. При всем при этом, я бы, наверное, никогда не купил тебе это кольцо. Я бы хотел, чтобы оно у тебя было, но с учетом того, с чем мы столкнулись в финансовом плане, это было невозможно. Но если бы я знал, через что ты проходишь, я бы сделал нечто большое, если бы ты нуждалась в этом. Или бы совершал маленькие поступки каждый день, чтобы ты понимала, как много значишь для меня.
— Я знаю. — Она все еще шептала.
— Мы должны уладить все ради наших детей.
— Я знаю и это.
— Мне нужно, чтобы в этом плане ты была со мной, Хоуп.
— Я с тобой, Хикс.
«Господи, неужели это конец?»
— Мне действительно хотелось бы верить в это, — сказал он ей.
— Ты больше не называешь меня деткой.
Он посмотрел на свои ботинки.
— Или персик, — тихо продолжила она, в каждом слове слышалась боль.
Он ничего не ответил.
Заговорила вновь Хоуп.
— Я тоже так делала.
— Нам надо двигаться дальше, — мягко сказал он.
— Мэми говорит, что она делает тебя счастливым.
Он посмотрел на стену гаража.
— Давай не будем, Хоуп.
— Я просто… это займет некоторое время… — она сделала паузу на несколько мгновений, после чего закончила: — Мне очень больно, и потребуется много времени, чтобы смириться с тем, что я все испортила.
— Возможно, все пройдет быстрей, если мы сможем работать вместе над тем, чтобы наши дети были в порядке.
— Да.
— Я поработаю с Шоу на этой неделе, посмотрим, согласится ли он вернуться с девочками на следующей неделе, — пообещал он. — Нет, сейчас я не буду давить на него, но примусь за него, если все затянется.
— Я ценю это, Хикс.
— Хорошо. Наконец у нас получилось нормально поговорить.
— Да.
Он оттолкнулся от своего грузовика, проговорив:
— До скорого, Хоуп.
— Хиксон?
Он не хотел этого говорить. Он слышал это в ее голосе.
Но перемирие длилось около двух секунд, и он должен был сказать это.
— Да?
— Я люблю тебя.
— Хоуп…
— Просто знай. Знай, что я всегда буду любить тебя, и мне всегда будет очень, очень жаль, что я все испортила, ты даже не можешь… ты… — он услышал, как она втягивает воздух, после чего продолжает: — Ты — самый лучший мужчина, которого я когда-либо встречала. Ты фантастический отец. А я… Я сделала это с нами. Я потеряла тебя. И ты не представляешь, как мне жаль.
Он не знал, что ответить на это, и его ответ был очень неубедительным, но был все, что он смог придумать:
— Хорошо.
— Ладно, я… может увидимся на игре Коринн?
— Я буду там.
— Хорошо, Хиксон. Передай привет детям от мамы.
— Передам, Хоуп. До встречи.
— Хорошо, до встречи, Хикс.
Он повесил трубку.
И уставился на свой телефон.
Он подошел к стене и нажал на кнопку открывания гаражных ворот, чтобы они опустились, прошел через дверь в прихожую и направился по лестнице в подвал.
На полпути замешкался, услышав крик Греты:
— Черт возьми, Коринн! Ты нашла его! Слева от тебя! Вот оно. Да! Теперь очистите периметр!
Он был практически уверен, что слышит звук стука, который означал бы «дай пять».
И поэтому был потрясен до глубины души после всего произошедшего, когда, войдя в подвал с улыбкой на лице, увидел своих троих детей и свою женщину, расположившихся на новом диване, и все они сидели на краю кресел, а Корин и Шоу играли в какую-то военную игра на Xbox.
— Привет, папа! — воскликнула Мэми, посмотрев на него, а затем на новый телевизор.
Значит Шоу сумел настроить телевизор, Xbox и, видимо, ресивер, потому что объемный звук, который также купил Хикс, был точно подключен, поскольку взрывы гранат и трещотки пулеметной очереди закладывали уши.
— Привет, папа, — обратился Шоу к телевизору.
— Привет, папочка, — ответила Коринн, затем высунула язык и ткнула контроллером в телевизор, словно это был не ее модифицированный фальшивый пистолет, а она била им нападавших.
Грета просто смотрела на него.
Или, вернее, изучала его.
— Привет, — обратился он ко всем, но глаза его были устремлены на Грету. Она наклонила голову в сторону, и ее лицо стало мягким.
Эта красивая женщина, кричавшая его дочери, что она хорошо справляется с игрой, а потом смотрящая на него с таким выражением лица, влюбилась в него.
Это было хорошо.
Потому что Хикс был абсолютно не против такого путешествия.
— Ваша мама передает привет, — сказал он детям.
На него уставились все, но у Шоу хватило ума приостановить игру.
— Передает? — спросил он.
— Именно так, — подтвердил Хикс.
Коринн внимательно изучала его, и он решил, что поскольку ее мама еще и ее лучшая подруга, она, вероятно, знает о готовке и уборке. И, скорей всего, именно поэтому он подвергся такому отношению.